Чайная на Малберри-стрит

Он пошел к письменному столу искать нужную запись. Пенни села в кожаное кресло и залпом выпила бокал вина. Если выяснится, что Дэниел приобрел дом на Магнолия-стрит, тогда как отказывался даже обсуждать покупку новой кухни для кафе, она точно расстанется с ним. Вышвырнет его из чайной и в тот же день позвонит строителям. Ух как она разозлилась. Все так и кипело у нее внутри.

— Вот, пожалуйста, — объявил Ричард торжествующим голосом. — Я всегда помню удачные сделки.

Глава 35 Рождество отменяется

Каждое утро в одно и то же время Сэди выходила из дому. Она клала в сумку спортивный костюм и кроссовки, но так ни разу и не зашла в тренажерный зал. Она считала, что там грязно и неуютно, к тому же страшная духота и все как на подбор агрессивны. Она садилась в автобус и ехала в город, где прогуливалась по магазинам и покупала себе всякие мелочи. Новые шерстяные перчатки, или любовный роман, или нарядные, разрекламированные упаковки чипсов. В обеденное время она шла в чайную «У Малдуна» на Малберри-стрит. Она сидела за своим обычным столиком в совершенном одиночестве и с чистой совестью наслаждалась вкусной едой. В специальное, рождественское меню Дэниел ввел сэндвич на поджаренном хлебе с фаршированной индейкой, который пользовался большой популярностью. Не меньший спрос был и на его «рождественскую тарелку», которая включала в себя сладкий пирожок, кусок глазированного фруктового кекса и большую чашку кофе со свежими сливками.

Сэди прочесала все магазины города, в которых продаются подсвечники, пока не отыскала Патрисию. Коварная соблазнительница Арнольда с недовольным выражением на раскрашенном лице стояла за прилавком и обслуживала покупателей. Наверное, у них не хватает персонала, подумала Сэди. Она наблюдала, как Патрисия обругала испуганную молодую помощницу за то, что та приклеила неправильную цену на партию керамических цыплят. Сэди поглубже вдохнула, надела темные очки, схватила первую попавшуюся стеклянную вазу и встала в очередь к кассе.

— Тридцать девять девяносто девять! — рявкнула Патрисия. Никакого намека на «пожалуйста».

— Милая вазочка, — сказала Сэди.

— Да, да.

— Как раз то, что я искала.

Патрисия сунула вазу в пакет и протянула руку за деньгами.

— Простите, ради бога, но не могли бы вы завернуть ее в оберточную бумагу? Как бы мне не разбить ее в автобусе, — извиняющимся тоном попросила Сэди.

— Давайте, — ответила Патрисия и, вздохнув, взяла пакет.

— Огромное спасибо, — поблагодарила Сэди. — Понимаете, у меня на Рождество будет большой праздник. Надо же, на дворе уже ноябрь. Все родственники мужа соберутся у нас. Вот я и хочу, чтобы дом выглядел безупречно. Я заполню вазу ароматизированными сосновыми шишками и поставлю на журнальный столик. Как я люблю Рождество! А вы?

Кажется, вопрос Сэди вывел Патрисию из себя. Ее красные губы сжались в тонкую линию.

В тот день, когда Морис и Дейзи должны были прилететь в Белфаст, Арнольд взял на работе выходной и отмыл машину так, что она засияла. Их самолет прибывал в шесть вечера. Он надеялся, что дни безумств теперь позади.

— Чем скорее эти двое приедут и чем скорее жизнь в нашем доме вернется в свое привычное русло, тем лучше, — говорил Арнольд, полируя капот до зеркального блеска.

— Дорогой, зайди-ка в дом на минуточку, — позвала его Сэди с переднего крыльца. — Твой отец хочет поговорить с тобой по телефону.

