намеки я могу тебе дать, но познать молитву ты должен будешь из собственного опыта.
Говорят, людей можно разделить на три группы: тех, усилиями которых что-то происходит; тех, кто наблюдает за тем, что происходит; и тех, кто недоумевает: что происходит? Пожалуйста, примкни к первой категории. Иди в молитву — это единственный способ узнать, что это такое. Люби, если хочешь знать, что такое любовь, — испытай ее вкус. Как можно объяснить человеку, никогда не пробовавшему вино, что это такое и что от него бывает? Он никогда не был пьян. Объяснить никак невозможно. Можно только пригласить его выпить вина, дать ему вина. Пусть он почувствует, что потерялся. Пусть он забудет мир. Пусть он исчезнет в мире опьянения… — и тогда он узнает. Никак по-другому узнать нельзя.
Молитва — это своего рода опьянение. Молитва опьяняет божественным. Но ее знают только пьяницы — знают точно, что это такое. И даже те, кто ее знает, не могут выразить ее словами. Пусть она станет опытом. Давай не будем просто говорить о ней — давай войдем в нее. Сейчас же! Если ты почувствуешь благодарность, тебя окружит великое молчание, на тебя изольется великое благословение. Сейчас же!.. в этот миг!.. ты можешь быть благодарен за все, что сделало для тебя целое.
Если ты религиозный человек, можешь думать о целом как о Боге; если нет, в слове «Бог» нет надобности. Выбрось его из головы. Слова ничего не значат. Обратись к «целому»… Почувствуй его — сколь многое оно сделало для тебя, сколь многое оно тебе дало, какими дарами оно не устает тебя осыпать. Ты даже никогда не благодарил его; ты так неблагодарен. Но оно дарит и дарит неустанно! Оно дарит, ничего не ожидая, оно отдает без всяких условий и оговорок.
И как только в тебе возникает благодарность — а это возможно сейчас же, — приходит молитва. Внутри тебя ничто не движется, полная тишина… но вдруг ты чувствуешь, что склоняешься перед какой-то неведомой силой, перед какой-то таинственной силой. Это поклонение — и есть молитва.
Аромат любви
Молитва относится к тем явлениям, которые по своей природе неопределимы; молитва — это аромат любви. Даже любви нельзя дать определения. Любовь — как цветок, нечто осязаемое: цветок можно увидеть, до него можно дотронуться, его можно понюхать, его можно воспринять органами чувств. С закрытыми глазами можно коснуться его и ощутить, какой он на ощупь, ощутить его мягкость; можно увидеть его красоту — она видима. Но молитва — как аромат, отданный ветрам, принесенный в дар небу. Она еще более неопределима, потому что ее нельзя увидеть, ее нельзя потрогать.
С молитвой возможно лишь очень тонкое взаимодействие — в котором нет места словам, в котором нет ничего от философии, нет ничего от теологии. Лишь в молчании вашего сердца, в совершенном молчании сердца вы можете узнать ее проблеск — проблеск того, что такое молитва.
Обычно молитвой называют нечто, не имеющее с молитвой ничего общего; это замаскированное под молитву желание. Вы ходите в храм или в церковь и молитесь Богу — Богу, порожденному вашим же воображением. Ваш Бог — не настоящий Бог, это Бог христианский, Бог индуистский, Бог мусульманский. Как Бог может быть христианским, индуистским или мусульманским? Вы молитесь тому Богу, которого сами же и создали, — или которого по вашему заказу создали для вас священники. Это игрушка, не истина.
А что такое ваши молитвы? Те же самые желания. Вы хотите одного, другого, третьего; чтобы получить желаемое, вы пытаетесь использовать Бога. Вас с самого детства учили определенным молитвам, и вы вызубрили их наизусть; вас заставили их вызубрить. Молитва стала привычной, обыденной, машинальной; вы повторяете ее старательно, но без всякого сердца. Ваша молитва безжизненна, ваша молитва бездыханна, как труп.
