Домик был еще за поворотом, стажера Кэтран не видела, но поняла, что дело плохо. Ребят надо спасать! Оборотень, видать, извращенец!.. А вот и поворот!
Картина перед ней открылась настолько дикая, что, забыв затормозить, она внесла внутрь избушки своим молодым крепким телом и писаря, и волка, и остатки косяка в придачу. Теперь уже натурально взвыл Дэн, оказавшийся в самом низу кучи малы. Похоже, ему что-то там прищемили...
Первым из свалки умудрился выползти офигевший и очень злой Алекс, не утративший психологического оружия. Тщательно прицелившись, он прошептал:
— Ну, на кого бог пошлет... Куча мала насторожилась.
— Кто не спрятался, я не виноват...
Он зажмурился и душевно шарахнул прикладом. Видимо, пословицы не знал только волк. Ему и досталось.
— Вот мы его и поймали, — простонал Дэн из своего угла, поправляя сбившийся на спину лиф, — а ты, дурочка, боялась...
Кэтран посмотрела на свою треснувшую по швам юбку, порванные в баталии колготки в сеточку и утробно зарычала:
— Ну, зараза! Ты мне за это заплатишь!!!
— Это не я! — испугался стажер. — Это он! Истинный крест — он!
Агент двенадцатого уровня перевела взгляд на монстра, и вопрос, кто порвал ее юбку, сразу отошел на второй план.
— Жан...
Детинушка на полу заворочался, застонал. На лбу его набухла здоровая шишка, а под глазом красовался синяк. Рядом с ним приплясывал раздухарившийся киллер, пытаясь поднять свое психологическое оружие.
— Ага! Попался! Сейчас мы тебя мочить будем!
— Не надо, я хороший... — заплакал Жан, отползая от греха подальше. — За какие-то пирожки сразу мочить?
— Пирожки можно простить, а шапочки? — вкрадчиво поинтересовался Денис. — Шапочки зачем тырил?
— Они ж красные!
— Ну и что?
— А как мне еще доказать, что я — нормальная нечисть? — удивился столь бестолковому вопросу оборотень.
Он потряс головой и сел.
— Кому?
— Да этим... на шабаше... — Оборотень нервно икнул и заткнулся.
Кэтран, дабы привести свой наряд в порядок колдовавшая над амулетом, встрепенулась.
— А поподробней? — ласково вопросила она.
Жан испуганно посмотрел на Красную Шапочку и понял, что без подробностей не обойтись.
Все было очень просто. Местные леса, по рассказам «монстра», кишели нечистью, о которой магистрат академии ЛТПМ и не подозревал, а если подозревал, то игнорировал — из-за ее мелкотравчатости. Добродушного оборотня в компанию не принимали ~ пока последний не докажет делом, что он этого достоин. Доказательством могли служить труп растерзанной жертвы или окровавленные клыки. А наш монстр от одного вида крови падал в обморок! Да плюс к тому — любил пирожки. Любые. С мясом, с капустой, с грибами... Природа от души поиздевалась над сиротой (родителей Жан не помнил), наделив его огромной физической силой, умением по своему желанию превращаться в волка, а также щедро одарила еще одним качеством — ленью. Работать он не любил. А пирожков хотелось. Вот и придумал Жан довольно простой, но действенный способ, безотказно срабатывавший до сего момента: и пирожки трескал на халявку, и доказательства своей кровожадности на руках. В смысле — в лапах... Шабаш, как правило, проходил по ночам на Лысой горе, а в темноте все кошки серы: во всполохах пламени костра красный цвет шапочки вполне сходил за кровь.
— Значит, нечисти много, говоришь? — задумчиво спросила Кэтран.
— У-у-у, — по-волчьи протянул Жан, — тьма тьмущая.
— И все под стать тебе? — усмехнулся Денис. — Детишек за ручку из леса выводят?
— Ну, не все... Вот барон, скажем... Его почему-то все боятся. Даже я на всякий случай в кустах хоронюсь, когда он на шабаш приходит. Он меня, почитай, и не видел-то ни разу...
— Барон? — вскинула брови Кэтран. — Де Брюсси?
— Не-э-э! — замахал руками оборотень. — Наш барон, из нечисти... Вчера слышал: к нему посыльные от самого... — оборотень поднял глаза к потолку, затем, опомнившись, ткнул пальцем вниз, — завтра прибудут. За какой-то фигней.
— Какой фигней? — полюбопытствовал стажер.
— Какой-то. — Жан шмыгнул носом.
— А конкретнее?
— Почем мне знать? Я неграмотный.
