державших за руки, и в ответ пнул обидчика ногой в пах. Тот завопил от боли. Бой прервал старший болгарин, он скомандовал:
– Прекратить! Отведите их в стан! А этого, – болгарин показал кнутом на Хореня, – ко мне!
Русич понял, что теперь спуску от болгар не будет. Учеба Рунара здесь не поможет, придется применять науку Раголда. «Ко мне» оказалось шатром на краю лесной поляны. Болгарин спешился и шагнул в него, не оборачиваясь. Дружинники попытались втолкнуть следом и Хореня, предварительно пнув посильнее, но тот предусмотрительно отшатнулся, и очередной болгарин под смех товарищей полетел наземь. Все же его пнули, но Хорень даже не обиделся, сам поступил бы так же, если не круче. Он постарался чуть загладить вину перед болгарами, примиряющее приветствовав сидевшего в шатре крупного мужчину с седой прядкой у левого виска, безошибочно признав в нем старшего.
Тот, что командовал всадниками у реки, наклонившись, что-то объяснял сидевшему, зло косясь на Хореня. Старший внимательно смотрел, оценивал, и было непонятно, нравится ли ему неожиданный гость или нет. Скорее всего нет, решил про себя русич, кому ж понравится, если твоих людей бьют? Наконец, старший кивнул, и второй болгарин вышел, все так же косясь на русича. Хорень с некоторым удовольствием заметил, что, проходя мимо, болгарин постарался держаться подальше от его ноги, видно, помнил удар в пах, заставивший его дружинника согнуться пополам.
Старший все так же внимательно разглядывал русича. Его вид пленника не пугал. Да и чего бояться, меч отобрали, руки связаны за спиной, вокруг воины. Вот встреться они один на один, тогда можно и побояться… Хорень так задумался, представляя, как бился бы с этим человеком в честном поединке, что даже забыл, где находится.
– Кто вы, откуда? – Глаза болгарина буравили, точно он старался влезть не только в голову, но и в душу Хореня. Тот спокойно объяснял (и не такое видали!):
– Мы русичи, из Киева.
– Куда ехали?
Хотелось ответить, что и едут, но Хорень вспомнил, что их оставили без коней и оружие отобрали. Без своего меча киевлянин чувствовал себя точно босым на угольях, но старался сдерживаться.
– Едем к вашему царю Симеону Великому.
Произнося эти слова, Хорень подчеркивал и уважение к болгарскому правителю, и свою осведомленность о происходящих событиях. Далеко не все и не везде знали, что князь Симеон вдруг объявил себя царем всех болгар. Но, похоже, его знание дела на противного начальника болгарской дружины, встретившей русичей на границе, не произвело впечатления. Хорень вздохнул: все верно, он и сам бы не поверил, если бы вдруг на него из реки выбрались четверо и объявили, что едут на беседу с князем Олегом. Нет, не поверил бы, сначала, пожалуй, потряс бы голубчиков хорошенько.
– У меня есть охранный княжий знак. Он в суме, привязанной к седлу рыжего коня.
Болгарин усмехнулся:
– Ага, еще объясни, что твой конь сам с этой сумой уехал прямо к Симеону.
– Чего? – не понял Хорень.
– Да ускакал твой жеребец! – с досадой объяснил болгарин.
Хорень даже замер.
– Как это ускакал? Куда?
– Конь чей, твой? Вот с тебя и спрос.
Этого только не хватало, в суме не только княжий знак, но и много золотых монет! У Хореня хватило ума не говорить об этом болгарину, не то возьмутся ловить Рыжка или вообще стрелой побьют.
– Дай мне его позвать, услышит – прибежит.
– А еще кого тебе позвать? Посидишь под стражей, пока я не решу, что с вами делать!
