жизнь, ему были безразличны дедовы наказы. То ли дело отец со своими предками, здесь Рюрик ведет родословную от самого Одина. Род Скьельдунгов велик и силен. Жаль, что пришлось согласиться на предложение родичей матери, не тем бы ему заниматься!
Пока князь свои мысли думал, Рольф Раголда к себе увел, да там и жить оставил. Негоже такие важные сведения наспех расспрашивать. Раголд предложил посадить кого, чтоб записали, но Рольф в ответ расхохотался, у него и в голове не потеряется!
– Ты рассказывай, рассказывай, я запомню!
Но кормил купца-викинга хорошо, женщин дал, и серебра тоже достаточно. И человека приставил, чтоб не сбежал тот, пока все не выскажет. Понял Раголд, поклялся, что не уйдет, будет с Хельги, пока нужен. Довольно кивнул Рольф, это дело.
Рассказывал Раголд новому хозяину про встречи свои с людьми, которые не желали торговать, дорожа своей свободой больше удобства и выгоды. Его поход хорошую службу сослужил Рольфу.
Допоздна жгли свечи в доме Рольфа, допоздна рассказывал и рассказывал Раголд своему новому ярлу все, что знал.
Рольф, оставшись один, долго сидел, глядя на пляшущее пламя в очаге. Словно его мысли повторял Раголд все время, он тоже так думал, понимал, что славянам для порядку крепкая рука нужна, такая, чтоб правила, а не грабила. А Рюрик не для того сюда пришел, ему дань нужна, серебро, чтоб викингов себе скупить, лен вернуть во Фрисландии да снова свободным разбоем в море заняться. Эх, ему бы, Хельги, управлять здесь, он бы собрал славян в один кулак!
Аскольд и то умнее, ушел в Киев. Это тоже хорошо, там сильный князь Дир, это не Вадим. Аскольд вроде воеводы при его дружине. Даже вон в Царьград бегал, удачно, много дани взял. Только глупый крестился, не потому глуп, что крещенный, а потому, что один средь всей дружины, нужно было и дружину крестить, не может быть глава воинства одной веры, а его вои другой. Плохо кончится, тем более что Дир рядом. Но Рольфу это на руку, понимает, что Рюрик здесь не навсегда, после него кто останется? Аскольда с Диром стравить несложно, чтоб самому все к рукам прибрать…
Рольф видел перед собой стены Киева, хотя там и не бывал. Он понимал, что и в Хольмгарде сидеть нельзя, отрезан тот от других богатых земель этим самым волоком. В Киев нужно, оттуда начинать завоевывать остальные земли, заставить себе платить дань, а не печенегам да хазарам. Но Геррауд туда не пойдет, там совсем моря нет. Рюрика тянет обратно в Ютландию? Пусть уходит, только пусть Ингоря оставит править. Маленький тот, но с ним Рольф будет. Для Ингоря Рольф все сделает, и земли славянские в кулак соберет, и торговлю наладит. Для Ингоря – да! Только нужно, чтоб Рюрик ему все оставил, ему, а не старшим сыновьям. И чтоб ни о чем не догадался.
Нужно отправить в Киев этого купца Раголда, пусть следит, что делается, да доносит до него, Олега. Купец подозрений не вызовет и про все знать будет.
Через несколько дней вдруг засобирался Раголд плыть обратно к Днепру. Разговоры завел про торги киевские. Хорошо, что Рюрик того не слышал, не так глуп, чтоб не понять, зачем новый приятель Рольфа к Аскольду отправился. Но князь не интересовался делами какого-то купца, своих хватало. С Раголдом, как всегда, отправился Хорень. С тех пор и на долгие годы эти двое будут исправно нести службу для Рольфа- Олега, один добывая, а другой принося нужные вести. Вот и в этот раз всего через полгода вернулся к Рольфу Хорень пересказать про то, что его приятель-купец Раголд разузнал, да товару кой-какого для киевских торгов купить…
Сам Геррауд все чаще задумывался о том, что делать дальше. На довольство или недовольство славян Рюрику было наплевать, но он не смог бы так долго жить в этом лесистом краю, если б не ежедневное давление Рольфа. Будь его воля, построил бы крепость, посадил бы здесь того же Рольфа, если ему так нравится возиться с людишками, которые не знают запаха моря, а сам уплыл бы в ненаглядную Фрисландию. А может, так и сделать? Пусть правит, если нравится. Для него, Геррауда.
Геррауд услышал, как во дворе Рольф громко (у него просто не получается тихо) отчитывает какого-то купца, что привез им плохое зерно, даже пришлось скормить лошадям. Обманщик хорошо понимал, что это пока Ольг просто рычит на него, чуть позже, если сам не предложит заменить на лучшее в двойном размере, просто вытряхнет из него все, что тот имеет, и бросит подыхать. Крут зять княжеский, ох, крут. Но любят его, потому как ругает за дело, не любит обмана.
