Она зевнула, потянулась и подумала, как провести сегодняшний день. Не нужно готовить индейку, не нужно ублажать неблагодарную родню — можно заняться чем угодно. В доме тишина и покой. Наконец-то она совсем одна. Приятное чувство.
Сначала она повалялась в постели, слушая по радио рождественские гимны. Включилось центральное отопление, и дом стал нагреваться. В десять часов она встала и приготовила себе ванну, истратив всю горячую воду и добавив щедрую порцию пены. Довольная, она лежала в сугробах ароматных пузырьков и то и дело посмеивалась, вспоминая лицо своего мужа, когда раздался щелчок фотоаппарата. Пусть теперь попробует отобрать у нее бунгало! Попался, голубчик, пойман с поличным: сам разлегся на столе, кузнечик. Патрисия на нем верхом, да он еще вульгарным образом вцепился ей в грудь. Теперь уж не отвертишься. Пусть только начнет судиться с ней, и она разошлет эту фотографию всем его знакомым. Его благочестивому начальнику и заносчивым приятелям по гольф-клубу, его завистливым коллегам и еще более завистливым конкурентам. Как же они будут злорадствовать, глядя на снимок! Она вывесит фотографию в Интернете и наклеит на всех уличных фонарях Белфаста. Она станет самым страшным кошмаром в жизни Арнольда.
Она решила расслабиться. Все-таки сегодня Рождество. Она лежала в ванне, пока не остыла вода, затем вылезла, вытерлась пушистым банным полотенцем, накрасила ногти на ногах и почистила зубы.
В одиннадцать часов, все еще в халате, она приготовила аппетитный завтрак из бекона, пшеничного хлеба, грибов и помидоров, слегка обжаренных в подсолнечном масле. Нужно заботиться о здоровом питании. После трех чашек чаю она оделась и пошла на дневную службу в местную церковь. Она полюбовалась колыбелью Иисуса и сияющей над яслями желтой звездой, послушала, как дети исполняют рождественские гимны, и поблагодарила Господа за то, что получила назад свою драгоценную жизнь. Когда ее кто-то из знакомых спрашивал о семье, она говорила правду и изо всех сил пыталась сохранить серьезную мину, если видела, как у людей от изумления глаза вылезают из орбит.
— Господь Бог придаст мне сил, чтобы пройти через это испытание, — повторяла она в двадцатый раз за утро.
— Тяготы посылаются нам, дабы испытать силу нашего духа. Господь дает нам только ту ношу, которую мы способны вынести. — И так далее и тому подобное.
Все обнимали ее и называли Арнольда настоящим подлецом. Сэди пожимала плечами и отвечала, что он вообще-то хороший человек и виновата во всем она сама, потому что превратилась в толстую отвратительную старуху. Все снова начинали возмущаться и обещали отворачиваться от Арнольда при встрече. Какая чудесная вещь жалость, подумала Сэди.
Сэди пошла домой и поставила разогреваться в духовку готовый обед. Куриная грудка под соусом из красного вина. Пюре из моркови и брюквы. Картофельный гратин. Картофельные крокеты. И все в изящных маленьких контейнерах из фольги. Кто говорит, что Рождество — тяжкий труд для женщин? Устаревшие представления. Она постелила на стол в гостиной нарядную, праздничную скатерть, поставила несколько красных свечей в разных стеклянных подсвечниках, налила хороший бокал вина и положила три изысканных крекера. Сорок пять минут в ожидании, когда будет готов обед, она потягивала вино, пощипывала крекеры и слушала радио. Между делом она надела бумажный колпак и аккуратно расставила на камине поздравительные открытки. Потом вынесла вазу с ветками в холл и притащила из сарая искусственную елку. Елка была огромной, и Сэди понадобилось несколько минут, чтобы собрать ее. Таймер на духовке подал сигнал, как раз когда она распрямляла ветки. Нарядить елку можно и после обеда.
И тут зазвенел дверной звонок. Сэди чуть на месте не подпрыгнула от неожиданности. Она выглянула из окна гостиной. Девять родственников Арнольда стояли под дверью и тряслись от холода. Одна- единственная бутылочка вина и один сверток с подарком на всех. И то сказать подарок — коробка конфет, которую они всегда сами же и съедали. Сэди порадовалась, что в этом году не выбросила несколько сотен фунтов им на подарки. Уж лучше она обновит свой гардероб на январских распродажах.
Пошел снег. Крошечные, белые снежинки падали с неба, искрясь в лучах зимнего солнца и собираясь в уголках оконных рам. Из-за занавесок Сэди наблюдала, как родственники мужа на пороге приплясывают от холода и нетерпения. Она заставила их прождать целые три минуты и только потом подошла к двери.
