убийства. Двойного убийства. Даже тройного, если считать и взорванный автомобиль. И это — в нашей тихой, провинциальной Ивери! Что происходит? В какое время мы живём?
Она примолкла. Потом шепнула:
— Давайте же куда-нибудь пристроимся и посмотрим кино, раз уж судьба нас привела сюда. Странно, однако. В Москве аншлаги на этот фильм, а у нас — пустой зал. Всё-таки наша Иверь — особенный город.
Громов вслед за Гончаровой стал усаживаться в удобное мягкое кресло, но ему мешали два чёрных чемоданчика.
— Вы стащили его «дипломат»? — спросила актриса.
— И правда… — он посмотрел по очереди на каждый чемоданчик, — как это я умудрился? Думал, что мой, схватил — и бежать. Что же делать?
— Кино смотреть.
Они замолчали, глядя на экран. Там абсолютно голый труп пожилого человека лежал в позе «витрувианского человека» Леонардо да Винчи.
«И здесь трупы» — подумал Сергей и полностью отключился от реальности — действие фильма захватило его.
Когда после просмотра они вышли на улицу, там ярко светило солнце. И хотя май в этом году был холоднее обычного, сейчас, в два часа дня, воздух достаточно прогрелся.
— Как вы думаете, они нас потеряли? — в голосе Гончаровой звучала тревога.
Они стояли на ступеньках кинотеатра, внимательно оглядываясь по сторонам. Ничего подозрительного не наблюдалось. Слева был второй вход в городской сад, откуда они и попали в кинотеатр. Напротив — летнее кафе под тентом, вниз вела каменная лестница к берегу Волги.
— Хотите кофе? — спросил Сергей.
— Вы предлагаете совершенно спокойно сидеть здесь и пить кофе? — удивилась актриса, — а как же бандиты?
— Они же перестреляли друг друга.
— Да? А зачем, в таком случае, мы прятались в кинотеатре?
— Ну… Не знаю. Это вышло спонтанно. Просто реакция на перестрелку.
— Да нет. Скорее, интуиция. Наверняка по Ивери рыщет целая банда отморозков, которая охотится за вашими чемоданчиками. Дайте-ка мне один. Не так будете бросаться в глаза. Вы привлекаете внимание. Странно ведь — человек держит в каждой руке по «дипломату».
— Я не могу вам дать их, — ответил Сергей, — это опасно.
Гончарова пожала плечами и двинулась в сторону летнего кафе.
Они уселись в глубине, поближе к барной стойке. Отсюда им была видна вся панорама близлежащих улиц. Мчались машины, в городской сад и обратно шли люди, молодёжь пила пиво и кока-колу, играла музыка, и ничто не напоминало о перестрелке.
— Вполне мирная картина весеннего дня, — произнесла актриса, когда Громов поставил перед ней чашечку кофе и бутерброды. Они молча перекусили, продолжая всё так же настороженно оглядываться по сторонам.
Девчушка-подросток за соседним столиком, пытаясь перекричать грохот динамиков, громко и весело рассказывала своим столь же юным сотрапезникам:
— Стою на остановке, вдруг — бац! — машина взрывается! Такой навороченный лимузин…. Машина классная! А взрыв был — жуть! Когда потушили, два трупа нашли. Да ещё два трупа в горсаду. Эти перестреляли друг друга….
Гончарова и Громов переглянулись.
— А дальше что было? — спросил один из юношей.
— Милиция приехала. То есть, две милицейские машины уже были, а тут ещё приехали. Только в штатском. На чёрном джипе.
— Ты что?! — воскликнул парень, — милиция на джипах не ездит. Тем более что они были в штатском.
— Но они же допрашивали всех, кто там был! — возразила девчонка.
— Кто допрашивал? Которые в милицейской форме?
— Да нет, которые в штатском. Крутые.
— Крутые — это крутые, а не милиция.
— Да ну вас всех! — отмахнулась девушка, — ничего больше не буду рассказывать.
Молодёжь переключилась на обсуждение своих проблем, а Сергей произнёс:
— Значит, вы были правы и по Ивери, в самом деле, рыщет банда.
— Не сомневалась в этом ни на минуту! — отвечала Гончарова, — милиция действительно на джипах не разъезжает. А вот то, что они допрашивали людей на остановке, мне очень не нравится. Кто-то наверняка даст описание человека, который разговаривал с владельцем лимузина и получил от него «кейс» с секретной информацией. Итак, что мы имеем на данный момент? Понятно, что стреляли друг в друга исполнители. И, притом, исполнителей этих именно целая банда. Узнать бы кто заказчики! Может быть, что-то прояснится, когда заглянем в эти чемоданчики. Вы, конечно, не знаете, что в них?
— Откуда? Когда этот тип из лимузина сунул мне в руки «кейс», я так и остался стоять столбом. А через минуту — взрыв. Я побежал к месту происшествия, где мы с вами и встретились.
— А в вашем чемодане было что-нибудь ценное?
— Да нет, — пожал плечами Громов, — только учебники да планы. Я физику в гимназии преподаю, — пояснил он и, спохватившись, представился:
— Сергей Анатольевич Громов.
Актриса хмыкнула:
— Звучит. Но не похожи на громовержца.
— Я не мямля! — обиделся Сергей.
— Да нет же, — улыбнулась актриса, — я и не думала так. Напротив — вы действуете быстро и решительно. Но по натуре вы, конечно, очень добры и справедливы.
— Ну спасибо, — смутился Сергей и спросил:
— А как вам фильм?
— Впечатляет, — кивнула актриса.
— Вы не считаете версию, предложенную Дэном Брауном, бредовой? Иисус Христос действительно мог быть женат на Марии Магдалине? И в наше время действительно могут жить его потомки? Но если это так, то кто он в таком случае — Господь Бог или пророк?
— Вообще-то я считаю, что каждый человек может стать пророком, — немного подумав, ответила Гончарова, — но, разумеется, при условии, что он захочет этого и приложит немалые усилия в процессе самосовершенствования.
— Ничего себе! — воскликнул Громов, — вам бы романы писать. Запросто бы переплюнули Дэна Брауна.
— Увы, — развела руками Гончарова, — у меня другая профессия.
Сергей усмехнулся:
— Ну да, вы же актриса.
— А-а… Узнали.
Гончарова глянула на него с обидой.
— Вон как нехорошо вы усмехаетесь. Актёров люди всерьёз не принимают. А, между тем, именно актёрская профессия на многое может открыть глаза. Шекспир сказал: «Весь мир — театр, а все люди в нём — актёры». И вы знаете, до чего я додумалась? Эту фразу необходимо понимать буквально.
— То есть, что все мы лжём, хитрим и притворяемся?
— Не так. И настоящие актёры — ну, то есть, по-настоящему талантливые — они не лгуны. Они отнюдь не притворяются, а вживаются в роль, как дети. Ведь ребёнок, играя, остаётся собой. Но, в то же время, осознавая это, он моделирует себя другого, в новом качестве. Воображает себя дворником, космонавтом, продавцом — кем захочет. И верит искренне, что может эту модель олицетворять здесь и сейчас. И с настоящими актёрами происходит то же самое. Игра — категория философская. Не всё так