Конунг усмехнулся, дело ли викинга вот так спорить с подвластными людьми? Рольф ведет себя как настоящий управитель имения и не больше. Невдомек было надменному ярлу, что словене потому и согласились с прозвищем Рольфа – Мудрый, что увидели ту самую мудрость в правлении. Люди любят жестких, но справедливых правителей и прощают им то, что не простили бы мягкому и слабому. Правда, если видят, что не безразличны такому человеку; если жесткость только из-за надменности, то ее за достоинство не признают, в лучшем случае боятся, в худшем – мстят. Рольф-Олег проявлял заботу о тех, кто делал порученное хорошо, поэтому его уважали и даже любили. Это не дано его заносчивому ярлу. Но и не нужно, Геррауд усмехнулся, его не интересовало отношение этих рабов, позвавших варягов на свою голову. Их дело работать, умножая его богатства.
И тут же вздохнул, нет, все не совсем так. Это не рабы, хотя и глупы, но строптивы, сами позвали, но сами и выгонят, не посмотрят на дружину. Зачем ему такое счастье, сидеть на своих землях, как на клубке змей, того и гляди укусят. Нет, лучше и привычней в море. Решено, нужно оставлять у словен Ольга с Ингорем, а самому уходить в любимую Фрисландию. Теперь у него уже есть достаточно серебра, чтобы ту буквально выкупить. Не заметил ярл, как ближайшего помощника на славянский лад назвал.
Рюрик Рольфа все еще в Ладоге держит, тот в его крепости бывает лишь набегами, да и почему-то сам не рвется. С чего бы?
Откуда Геррауду было знать, что Рольфа в Ладоге две женщины держат – его и Рюрика жёны. С одной воюет каждый день, Силькизиф как с цепи сорвалась, а Ефанду уберечь надо, чтобы глупостей не наделала. Вот и плавает Рюриков зять туда-сюда да бережет свою сестру-любовницу пуще глаза.
Глава 16
Долго добирались до огнища Касьяна и Окори Олекса с женщинами и детьми, в самую непогоду вышли, а другого времени не было. Зато никому в голову не пришло искать их после пожара. Далеко Касьяново огнище, так далеко, что и дыма нигде не видать. Вдали от хоженых троп, куда не забредает живая душа. А сейчас Олексе и Радоге того и надо. Не всякий год и сам Касьян до Ладоги доходил, в тот год не был ни он, ни сын. Вот и боялись Талица с Олексой, что не все ладно у ее родителей. А ежели так, то куда ж они тогда среди леса?
Но шагнул навстречу из ворот старший брат Талицы Берень с топором в руках, смотрит, понять не может, откель в их глухомань людей принесло, да еще и в весеннюю распутицу. Талица позвала Береня, окликнула, тот ахнул, на собак цыкнул, чтоб замолчали, да к себе зовет. И родителей погромче покричал. Все рады-радехоньки, и те, кто пришел, и те, к кому пришли. Свои все же. Только Радога с детьми чужая, да раз с Талицей и Олексой пришла, значит, тоже своя.
В дом провели, обогрели, накормили, детей уложили на полати, чтоб отоспались за дорогу, только тогда уж просить стали, чтоб рассказали, что случилось. Почти три года не виделись, когда в последний раз был Касьян в Ладоге, все в порядке было. Долго рассказывали пришедшие о пожаре в городе, о приходе Рюрика, о том, что теперь творится в Ладоге. Потом о главном говорить стали, что жили у Радоги, потому как негде больше, что помогла женщина разродиться жене конунга, а то дите не его оказалось. Как так, кто этих норманнов поймет? Опасно стало, что знает Радога тайну их, пришлось уйти, а дом спалить.
Олекса с женщинами и детьми пришел на огнище к тестю весной, и теперь мужики ломали головы, как прокормить столько ртов? Пал не пустишь, и мокро и некогда будет после расчищать, значит, придется без хлебушка сидеть. Это плохо, привыкли славяне хоть изо ржи, да чтоб на столе лежала горбушка.
Тяжело им было весной, а как первая зелень пошла, стало легче, и все равно лето маялись, не поднять большое хозяйство, толклись на том, какое было. Только лесных запасов сделали много, лес вокруг, далеко за грибами да ягодами ходить не нужно. В зиму остались с небольшим запасом хлеба, зато молока да овощей вдоволь и птицы, рыбы да дичи вокруг – бери сколько нужно. А если скоры хорошо взять, то будет на что на торжище мучицы взять. Вот и переживут, все лучше, чем под неволей ходить.
Зимой решили, что на торжище в Плесков пойдет Олекса, не все Береню. Там ладожан нет, далеко от Волхова. Второй раз уже шел, первый вместе с Беренем, дорогу приметил, теперь найдет. Одет тепло, лук со стрелами есть, топор тоже, от зверей защита будет, а от татей и дома ее тяжело