У Арнольда побелело лицо, когда он услышал новости. Смертельно побелело. Морис и Дейзи вложили все свои сбережения в аренду небольшой квартирки на острове. Это дельце они обтяпали с местным бизнесменом, но, как уверял сына Морис, все по закону, чин-чином. Они поживут там с Дейзи «какое-то время» (под этим выражением Морис обычно подразумевал «пока не умрем»), а затем бизнесмен получит свою квартиру обратно. Конечно, деньги уже потрачены и назад их не вернешь, но у них не было другого способа получить роскошную квартиру, три стороны которой выходят окнами на море. Честно говоря, им это не по карману. Ну да не беда, у них ведь еще остались деньги от продажи старого дома, так что на жизнь хватит. Слава богу, они их не тронули, когда пять лет назад переехали к Арнольду и Сэди.

Морис сказал, что жить там можно очень дешево. Еда считай дармовая. А еще они обналичили свои страховки. Пошли в торговый центр и на распродаже накупили кучу летней одежды. Еще они завели новых друзей, и не только среди британцев и бывших ирландских эмигрантов, но и среди местных жителей. Все отлично между собой ладят, живут одной дружной семьей. Никакой национальной розни. Словом, в Белфаст они не вернутся. Никогда.

На ковре в холле Арнольду пришлось опуститься на колени, но не для того, чтобы молить Сэди о прощении за интрижку с Патрисией Колдуэлл, а для того, чтобы перевести дух. Его наследство исчезло — как и румянец с лица.

— Аренда! Швырнуть все деньги на пожизненную аренду! Нищими теперь помрут. Ты во всем виновата! — орал он, пока Сэди накрывала к ужину стол. — Это же ты отправила их на этот проклятый остров! Просто в голове не укладывается, как такое может быть.

— А что с их страховками?

— Они их обналичили. Для непредвиденных трат!

— Надо же, какой Морис сообразительный, — удивилась Сэди.

Она действительно так думала. Она знала, что Дейзи и Морис смогут о себе отлично позаботиться, если только дать им хотя бы небольшой шанс.

— Немудрено, ведь Морис был когда-то хорошим бухгалтером, — добавила она.

— Черт побери! На эти деньги я сам собирался жить на пенсии.

Полное осознание случившегося придавило Арнольда, как бетонная плита. Удача отвернулась от него, целое состояние ушло на капризы полоумного папаши. Арнольд мог бы потратить эти деньга с таким вкусом и размахом… Дорогие заграничные отели, персонал которых знает, как нужно обслуживать дорогих гостей. Патрисия на пляже то в одной стране, то в другой, то в таком бикини, то в эдаком. Да и не только Патрисия. Другие, действительно красивые женщины. Ужины в ресторанах, в самых лучших ресторанах, знаменитости, с которыми он на короткой ноге. Он повязывал бы шейный платок… Голос Слонихи Сэди ворвался в его мечтания как Лох-несское чудовище.

— Я думаю, это они отлично придумали, — утешала она мужа. — Здорово, что они все еще полны жизни, разве нет? Я ужасно буду по ним скучать.

— Наглая ложь! Ты терпеть не могла их обоих.

— Неправда. Они милые старички.

— Ну да, гоняли тебя целыми днями. Тебе ж присесть некогда было, — возмутился Арнольд.

— Вовсе нет. Я только рада была им помочь, — возразила она простодушно, а сама торжествовала: признал-таки правду!

— Я не буду как последний дурак терпеть такое! Я добьюсь, чтобы этих самодуров признали слабоумными, вернули домой и заморозили все их счета. Проклятие! Как позвонить их врачу?

— Арнольд, милый, они разумные взрослые люди и могут делать все, что им вздумается. А в Грецию они потому и поехали, что их счета уже были заморожены. — Она начала хихикать. — И пожалуйста, прекрати ругаться и успокойся.

— Я не успокоюсь!

— Хочешь, чтобы подскочило давление? Ты уже не молоденький. Заработаешь себе сердечный приступ. В последнее время ты выглядишь ужасно. Ходишь бледный как смерть. Надеюсь, ты не сердишься, что я говорю тебе такие вещи?

Она подошла к мужу и погладила его по голове.

— Но деньги! Они потратили уйму денег! Выбросили на какую-то аренду. Я даже думать об этом