Пока Мирные народы, то есть народы Мира, не научатся Различению добра и зла, их так и будут развлекать «гремушками», время от времени щёлкая бичом.
Сергей Громов во все глаза смотрел на эту женщину.
— Кто-то из нас двоих экстрасенс, — произнёс он вполне серьёзно, — И, пожалуй что, всё-таки вы. Из головы моей считали информацию. Я же это стихотворение Пушкина проговаривал про себя, вспоминал строчки из него сегодня утром.
Актриса только усмехнулась:
— Я никакой не экстрасенс. Просто долго живу.
Некоторое время они сидели молча. Бармен выключил музыку, и молодёжь за столиками заговорила тише. Воздух наполнили другие звуки — взвизгнули тормоза машины на повороте, громко закаркала ворона, сидящая на парапете, зашумели от ветра кроны лип, покрытые нежной весенней зеленью. Порыв ветра залетел и сюда, под пластиковую крышу летнего кафе.
— А в меня он попал, этот фильм, — заговорил Сергей негромко, — целил в меня и попал.
— Даже так? — удивилась актриса.
— Именно.
— И чем же?
— Мыслью о том, что Священный Грааль не что иное, как человеческая кровь. Живая кровь в теле живого человека. Кровь Христа. А Чаша Грааля — лоно женщины, его жены, Марии Магдалины.
— Да, это сильный ход, — подумав, согласилась Гончарова, — и это первый шаг к написанию полномасштабного сценария Матриархата на земле.
— Вы говорите об этом с сарказмом, — удивился Сергей, — ведь вы — женщина. И должны всей душой принять данный замысел.
— Голосовать руками и ногами? Да ни за что! Чтобы, играя на моих амбициях, манипулировали мной? Я — за честное равноправие и разделение ролей. Каждый должен выполнять свою миссию, а не лезть в чужую епархию. Это лишь порождает хаос и невыполнение своих прямых, данных Свыше, обязанностей. Когда мужчины начнут рожать, наступит Конец Света.
— Замечательно сказано! — проговорил Сергей с улыбкой.
Он взглянул на актрису и добавил:
— Христос, по вашему мнению, был реформатором в том, что разгерметизировал тайные знания. Но, полагаю, что не только в этом.
— В чём же ещё?
— «Заповедь новую даю вам — да любите друг друга», — процитировал физик, и на глаза его почему-то навернулись слёзы.
Актриса бросила на него удивлённый взгляд. Потом отодвинула чашку из-под кофе и тихо произнесла:
— У меня сегодня нет ни спектакля, ни репетиции, вот я и решила погулять в горсаду и подумать.
Сергей встряхнулся.
— Мы хорошо с вами погуляли, — кивнул он с улыбкой.
— Да уж, — усмехнулась актриса, — кстати, вы спрячьте эти чемоданы от греха подальше, а то, не ровён час…
— Да говорю же — они не знают меня в лицо! Те, кто видел, как мне передали чемодан из лимузина, оба мертвы.
— Даже если и так! Существуют заказчики, которые наняли этих двоих. Если чемоданчики так нужны кому-то, если из-за них люди палят друг в друга из пистолетов средь бела дня, значит, их обязательно будут искать. Сейчас с «кейсами» ходят немногие. Всё больше с папками, барсетками. Тем легче будет обнаружить вас.
Громов задвинул оба чемодана за бордюр. И тут они увидели, как два крепких парня, медленно шедшие по набережной, остановили пожилого гражданина с «дипломатом» в руке. Они о чём-то его спрашивали, а он им что-то отвечал. На лице гражданина были написаны недоумение и тревога. Он порывался освободить локоть, за который его вежливо придерживал один из парней, наконец, вырвался и сделал неуклюжую попытку убежать. Его легко нагнали и повели куда-то за угол.
— Ну вот, вы видели? Я говорила вам…
— И я вам говорил, что в лицо меня не знают. Иначе бы не хватали первого попавшегося.
— Но чемоданы-то ищут?
— Ищут.
— И как нам быть?
— Воспарять над действительностью.
— Не время шутить! — рассердилась Гончарова.
Она встала и подошла к бармену. А через минуту вернулась с огромной клетчатой сумкой, в каких «челночники» возят со складов Москвы на иверские рынки свой немудрящий товар. Они спрятали в сумку «кейсы» и двинулись к дому Гончаровой, которая жила рядом с кинотеатром.
— Подруга назвала вас Натали, — произнёс Громов, — а отчество?..
— Наталья Николаевна Гончарова! — отчеканила актриса и с улыбкой глянула на своего растерявшегося спутника.
— Ах, даже так? — пробормотал он, — удивительно, однако. Вас зовут так же, как звали жену Пушкина.
— Имя и отчество — мои с рождения. А вот фамилия «Гончарова» — театральный псевдоним. Дань памяти оболганной красавице. Когда-то в молодости я воплощала её образ на сцене. Готовясь к роли, я читала её письма, заметки окружающих о ней. И многое поняла об этой жизни.
Она вздохнула.
— Людишки мы. Простите за цинизм — мелочь пузатая. Далеко ещё не люди. Только стремимся ими стать. И то не все.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Григорий Семёнович понуро брёл к служебному входу театра. Дело оборачивалось для него наихудшим образом. Буквально полчаса назад он считал себя очень успешным человеком, был на гребне волны. И вдруг такое… Ему доверили важное дело, а он с треском его провалил. Не говоря уже о лимузине, за который придётся платить, притом, с процентами, всю оставшуюся жизнь, так ещё и пропажа денег и секретной информации! «Оранжевая принцесса» Джулия Тамошенко казнит его на киевском Майдане, а его босс Борзовский достанет Гошу даже из Лондона! У Бориса Икрамовича длинные руки, в России у него везде и всюду есть свои агенты. И что такое для него какой-то Гоша? Букашка, которую он прихлопнет одним движением руки!
— Куда я вляпался? — бормотал Гоша, — зачем мне нужен был этот дурацкий «Мидас»?! Играл бы себе князя Михаила Ярославича, прославлял бы его на благо самому себе! Так нет, мне захотелось приобщиться к сливкам высшего общества, войти на правах равного в знатнейшие семейства старушки