— Сэди, дорогая, впусти же нас! Мы насквозь промерзли, — завопили они, когда она наконец приоткрыла дверь. Чуть-чуть. Не сняв дверной цепочки.
— Надеюсь, индейка готова. Мы так голодны, что можем проглотить лошадь. Почему шторы задернуты? А где машина Арнольда?
— Его здесь нет. Мы больше не живем вместе, — громко объявила Сэди, чтобы не повторять снова. — Объясняю один раз, так что слушайте внимательно: он ушел к своей любовнице Патрисии, для близких людей Пэтти-Пэт, так ее и зовите. И я уверена, она всем вам очень понравится. Как раз то, что вам нужно! Хозяйка каких поискать. Нет такого, чего бы она не могла сотворить на кухонном столе. Передайте ей мои слова. Слышите меня? Как раз там-то вы сегодня и обедаете. У нее. Вот адрес. — Она протянула бумажку с адресом стоявшему ближе всего родственнику с отвисшей от удивления челюстью.
— Эй-эй, подожди-ка, что происходит? — потребовал ответа брат Арнольда Тону. — Почему ты не открываешь дверь? Дай мне войти. Я хочу позвонить Арнольду. И Дженни нужно в туалет.
— Прошу прощения, — ответила Сэди, — но этот дом и все, что находится на его территории, больше не принадлежат семейству Смитов. Я никогда вас не любила, ни одного из вас. А вы никогда не любили меня. Так давайте уж бросим притворяться. Приглашение на рождественский обед по этому адресу, таким образом, официально отзывается. Нет индейки, нет торта и нет дармовой выпивки. В этом году я купила еду в расчете на одного человека. Так что до свидания. Веселого Рождества! — И она плотно захлопнула дверь и задернула занавеску, чтобы они не подглядывали через щель для писем.
Рождественский обед оказался самым замечательным обедом в жизни Сэди. Ни разу не пришлось ей выскакивать из-за стола, чтобы принести Дейзи стакан воды, или Морису еще гарнира, или Арнольду еще соуса. Или без конца подливать алкашам из числа братьев и сестер Арнольда, или дергаться, хватит ли льда. Или смотреть, как все они распечатывают дорогие подарки и принимают это как должное, не утруждая себя словами благодарности. Даже не верится, что она столько лет обслуживала эту ораву.
Сэди подложила себе еще пюре из брюквы, и ей пришлось признать, что у нее пюре получается хуже. Тут были добавлены какие-то специи, еще что-то. На десерт она съела три шоколадных эклера, кусочек рождественского пирога и выпила чашку капуччино. Все из магазина, и все очень вкусно. Уже больше пяти часов, а кухня по-прежнему сияет чистотой.
Пришло время насладиться вечером. Она пошла на чердак и осторожно принесла оттуда коробку с елочными украшениями. Два блаженных часа провела она, манипулируя ветками и огоньками, чтобы гирлянда легла безупречно, развешивая тонкие стеклянные шары в форме слезинок, хрупких стеклянных ангелов, маленькие хрустальные салазки, и широкие полосы мишуры, которые так красиво переливаются на свету. Когда она отошла полюбоваться своей работой, небо за окном было темным, бархатистым. Елка величаво стояла посредине эркера в гостиной. Пора ее оживить. Сэди быстро пропылесосила оставшийся мусор и обрывки мишуры с ковра и включила гирлянду. Эркер наполнился светом, а снег снаружи пошел еще сильнее. Красота!
Она включила телевизор и обвела в программке два сериала, три комедии и премьеру кинофильма. Первый раз за двадцать лет она что-то могла спокойно посмотреть и была в состоянии расслышать голоса персонажей, которые не заглушалась буйным алкогольным весельем Смитов, гогочущих над собственными пьяными шутками. И камин она в этом году не будет растапливать. В доме и так тепло. Она зажгла три толстые свечи цвета слоновой кости, составила их шалашиком на решетке, и камин стал как настоящий. И наконец, она положила орехи и конфеты в серебряную вазочку на журнальном столике, перенесла туда же остатки вина и большую кружку чаю.
Она свернулась на диване, приготовившись к нескольким часам удовольствия, и начисто забыла об Арнольде с Патрисией и о том кошмаре, который, наверное, устроили в их квартире горе-родственнички. Только представить всю их ораву, собравшуюся вокруг крошечного стеклянного столика в ожидании, когда же Патрисия достанет из своих узорчатых стеклянных шкафчиков баснословные угощения! Если догадки Сэди были верны, максимум, на что им можно надеяться, это по бутерброду с сыром на нос.
Глава 47
