этот человек – просто бесчувственная деревяшка, ничего не понимает. Она гневно взглянула на него и понизила голос до шепота: – Я не возьму деньги за спасение ребенка. Тем более за ребенка, который так мне дорог… Напрасно вы предложили мне деньги. Я их не возьму.
Губы графа дрогнули в улыбке; в глазах его вспыхнули дьявольские огоньки.
– Мисс Уинтроп, у вас такой очаровательный румянец, когда вы сердитесь.
Сабрина смутилась. Глядя в сверкающие глаза графа, который вел ее в танце легко и уверенно, она почувствовала, что кровь быстрее заструилась по жилам, заструилась, точно жидкое пламя.
– Тем не менее я не могу взять ваши деньги, – сказала она, пытаясь восстановить дыхание. – Я не позволю заплатить мне за спасение Сары. Любая на моем месте поступила бы так же.
– Нет, не любая. Только упрямая… и легкомысленная женщина.
– Я не упрямая.
Его хрипловатый смех, казалось, оглушил ее. Рина едва не сбилась с такта.
– Еще какая упрямая… И строптивая…
– Мы в любой момент можем закончить танец, милорд, – сухо заметила Сабрина.
– Только после того, как я скажу вам, как много вы для меня сделали. И не только для меня и Сары, но и для бабушки, для Эми, даже для Рейвенсхолда. Вы вернули в наш дом жизнь… И мне тоже.
На этот раз Рииа все-таки сбилась с такта. Его слова подействовали на нее, как красное вино с пряностями; ее воображение рисовало самые чудесные картины.
– Благодарю вас, милорд, но полагаю, вы ошиблись, принимая чувство благодарности за… за более сильное чувство.
Граф промолчал, но его рука на мгновение соскользнула чуть ниже се талии. Впрочем, едва ли кто- нибудь из окружающих заметил это быстрое, неуловимое движение.
Но Сабрина тихонько вскрикнула от неожиданности.
– Я действительно вам благодарен, – пробормотал граф. – Но сейчас я чувствую… нечто другое. И не только благодарность я испытывал в тот день в детской. И в ту ночь в моей комнате, когда мы…
– Ха, Тревелин! – раздался мужской голос.
Сабрина в испуге вздрогнула. Вспыхнув от смущения, она посмотрела на рослого мужчину, танцевавшего рядом со столь же высокой дамой.
– Слышал, Тревелин, о твоих подвигах в Сент-Петроке. Наверное, ты был великолепен!
– Не о чем говорить, Фергус, – проворчал Эдуард, пытаясь держаться подальше от этой пары.
– Не о чем?! Да в городе все только об этом и говорят! – воскликнул Фергус. – Держу пари, это та самая маленькая леди, которая спасла твою дочь от смерти. Хильди, вот та девушка, о которой все говорят.
– Рада с вами познакомиться, дорогая. – Танцевавшая с Фергусом женщина приветливо кивнула. – Вы обязательно должны приехать к нам на чай.
– Не на чай, Хильди. На ужин! На следующей неделе. Вы оба.
– Прекрасно. Как вам будет угодно. До свидания. – Эдуард закружил Рину, увлекая ее прочь от Фергуса и его жены.
– Это ваши друзья? – спросила Сабрина с озорной улыбкой.
– Едва ли. Фергус умеет говорить лишь об охотничьих собаках и лошадях. Но я согласился бы поужинать с самим дьяволом, только бы избавиться от него. – Он посмотрел на Рину, и его чувственные губы растянулись в улыбке. – Итак, я говорил…
– Лорд Тревелин! – раздался веселый голос.
Эдуард нахмурился.
– К черту, – проворчал он. – Мы здесь не сможем поговорить. А мне необходимо с вами поговорить. Наедине.
Существовало множество причин, по которым Сабрине не следовало оставаться с графом наедине. Но в этот момент она не могла вспомнить ни одной.
– Когда?
– Когда гости пойдут на ужин. Давайте встретимся в саду. В полночь.
Полночь… В полночь Квин будет ждать ее у ворот с резвыми лошадьми. Она не сможет встретиться с графом, даже если бы очень захотела.
– Это безумие… Нам нельзя встречаться. Это было бы… неприлично.
Граф пристально посмотрел на нее. Его глаза сверкали.
– Да, это было бы неприлично. Но вы никогда не казались мне девушкой, которая соблюдает приличия. – Граф наклонился над ней, и она ощутила на лице его теплое дыхание. – И я тоже такой, – добавил он.
Рину бросало то в жар, то в холод. Да, он прав: Сабрина Мерфи, дочь игрока, не была благовоспитанной леди, и сейчас, в объятиях графа, она чувствовала это с особой остротой. Но ведь в данный момент она не была Сабриной Мерфи. Она – Пруденс Уинтроп, молодая леди, воспитанная миссионерами, и она не может встречаться в полночь с мужчиной.
Ей следовало доиграть роль до конца, осуществить задуманное. А любовь к лорду Тревелину в ее планы определенно не входила.