Да, когда Иисус называл Бога «авва» — он в буквальном смысле называл его отцом. Когда же вы, обращаясь к Богу, говорите «отче», в ваших устах это ничего не значит. И разница между его «авва» и вашим «отче» огромна. Ваш «отче» — только узаконенная условность, принятая в обществе формальность; в «авва» сердце обращается к сердцу. Иисус относился к существованию как к источнику жизни.
— Что такое молитва? — спрашивает Иисуса ученик.
Иисус падает на колени и начинает молиться.
— Я спрашивал, что такое молитва! — говорит ученик. — Я не просил тебя молиться!
— Никак по-другому нельзя, — отвечает Иисус, — я могу молиться, и ты можешь участвовать. Я приглашаю тебя участвовать в моей молитве. Я не могу сказать, что такое молитва, могу только войти в молитву, — потому что молитва — это состояние бытия, не какое-то действие, которое ты совершаешь.
Лев Толстой написал замечательную историю…
Трое русских святых прославились на всю страну.
Сановник русской церкви, епископ, встревожился — и неудивительно: не к нему идут люди, а к трем святым. Он даже не слышал их имен: какие они святые? Ведь в христианстве святой становится святым, только когда его признает церковь. Английское слово
Какой вздор!.. Неужели святой должен получить о своей святости удостоверение, выданное церковью, организованной религией, священниками? — как будто святость можно «присудить», как будто она не связана с внутренним ростом; как будто это назначение на какую-то государственную должность или присвоение ученой степени — или, например, звания почетного профессора в университете!
Епископ был, разумеется, очень сердит. Он сел на корабль — эти трое святых жили на другом берегу озера, — и на корабле приплыл к ним. Трое святых сидели под деревом. Это были очень простые, необразованные люди, крестьяне. Они поклонились епископу в ноги, и он обрадовался. «Вот сейчас я их наставлю на путь истинный, — подумал он. — А они люди безобидные, не какие-нибудь мятежники, как я опасался». И он спросил:
— Как это вы стали святыми?
— Не знаем! — отвечали они. — Мы не знаем даже, что мы святые. Святыми нас прозвали люди, и сколько мы их ни разубеждаем, сколько ни говорим, что мы простые люди, они не слушают. Чем больше мы спорим и возражаем, тем больше нам поклоняются! Видно, мы и возразить толком не умеем.
Епископ обрадовался еще больше.
— А как вы молитесь Богу? — спросил он. — Знаете вы молитву Божию?
Они переглянулись, поглядели один на другого, другой — на третьего.
— Скажи ты.
— Нет, лучше ты.
— Да рассказывайте: как вы молитесь? — потребовал епископ. — Говорите «Отче наш» или нет?
— По правде сказать, — отвечали они, — мы и молитвы никакой не знаем. Мы сами придумали себе молитву, а теперь не решаемся тебе пересказывать. Но раз ты требуешь, нам ничего другого не остается. Мы слышали, что Бог есть троица: Отец, Сын и Святой Дух. Нас трое, их тоже трое, вот мы и придумали такую молитву: «Трое вас, трое нас — помилуй нас!»
— Что за ерунда! — сказал епископ. — Разве так молятся? Сейчас я вас, дураков, научу правильно молиться.
И он сказал им «Отче наш». Бедняги попросили:
— Сделай милость, повтори еще разок: мы ведь люди необразованные, можем перепутать.
Он повторил, но они говорят снова:
— И еще разок, ради троицы: ведь нас тоже трое. Повтори хотя бы трижды.
Он повторил еще и вернулся на корабль довольный.
Корабль давно уже снялся с якоря и поплыл, как вдруг… епископ изумился, изумился кормчий корабля: эти трое святых бежали по воде за ними следом!
— Обожди! — просили они. — Повтори молитву еще раз: мы забыли твое ученье!
Теперь настала очередь епископа кланяться им в ноги. Он поклонился им и сказал:
— Забудьте все мое ученье. Вашу молитву слышит Бог; моя же еще не услышана. Не мне учить вас
