Сабрина изумленно смотрела на Эми, не вполне веря, что действительно жива.
– Но откуда вы узнали, что я в Фицрой-Холле? Если Касси сказала вам, что я уехала, и вы ей поверили, откуда вы?..
– Привет, Рина, детка. – К постели Рины подошел Квин.
Рине потребовалось несколько секунд, чтобы заговорить.
– Квин. Ох, Квин. – Глаза ее налились слезами при виде друга. – Но ты же сказал, что уезжаешь.
Солнечный свет отражался от его желтого жилета, и ткань сверкала. Но его широкая улыбка сияла еще ослепительнее.
– Я и уехал, дорогая. К закату я уже был за много миль отсюда и очень радовался этому. Но что-то не давало мне покоя, удерживало, не позволяло ехать дальше. Я остановился на ночь в гостинице в двадцати милях отсюда. Пробыл там весь следующий день, хотя, черт меня побери, сам не понимал почему. Потом вечером в пабе я услышал, как один парень рассказывал о некой девице из благородных, которая притворялась наследницей, а потом сбежала, не попрощавшись. Ну я-то знал, что этого не может быть: если бы ты хотела уехать, ты бы уехала вместе со мной. Поэтому я отправился обратно в Рейвенсхолд со всей быстротой, на которую способна моя лошадь. Думал, мне придется пробиваться с боем, но его светлость немедленно принял меня, когда услышал мое имя.
Рина вспомнила ту ночь в конюшне, когда Эдуард услышал, как она произнесла имя Квина. Она не сомневалась, что он захотел увидеть того «Квина», которого он когда-то считал ее любовником.
– Но ты подвергал себя большой опасности. Ты ведь был свободен.
Он дотронулся до ее подбородка пальцем.
– А чего стоила бы моя свобода, если бы я бросил друга в беде? Да и большой опасности я не подвергался, особенно после того как рассказал графу, что ты осталась из-за любви к нему.
Эми рассмеялась:
– Видела бы ты лицо брата. Казалось, его сбила карета!
Сабрина не ответила на улыбку Эми. Она уже поняла все. Поняла, что произошло, пока она находилась в колодце. Господи, они все знали о ней! Знали о ее ужасном обмане.
– Эми, Чарльз, я хочу… я хотела… О, мне так стыдно!
Эми прижала палец к губам Рины, заставив ее замолчать. Она обменялась влюбленным взглядом с Чарльзом и сказала:
– Тихо. Мы всё это обсудим позже. А пока тебе необходимо отдохнуть. Ты…
Голос Эми прервал шум в коридоре. Рина замерла. Она знала этот голос, его голос – граф спорил с Даффи, требуя пропустить его в комнату. Она перевела взгляд с Эми на Чарльза, затем – на Квина.
– Я не могу сейчас с ним встретиться. Пожалуйста, не пускайте…
Эдуард ворвался в комнату. Волосы всклокочены, шейный платок повязан наспех, а борода отросла так, словно лица целую неделю не касалась бритва. Чарльз хотел его перехватить, но граф глянул сквозь него, словно через стекло. Он смотрел только на одного человека в комнате.
– Выйдите, – приказал он.
К отчаянию Рины, все повиновались. Она вцепилась в Эми, но девушка улыбнулась и мягко отняла свою руку.
– Все будет в порядке, – прошептала подруга, ободряюще подмигнув Рине. Взяв под руку Чарльза, она вышла из комнаты вслед за Квином.
Если бы у Сабрины оставалась хоть капля сил, она вскочила бы с постели и ринулась за ними.
В глубине души она хотела снова оказаться в колодце контрабандистов. Крепко зажмурилась и сцепила зубы, пытаясь побороть жгучее чувство стыда.
Эдуард молчал. В комнате было так тихо, что на мгновение ей показалось, будто и Эдуард вышел вслед за сестрой. Но нет, она слышала его тяжелые шаги, затем почувствовала, как матрас прогнулся под его тяжестью, – он сел возле нее. Сильные, теплые руки взяли ее ледяные ладони.
– Посмотри на меня.
Нежность в его голосе лишь усилила ее стыд.
– Не могу. Я больше никогда не смогу взглянуть на тебя.
– Как хочешь. Но боюсь, это создаст трудности, когда ты будешь, давать клятву у алтаря.
Она быстро открыла глаза, но не могла повернуть голову и посмотреть ему в лицо.
– Эдуард, мы не можем пожениться. Все, что ты думал обо мне, – правда. Я воровка и лгунья. Я приехала в Рейвенсхолд только для того, чтобы украсть ожерелье. Квин, наверное, рассказал тебе.
– Квин рассказал мне, что ты отдала ожерелье обратно бабушке, и она подтвердила это. Возможно, ты и приехала сюда, чтобы украсть нашу фамильную драгоценность, но не смогла этого сделать. Ты не воровка. А что до лжи… ну я тоже тебе наговорил кучу неправды. Я должен знать только одно. Ты говорила правду, когда сказала, что любишь меня?
Неуверенность в его голосе притягивала ее, словно магнит. Не в силах больше противиться, она повернулась к нему и посмотрела снизу вверх – в лицо человека, которого любила больше собственной жизни. И увидела на дорогом лице следы страха. Она пережила крайнюю степень отчаяния, когда сидела в колодце контрабандистов, думая, что никогда не сумеет рассказать ему правду. «Но теперь-то я могу сказать все. Я должна, хотя это означает, что мы никогда не будем вместе».
Рина протянула руку и провела по морщинкам, которые появились у его губ.
