чуждого небесам, которые некогда были его обиталищем.
Рина невольно поежилась, кутаясь в шаль, – ей почудилось, что от графа исходит леденящий холод. Сердце ее сжалось: он был так одинок… Но тут она заметила его левую руку на перевязи и сразу забыла о своих фантазиях. У ангелов не бывает растяжений, и они не страдают от ран и ушибов. Пусть он и поправляется, но ему еще нельзя совершать подобные прогулки.
Рина подобрала юбки и стала карабкаться на скалы с твердым намерением заставить графа вернуться в постель.
Эдуард не обернулся, но он услышал ее шаги. По-прежнему глядя на море, он проговорил:
– Я знал, что ты меня найдешь. Однако не ожидал, что это произойдет так быстро.
Едва она услышала его голос, сердце ее забилось быстрее.
– Но почему мне пришлось тебя искать? Ты же обещал доктору Уильямсу, что не встанешь с кресла.
Граф усмехнулся.
– Чарльз напрасно беспокоится. И кроме того: если бы я остался в кресле, я упустил бы случай тебя позлить. А ты очень красивая, когда злишься.
Граф окинул ее взглядом, и Рине почудилось, что сердце ее вот-вот выскочит из груди; оно билось так сильно, что Эдуард, наверное, слышал этот стук.
– Не пытайся вывести меня из себя. Ты еще не совсем здоров. И в любом случае… тебе не следует стоять здесь в одиночестве, так близко от края утеса. Негодяй, который устроил обвал на руднике, все еще на свободе. Вспомни случай с Сарой. Ведь кто-то убрал красные метки…
– Мне не нужны метки, – перебил граф, делая широкий жест рукой, словно заявляя свои права на бескрайние морские просторы, на угрюмые утесы и даже на свод небесный. – Это скалы Тревелинов. Мои скалы. Я все здесь знаю с раннего детства, так что могу тебя заверить: на этих камнях нам ничего не грозит. А пришел я сюда потому… Последние дни я много размышлял и дал себе слово: как только поднимусь с постели, приду на это место.
– Это наверняка снова уложит тебя в постель, – заявила Рина, – Зачем ты сюда пришел?
– Навестить привидения.
Сабрина вздрогнула; по спине ее пробежал холодок.
– Привидений не существует. А эта прогулка тебя очень утомила. Нам надо вернуться.
Она сделала шаг в сторону дома, но граф, похоже, не собирался уходить. Он смотрел на море. Над волнами с криками кружили чайки, и слышался свист ветра. В этот момент Рина готова была поверить в существование привидений. Но ни одно привидение не могло быть более одиноким, чем этот человек, стоящий на скале.
Эдуард отгораживался от нее – это было очевидно. Что бы ни мучило его, он, казалось, твердо решил пережить это в одиночку. Но что же терзало его душу? Сабрина вспомнила беседу и детской – граф говорил, что не заслуживает любви своих близких. Однажды он предупредил ее: если она проникнет в его прошлое, ей может не понравиться то, что она там обнаружит. И все-таки она должна облегчить его боль. Ведь ей скоро придется его покинуть.
– Эдуард… Пожалуйста, не отгораживайся от меня.
Он молчал. Потом неожиданно спросил:
– Твои родители любили друг друга?
Вопрос удивил Сабрину.
– Да, очень, – ответила она. – Папа говорил, что любил маму больше жизни. И мама его – тоже.
Он снова усмехнулся.
– Значит, тебе повезло. Мой отец больше всего на свете любил деньги и власть, а мать думала только о нарядах. Возможно, родители и питали какие-то чувства друг к другу и к нам с сестрой, но только я этого не замечал. Я полагал, что любовь существует лишь в волшебных сказках и в поэзии. Я думал так, пока не встретил Изабеллу.
Как ни странно, при этих словах графа Сабрина не ощутила ревности – ей лишь стало грустно. Она по- прежнему стояла в нескольких шагах от Эдуарда.
– Говорят, она была очень красива.
Выражение его лица смягчилось.
– Да, это правда. Но в ней было нечто большее, чем красота. В ней были блеск и щедрость, так привлекавшие к ней всех, кто ее знал. Я встретил Изабеллу в Лондоне, на балу, куда попал случайно. Один из бабушкиных знакомых уговорил меня составить ему компанию. В то время мне было не до женщин – всего несколько месяцев назад умер мой отец, и я учился управлять поместьями. Но когда я увидел ее, эту принцессу из сказки… Мне был всего двадцать один год, и я большую часть жизни провел среди серых скал Корнуолла. Изабелла и Лондон казались мне такими же нереальными, как звездная пыль.
Рина окинула взглядом утесы. Она полюбила суровую красоту этого дикого края, но очень хорошо представляла, как манили юного Эдуарда блеск и великолепие Лондона.
– Ты не можешь винить себя за то, что влюбился в красивую девушку. Все, что случилось, теперь в прошлом. Как и та боль, которую она тебе причинила.
– А боль, которую я ей причинил? – пробормотал граф. – Ведь именно я главный виновник ее смерти.
Последние слова Тревелина ошеломили Рину.
– Я… я не верю. Даже если бы ты поклялся мне, что это правда, я бы не поверила.
