пока они догадаются, поворачивать назад будет уже поздно.
Они угадали точно. Ничего, казалось, не произошло, просто ровные мотоциклетные колонны внезапно снизили скорость. Судя по реакции монголов, большая часть воинов еще не поняла, что происходит. Просто колесам мотоциклов внезапно стало как бы трудно прокручиваться, словно вдруг скачкообразно повысилась вязкость песка. Затем увязшие прямо на глазах на добрый десяток сантиметров колеса перестали прокручиваться окончательно. Моторы заглохли и воинов охватил страх – верный предвестник паники. Воины соскочили с мотоциклов, беспорядочно заметались среди медленно погружающейся в песок техники, раздались первые истошные вопли. Скоро и пешее перемещение стало невозможным – песок, словно живой организм, играющий на одной из воюющих сторон, стремительно повышал свою поглощающую способность. Большинство воинов уже увязло по колено, кто-то цеплялся за свою технику, обнаруживал, что она погружается в смертоносный песок еще быстрее, и тогда принимался лихорадочно отталкивать ее от себя. Скоро все или почти все было кончено...
– И так будет с каждым! – не без пафоса изрекла Петровна, с удовлетворением от проделанной работы разглядывая медленно погружающиеся в зыбучие пески остатки армии горе-завоевателей. На всем бескрайнем поле чернело уже всего с несколько десятков зэковских кепок части могучей монгольской Орды, перед которой трепетали российские города. Последние держащиеся на поверхности головы отчаянно кричали – наверняка ругали заманивших их в ловушку проклятых старух, это можно было понять без перевода. И в самом центре поля плавно погружался в пески броневик, от которого на поверхности оставалась уже одна только башня. На башне неподвижно, скрестив руки на груди, стоял человек. Он напоминал капитана тонущего корабля, отказавшегося покинуть судно. Это был сам непобедимый Богурджи. Он не ругался и не взывал к небесам о пощаде. Мужественный командарм просто наслаждался последними в своей недолгой жизни лучами предзакатного солнца. Его лицо было задрано вверх, а сам он был похож на статую.
– Мужественный все же человек, пусть и узкоглазый, – незаметно смахнув слезу, прокомментировала Петровна и все же попыталась закончить свою мысль: – С каждым... кто посягнет на...
– На пядь землицы нашей и все такое прочее, – помогла ей закруглиться Кузьминична. Она тоже смахнула слезу и взглянула на швейцарские наручные часы, подаренные ей президентом. – Все, поехали, Петровна, нам городом рулить пора. Оставишь наших басурманов без присмотра хоть на день, они без нас такое учудят... Ну никакой дисциплины, не то что у этих.
– Да уж куда нашим супротив таких, – поддакнула подруга. – Тут и сравнивать нечего... Ладно, поехали, чего тянуть. Надо бы еще к президенту успеть заскочить, нам, вроде, медали положены...
Она задрала голову и помахала рукой, словно обращаясь к небесам.
– Ты чего озоруешь? – с интересом спросила Кузьминична.
– Да с президентом пообщалась, – пояснила подруга. – Он, небось, через спутник сейчас за нами наблюдает. Ну, или люди евоные.
– Ладно, помчались...
Старухи лихо впрыгнули в мотоциклетные седла и покатили по сельской грунтовой дороге, взметая клубы пыли...
Глава 52. Монголы
Долго стоял Бастурхан со своим войском в Подмосковье, не решаясь начать последнее выступление. Его потрепанная, но вполне боеспособная армия рассредоточилась по небольшим городам и поселкам. Химки, Мытищи, Щелково, Балашиха, Одинцово, Видное, Апрелевка – Москва с ее огламуренными жителями, сама того не ведая, оказалась в смертельном, должном вот-вот сомкнуться кольце.
Ничто, казалось не предвещало неприятностей, однако что-то не позволяло Потрясателю вселенной сделать последний и столь логичный шаг, хотя он так долго к этому стремился... Однако стоять и ждать было непозволительной роскошью. Европа, поторговавшись с русскими, в любой момент могла в обмен на дешевый газ дать им зеленый свет на полномасштабную войну, и тогда оснащенная почти детским оружием Орда потерпит сокрушительное поражение. Также сами русские могли в любой момент опомниться и организовать настоящую оборону, или могло произойти еще что-то непредвиденное и столь же неприятное. В конце концов, он уже потерял всех своих друзей...