Хорошо хоть держали всех четверых вместе. Дело близилось к ночи, Хорень все больше переживал о своем коне и не только из-за сумы у его седла. На вопрос, нельзя ли решить все сегодня, болгарин только расхохотался:
– Хочешь, чтоб сегодня повесили? Сейчас, только веревку найду.
Но вешать не стал. Их поместили в какую-то полуразваленную мазанку, в прорехи которой было хорошо видно не только небо, но и всю округу. Никто не позаботился о том, чтобы принести им еды или хотя бы воды.
Немного поскучав, Хорень все же начал думать о том, как выбраться. Даже если сбежать удалось бы, то куда? Без лошадей, без оружия на чужой земле делать нечего. Позади степь, туда соваться смерти подобно. Вокруг болгары, которые почему-то не верят ни одному его слову. Тут он увидел неподалеку девушку, почти ребенка, с бадьей в руках. Сообразив, что она несет воду, вдруг присвистнул. Девушка обернулась, но тут же подал голос их страж:
– Чего свистишь?!
– Да пить хочется, мочи нет. Красавица, не дашь ли водички испить?
По тому, как закивала головой девчушка, понял, что та несла воду им. Стражник допустил, но смотрел строго, потому русичи пили медленно, с прихлебом, точно вкусней воды никогда не пробовали. Девушка явно хотела что-то сказать, почуяв это, Хорень показал глазами Сбышу: «Отвлеки!» Тот подсел ближе к стражнику и завел разговор о… болгарках, принялся нахваливать как только мог. Видно, задел за живое, парень перестал наблюдать за остальными русичами и отвернулся к Сбышу.
Девочка сразу зашептала Хореню, признав в нем главного:
– Там рудый конь пасется на полянке. Не ваш ли?
Русич ахнул:
– Мой!
В голове сразу заметались мысли: бежать, добраться до Симеона или до своих на Рыжке! Но он тут же рассудил здраво, если он сбежит, то завтра повесят всех остальных. Нет, воля ценой гибели товарищей не годилась. Тогда Хорень зашептал:
– Сможешь к нему подойти и забрать суму?
Девочка засомневалась:
– Подпустит ли?
Русич сунул руку за пазуху и вытащил краюху хлеба, это было любимое лакомство Рыжка – хлеб, пахнущий хозяином.
– Его зовут Рыжком. Дай хлеб – подпустит.
Девочка кивнула и быстро спрятала краюху себе под передник. Вовремя, потому что стражнику надоело обсуждать достоинства соплеменниц, и он недовольно обернулся к русичам:
– Эй, вы скоро?!
Хорень, вытирая рукавом губы, крякнул:
– Хороша болгарская водица, лучше, чем сами хозяева…
Стражник обиделся:
– Я тебе сейчас!
Но Хореня это не смутило, он расхохотался:
– Да нет же, и сами болгары тоже хороши! Лучше степняков проклятых.
Похоже, парня примирило проклятие в сторону печенегов, но не очень, он еще немного поворчал. Зато словесная перепалка отвлекла его от девочки, та смогла унести краюху для Рыжка незамеченной.
Оставалось ждать, сможет ли девочка проскользнуть незамеченной, подпустит ли ее конь, даст ли снять суму. Не заржет ли, как недавно в лесу в ненужный момент. Тянулись бесконечные минуты, казалось, время просто остановилось, звезды – искры от копыт Хорстова коня – замерли на местах вместо того, чтобы как обычно двигаться вокруг главной звезды – Матки. Хорень понимал, что это только кажется, когда ждешь, время тянется, как нецеженый мед, и никак его не подогнать.
Вдруг они услышали, как кто-то скребется у одной из прорех в стене. Поняв, что это девочка, Хорень подобрался ближе, стараясь не шуметь, и прижался лицом к щели. С другой стороны услышал горячий шепот:
– Я взяла суму, только как вам передать, меня больше не пустят…
Русич сунулся носом в стенку, зашептал в ответ:
– Возьми в суме большую бляху, это княжий знак, просунь его мне через щель.
