корпоративных вечеринках такое случается.
Гоша бросился к барной стойке, взял шампанское и принёс его жаждущей.
— А я не знаю вас, — пропела она кокетливо, — вы москвич?
— Нет, я — Заслуженный артист иверского академического театра драмы Григорий Семёнович Буранский.
Гоша прищёлкнул каблуками и поцеловал даме ручку.
— Да? Это интересно.
Пожилая кокетка еле стояла на ногах.
Буранский взял её под локоток и усадил на оттоманку в углу зала.
— Как вы любезны, — дама благосклонно улыбнулась, — я, знаете ли, впервые в Ивери. Но города так и не увидела. Меня сразу же привезли сюда, в дворянское собрание. Вы дворянин? Не отвечайте. С такими манерами — безусловно. Вы граф? Нет, князь. Барон. Барон Мюнхгаузен.
Дама явно заигрывала с Гошей, что ему было, безусловно, на руку, ибо некоторые пожилые дамы в бриллиантах бывают иногда очень полезны для ведения дел. Они, как правило, влиятельны и очень осведомлены обо всех тайных перипетиях и подковёрных играх в так называемых высших кругах.
— Я — Карелия Львовна Бжезинская, — представилась дама.
Только тут Гоша с радостью заметил, что дама говорит с лёгким акцентом!
— Вы… — начал он с дрожью в голосе, — вы родственница того самого Бжезинского?
— Тс-с, — дама прижала наманикюренный пальчик к его губам, — это тайна. Какой вы догадливый. Я прилетела из Америки. Как говорится, с корабля — и в Иверь, на бал в дворянское собрание. Но здесь так скучно! Не танцуют. Только шушукаются по углам. И скоро все передерутся. «Золотую десятку» не так уж просто отобрать в вашем маленьком городке.
— «Золотую десятку»? — переспросил Буранский взволнованно.
Карелия Львовна с усмешкой смотрела на него.
— Вам хочется быть избранным?
— Конечно! — воскликнул Гоша.
— Ну что ж, я посодействую, — пообещала дама, — вы очень милый мальчик. Я люблю таких.
Так «милый мальчик» стал членом тайной организации под названием «Мидас». Никто из Иверских соискателей даже и пикнуть не посмел, коль скоро Гошу рекомендовала сама Карелия Львовна Бжезинская! Вот только иногда всплывало в Гошином сознании некое смутное воспоминание о том, что после отъезда влиятельной дамы он краем уха слышал признание одного из бизнесменов в том, что он будто бы также член «Мидаса». Но это значило бы, что он числится одиннадцатым! Или…. Или же кто-то был фиктивно принят. Кто? Впрочем, зачем об этом думать?! Гоша был самым влиятельным в «золотой десятке» — то и дело ему поручали ответственейшие задания. Только сегодня он не оправдал надежд вышестоящего руководства. Гоша вздохнул и принялся в который раз набирать на мобильном телефоне чей-то номер.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Актриса проживала в пятиэтажном доме так называемой «сталинской» постройки с колоннами, лепниной на фасаде и каменными вазонами на крыше. Они поднялись на третий этаж и вошли в небольшую прихожую. Дальше располагался устеленный шкурами холл с диванчиком и книгами на полках, а на стене напротив висел огромный портрет хозяйки — но лет на пятнадцать моложе — в старинном длинном одеянии. Она была изображена в полный рост на фоне раскрытого окна с газовой занавесью, за которым виднелся подёрнутый дымкой пейзаж — древние горы и долины и дремучие вязы на переднем плане. Сергей невольно замер, глядя на портрет.
— Это всего лишь бутафория, — произнесла Гончарова, — у нас в театре шёл спектакль по пьесе Реттигана «Завещание лорда Нельсона», где я играла леди Гамильтон. В третьей картине действие происходило в спальне, где и висели два портрета — мой и Нельсона. Когда спектакль сняли с репертуара, я забрала портрет домой.
