скрежетал от злости. Да она и наполовину не так сексуальна, как Норма Джин, посади последнюю в ту же позу!
Получается, он что же, влюбился в нее, что ли? Черт подери, может, и правда влюбился! Пришла пора и ему влюбиться. Как бы там ни было, но одно Баки знал твердо: он ни за что и никогда не отдаст ее другому парню!
По мнению Баки Глейзера, на свете существовали лишь две категории женщин: «твердые» и «мягкие». И лично он всегда предпочитал последних. Он это твердо знал. И эта милая маленькая девушка смотрела на него, широко распахнув глаза, и верила, и соглашалась с каждым его словом. Естественно, он знал куда больше, чем она, и что ей оставалось, бедняжке, как не соглашаться с каждым его утверждением?.. И ему очень нравилось, что она соглашается; Баки терпеть не мог воинственных девушек, которые воображают, что невероятно сексуальны, когда достают парня и всячески действуют ему на нервы, ну, типа Кэтрин Хепберн в кино. Может, они и могли бы завести Баки, но мягкая и покорная Норма Джин заводила его куда сильнее, только по-другому.
И он вдруг с удивлением обнаружил, что разговаривает с ней даже во сне, ему стало казаться, что он обнимает ее, укутанную простыней, целует и гладит ее.
Все решилось одним вечером. Через три недели после того, как их познакомили. Такие уж настали времена, все происходило необычайно быстро. Пришло сообщение, что один из молодых дядьев Баки пропал без вести где-то на Западном фронте. Ближайший друг Баки по спортивной команде из Мишен-Хиллз служил на авианосце и совершал одиночные ночные вылеты, бомбил врага где-то в Юго-Восточной Азии. Норма Джин рыдала, говорила, что, да, выйдет за него замуж, примет от него обручальное кольцо. И да, да, да, она его очень любит. А потом, как будто этого недостаточно, она сделала очень странную вещь, он сроду не видел, чтобы девушки в жизни или в кино делали такие вещи. Опустилась перед ним на колени, взяла его крупные, грубые в ссадинах руки в свои, маленькие и мягкие, и, не обращая внимания на запах (он-то знал, что от рук у него воняет, сколько бы он ни мыл их и ни тер, избавиться от этого запаха не удавалось; то был запах жидкости для бальзамирования, смеси формальдегида, глицерина, боракса и фенолового спирта), поднесла их к лицу и вдохнула этот запах, словно то был для нее бальзам какой. Или же напомнил какой-то другой, милый и приятный ее сердцу запах. Она закрыла глаза и тихим мечтательным голоском прошептала:
— Я люблю тебя! Теперь я совершенно счастлива!
Брачная церемония в Первой Церкви Христа, что в Мишен-Хиллз, штат Калифорния, подходила к концу. Теперь уже не только все женщины, но и некоторые мужчины смахивали слезинки умиления. Высокий жених покраснел и наклонился, поцеловать свою девочку-невесту. Он был застенчив и одновременно преисполнен радостного нетерпения, как какой-нибудь мальчишка рождественским утром. Нежно и крепко обнял ее за тоненькую талию, ощущая под скользким шелком ребрышки, потом притянул к себе. Платье немного задралось, белая свадебная фата съехала набок.
Он поцеловал свою невесту, которая звалась теперь миссис Бучанан Глейзер, крепко поцеловал в губы и почувствовал, как ее дрожащие губки робко раскрылись ему навстречу. Самую чуточку.
Маленькая женушка
— Жена Баки Глейзера работать не будет. Никогда!
Она хотела быть самим совершенством. Меньшего он не заслуживал.
Поселились они в квартире под номером 5А на первом этаже дома по Ла-Виста-стрит, 2881, в районе Вердуго-Гарденс, Мишен-Хиллз, штат Калифорния.
Первые месяцы брака пронеслись как во сне…
Сначала ты молодая невеста. Потом — маленькая женушка. Едва урываешь время записать в дневнике:
Для «Бейкер» просто не остается места. Скоро она об этой фамилии и вспоминать не будет.
Баки был всего на пять лет старше Нормы Джин, но с самого начала, сидя у него на коленях, она стала называть мужа Папочкой. Иногда он был Большой Папочка, гордый обладатель Большой Штуковины. А она была Малышкой, иногда Малышкой Куколкой, гордой обладательницей Маленькой Штучки.
Она действительно оказалась девственницей. И этим Баки тоже страшно гордился.
Как же идеально подходили они друг другу! «Словно нас специально сделали такими, Малышка!»
Странно, но шестнадцатилетней Норме Джин удалось преуспеть там, где ее мать, Глэдис, потерпела в свое время полный провал. Найти себе доброго, любящего мужа, обвенчаться с ним в церкви, стать
Чем больше Норма Джин думала об этом, тем чаще приходила к выводу, что Глэдис, наверное, вообще никогда не была замужем. Что все эти фамилии — «Бейкер», «Мортенсен» были чистой воды выдумкой, чтобы избежать позора.
Даже бабушку Деллу ей удалось одурачить. По всей вероятности.
Странно было и вспоминать то утро, когда они с Глэдис поехали на Уилшир-бульвар на похороны знаменитого голливудского продюсера. Стоять там и с замиранием сердца ждать, окликнет их отец или нет. Правда, с тех пор прошло уже столько лет!..
— Папочка? Ты меня любишь?
— Да я просто без ума от тебя, Малышка! Вот, погляди-ка!
Норма Джин послала Глэдис приглашение на свадьбу. И с нетерпением и волнением стала ждать — все же ей хотелось, чтобы на свадьбе присутствовала эта женщина, являвшаяся ей матерью. И в то же время она ужасно боялась, что мать приедет.
И разумеется, Глэдис не явилась на свадьбу дочери. Даже открытки не прислала, даже не поздравила ее, не пожелала ей счастья.
— Да мне-то что! Я ничуть и не расстраиваюсь!
Она сказала Элси Пириг, что на свадьбе достаточно и одной матери, будущей свекрови. И никакая родная мать ей не нужна. Миссис Глейзер. Бесс Глейзер. Еще до свадьбы она настойчиво просила Норму Джин называть ее мамой. Но как-то не получалось, слово так и застревало в горле Нормы Джин.
Нет, иногда ей все же удавалось выдавить «мама Глейзер» — еле слышным, замирающим голоском. Бесс Глейзер была очень добрая женщина, настоящая христианка. И винить ее в том, что она слишком пристально и подозрительно присматривалась к новой своей невестке, было трудно.
Она преуспела там, где Глэдис потерпела полный провал. В этом она была готова поклясться.