– Какие будут предложения? – сказал Бастурхан, собрав военачальников в своей юрте. – На лобовую атаку у нас просто не хватит сил, в Москве одних только милиционеров больше, чем у нас осталось бойцов.
– Но, Великий! – запальчиво воскликнул сотник Айтыш, молодой, горячий воин, своей храбростью заслуживший присутствовать на совещании вместе с самыми-самыми. – Какие в Москве милиционеры! Что они умеют, кроме как проверять регистрацию у приезжих! Они давно забыли, что такое табельное оружие, они давно носят в своих кобурах собранные за смену взятки, домашние бутерброды и прочие посторонние предметы!
Как бы ни было ему сейчас тоскливо, Бастурхан не смог сдержать улыбки.
– Сядь, Айтыш, – с непривычной мягкостью проговорил он. – Если даже каждый наш воин возьмет на себя по десятку московских оборотней в погонах, мы все равно проиграем. Обыкновенный арифметический расчет.
– Просочимся в город поодиночке, – предложил тысячник Аптыней. – И соберемся уже непосредственно у Кремля.
– Верно! – поддержали его остальные. Всего в юрте Повелителя было не более десятка уважаемых воинов, не считая телохранителей и обслуживающего персонала.
– Это я и хотел от вас услышать, – сказал Бастурхан. – Ваше мнение совпадает с моим. Остается только детально продумать, каким образом мы будем просачиваться в город. Сейчас рассмотрим схему метрополитена, карту города и, отдельно, Кремля... И принесите побольше кумыса. Нам еще долго сидеть...
– Залезай, – бросил Бастурхан визирю, кивнув на мотоциклетную коляску.
– Простите, Бастурхан Бастурханович... я... э-э-э... не совсем вас понял, – заюлил Подберезовский. Он даже попятился, словно вообразив, что Повелитель вселенной может снизойти до того, чтобы усадить его силой.
– Ты все прекрасно понял, суетливый человек, – терпеливо сказал Бастурхан. – Ты должен гордиться такой поездкой, учитывая, кто сегодня выступает в роли водителя. Не каждому судьба оказывает подобную честь. Поэтому оставь болтовню и садись... Если же ты думаешь, что тебе удастся соскочить с разогнавшегося поезда в последний момент...
– Да где там... Особенно если этот поезд уже успел так сильно разогнаться... – затараторил олигарх, пытаясь влезть в предложенное ему средство передвижения. Он пробовал и так, и этак, но у него ничего не получалось. – Простите, Бастурхан Бастурханович, а это обязательно? – наконец решился спросить он, тоскливо глядя на мотоцикл «Урал». Для въезда в Москву Повелитель выбрал самый обычный мотоцикл выбывшего из строя сотника, на нем даже осталась грязь от долгого марша. – А нельзя ли нам въехать... ну, на белом «Мерседесе», или, на худой конец, на том, на вашем... ну, на золотом? Тут ведь даже ноги некуда деть... Кстати! – воодушевился олигарх. – Знаете, на сколько может потянуть ваш золотой мотоцикл на аукционе «Сотбис»? Я уже закидывал удочку. У него ведь такая история, такая история... На нем ездил такой человек, такой человек... Да стоит нам только выставить его на продажу, как он моментально...
– Быстро сел! – рявкнул Бастурхан, и через мгновение олигарх очутился в коляске. Ему не понадобилась для этого посторонняя помощь, и, судя по выражению лица, чувствовал он себя там даже комфортно...
– Никогда б не подумал, что буду передвигаться по Белокаменной в таком вот... э-э-э... виде транспорта, – частил олигарх, перекрывая рев ветра – Бастурхан сразу взял довольно высокую скорость и вообще вел себя так, словно бывал в Москве не раз... Он внезапно заметил впереди ГАИ-шника и демонстративно выкинул на проезжую часть скомканную белую бумажку.
– Еще один такой фокус, и ты об этом пожалеешь, – спокойно заметил Бастурхан. – Тем более, твоя хитрость все равно не сработает. Такой вид транспорта не интересует ваших людей с палочками в руках... Кстати, у вас тут сплошные пробки, поэтому мотоцикл наиболее практичное средство передвижения.