Квартира Натальи Николаевны была однокомнатной, но неожиданно просторной. В гостиной одна из стен имела нишу, где стоял телевизор с тремя мягкими, удобными креслами. У стены напротив имелся уголок, отведённый для работы с компьютером. Специальный стол, вертящееся кожаное кресло, второй стол, письменный, двухтумбовый, заваленный бумагами — всё свидетельствовало о постоянной занятости хозяйки каким-то умственным трудом. Лишь небольшое зеркало-трельяж, на котором стояли баночки с кремом и флакончики духов, указывало на то, что владелица этой жилплощади — женщина и актриса.
— Ну что, — произнесла Гончарова, — рискнём, откроем ваши чемоданы?
— А вдруг там бомба? — засомневался Громов.
— Чего бы так за ней охотились? Давно взорвали бы — и всё. Давайте рассуждать логически. Первый «кейс» вам дан был в обмен на ваш…
— Ну да. Этот господин в лимузине просто вырвал у меня из рук мой «дипломат», и сунул этот.
Сергей повертел в руках оба «кейса» и задумался.
— Я уже перепутал, какой из них…
— Разберёмся потом. Что он сказал при этом?
— Когда он вырвал мой чемоданчик, я спросил: вы меня грабите?
— А он?
— А он не смутился, а удивился. Сказал, что сдаёт мне такую информацию, которой нет ни у кого на земном шаре. И, притом, за гроши.
— Ах, даже так… Понятно.
— Что вам понятно?
— То, что в одном из этих чемоданчиков должна быть информация.
— Естественно. Только в каком из них?
— Разберёмся. Стало быть, в одном из «кейсов» — документы.
— Какого рода, как вы полагаете?
— Наверняка компромат. Помните «чемодан компромата» генерала Руцкого, который он в девяностых грозился обнародовать? Здесь, вероятно, что-то подобное. Ваш человек из лимузина где-то «нарыл» весь этот компромат и решил на нём подзаработать. Пока он ждал вас — может быть, он приехал на встречу с заказчиком раньше запланированного времени — кто-то к его машине пристроил бомбочку. Он должен был, отдав документы и получив деньги, завести машину и взорваться на ходу.
— Вы сказали «с заказчиком»?
— Обычно компромат кто-то кому-то заказывает. Но это не суть важно. Вы туда сунули свой любопытный нос, притом, почти правильно назвали пароль, а человек в лимузине нервничал, был не в себе, вот и принял вас за своего клиента. Схватил ваш «кейс», набитый, как он думал, деньгами, и…
— Ну, хорошо, я допускаю такое совпадение. Но почему его взорвали? Если за ним велось наблюдение, то могли понять, что он отдал чемоданчик не тому человеку.
— Киллер мог этого не знать. Ему приказали нажать на кнопку пульта, когда машина двинется — он и нажал. И потом — этот свидетель всё равно мешал заказчику. Кейс-то он отдал. Значит, стал не нужен.
— А где же, в таком случае, заказчик? А, точнее, заказчики. Потому что за чемоданчиком охотятся целых две группы.
— Рассуждаем дальше. Кто-то всё-таки видел, как вам отдали чемоданчик с компроматом, а, точнее, с неизвестной пока нам информацией. Они следили за машиной, видели, как вам — случайно не тому, кому надо — передали чемоданчик и ждали удобной минуты, чтобы отобрать его. Стало быть, в одном из этих чемоданчиков — бумаги, а в другом — деньги, которые так и не были заплачены поставщику информации, потому что вы встряли, и он забрал ваш чемоданчик, думая, что в нём — его гонорар за предательство.
— Почему за предательство?
— Да потому. Кто информацией торгует? Тот, кто крадёт её у своих хозяев или у государства.
— А-а… Ну, да. Но всё неправильно. То есть, там, разумеется, могут быть деньги и бумаги, но с двумя группами вы не разобрались. У вас получилось, что документы заказчик должен был получить через третьи
