одежду.
— Огонь не пощадил ничего, — снова и снова повторяла им Бренда. — Утром я приехала с фургоном, который наняла для картин, а вместо дома лишь черное пепелище.
В это невозможно было поверить. Никто не мог в это поверить.
— Совсем ничего не осталось?
— Один пепел.
— Как же ты теперь, детка? Куда подашься?
Отец предложил отвезти ее на праздники в Дублин, но Бренда отказалась.
— У меня сейчас кризис, папа, — прошептала она. — Я должна принять некоторые кардинальные решения. Но в любом случае спасибо. Я тебе очень благодарна за приглашение.
— Какие такие решения? — спрашивали ее потом все по очереди.
Но Бренду разве поймешь! Она постоянно бормотала что-то о дурных предзнаменованиях и собственном невезении и все допытывалась, почему пожар случился именно в ту ночь, а не в какую другую.
— Я собиралась прославиться, понимаете? Как Лайэм Нисон. Представляете, заказали группу исполнять баллады, прекрасные ирландские баллады? И какие-то особые закуски. Думаю, итальянские. Кто знает, может, даже Николас приехал бы. И поэтому я купила модное платье. И туфли на шпильках.
— Какой Николас? — спросила одна из сестер.
Миссис Браун показала ей глазами — ни о чем не спрашивай.
— И я хочу знать, может, в этом и была моя ошибка? Зачем я купила эти дурацкие туфли? Много о себе возомнила?
— Бренда, ты говоришь ерунду, — возмутилась вторая сестра.
— А может, это судьба? Думаю, да, судьба. Выставке просто не суждено было случиться. — Бренда печально покачала головой. — Понимаете, на многих своих картинах на заднем плане я рисовала разбитые окна с треснувшими стеклами. И я никогда не задумывалась, почему там трещины. Я просто так чувствовала. И когда я сегодня увидела квартиру, я поняла — вот же они трещины в стеклах. Это было предчувствие, понимаете?
— Бог мой, мам, тебе не кажется, что ей нужно вызвать врача? — спросили на этот раз обе сестры одновременно.
— Теперь я пойду в свою комнату писать письмо, — сказала Бренда и тихо вышла.
16 декабря 1999 г
Дорогой Николас!
Ты скорее всего уже догадался, что я люблю тебя.
Ничего не могу с этим поделать. Я влюбилась в тебя, когда услышала, как твой герой Сейлор поет своей возлюбленной Луле Фортун знаменитую «Люби меня нежно» Элвиса Пресли.
Я знаю, пресса представляет тебя плейбоем, но это неправда. Настоящей Николас нежный и добрый. И он ищет понимающего человека, которого сможет впустить в свою жизнь. И такой человек — я. Именно поэтому до тебя я ни разу не влюблялась в других мужчин. Именно поэтому и ты никак не мог устроить свою жизнь с другой. Судьба берегла нас друг для друга.
Пожалуйста, напиши мне.
Я уверена: если бы мы познакомились, я бы тебе понравилась.
Даже если мы не полюбим друг друга, с меня довольно просто быть твоим другом.
Я послала тебе картину, а ты даже не поблагодарил. Я отправила тебе столько писем, а ты ни на одно не ответил. Почему? Я всего лишь хотела получить от тебя маленькую фотографию с автографом. Хоть какая-то символическая связь с тобой — вот все, чего я хотела. Иметь возможность прикоснуться к чему- нибудь, чего касался ты.
Пожалуйста, позвони мне.
Я твоя преданная поклонница.
С любовью,
Бренда
В тот день телефон звонил не раз, и на каждый звонок Бренда мчалась к столику в прихожей и хватала трубку обеими руками. Конечно же, это не мог быть он. Он еще не получил письмо с номером телефона миссис Браун, но Бренда утратила всякое представление о времени.
— Николас? — умоляющим голосом спрашивала она.
Но нет, звонила очередная приятельница миссис Браун по танцевальному клубу, чтобы уточнить детали поездки в Нэшвилл. Не хочет ли Бренда поехать с ними, любезно предлагали они, узнав о несчастье. И место свободное есть.
Но Бренда скорее согласилась бы принять участие в конкурсе «Мисс Вселенная», позируя на глазах у миллионов телезрителей в откровенном бикини и с большим картонным номером на запястье, чем с подружками матери тащиться на автобусе в Нэшвилл. (Семь дней кряду с Долли Партон и Слим Витман!)
Весь день Бренда просидела в гостиной, разглядывая замысловатый узор на ковре. Она не могла ни есть, ни спать. Тысячу раз она пожалела о том, что не может повернуть время вспять и выдернуть из розетки неисправный удлинитель. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — шептала она, зажмурившись. — Господи, помоги мне. Пожалуйста». Но чуда не случилось.
Когда наступил вечер, Бренда решила сходить куда-нибудь выпить, чтобы прийти в себя. Она вылезла из автобуса прямо напротив бара «Корона» на Грейт Виктория-стрит и вошла внутрь. Она была одна, без спутника, но это ее не беспокоило. Она выглядела как женщина, планирующая основательно напиться, а не флиртовать с симпатичными мужчинами. Она надела длинное пальто, некогда принадлежавшее ее дедушке, садовые башмаки мамы и старый, тридцатилетней давности, костюм отца. Чтобы люди принимали ее за светскую цыпочку, а не за бездомную бродягу, Бренда подвела глаза в два раза толще, чем обычно. Она взяла с собой бумагу и конверты, так, на всякий случай. Толкнув тяжелую дверь и подходя к стойке, она поймала на себе несколько взглядов, но никто ничего не сказал и не заговорил с ней.
— Что будете пить, мисс? — спросил бармен, вытирая руки о старомодный, белый фартук.
— Двойной джин с тоником, пожалуйста.
— Хорошо, мисс. Лед и лимон?
Бренда кивнула.
Забрав свой стакан, она отвернулась и, поставив локти на стойку, стала прихлебывать ледяной джин. Какое-то время она изучала пол, а потом принялась рассматривать зал, лица других посетителей. И тут у окна Бренда увидела одну из своих бывших начальниц — Патрисию Колдуэлл, которая ссорилась с каким-то беднягой в мятом костюме. Бренда глубоко вздохнула: общее чувство досады и негодования, тихо тлевшее в ней последние два дня, вдруг обрело конкретный объект, на котором полностью сфокусировалось. Она заказала еще один джин с тоником. И еще пинту «Гиннесса». Забравшись на табурет у барной стойки, она стала смотреть на Патрисию в зеркало за спиной у бармена.
17 декабря 1999 г.
Дорогой Николас!
Это мое последнее письмо тебе.
Меня арестовали. Сейчас шесть утра. Я пишу тебе из полицейского участка на Лисберн-роуд.
Я вылила целую пинту «Гиннесса» на одну женщину в пабе.
Патрисия Колдуэлл — когда-то я у нее работала. Она определила меня на склад распаковывать товар. Меня! Дипломированного художника! (Диплом, между прочим, с отличием.)
