Василько смеялся:
– Перекупили.
Смех получался невеселый, выходит, никому из них верить нельзя? Сегодня поклянутся, а завтра кто- нибудь больше заплатит – продадут?
Миндовг крестился после того, как Товтивил вместе со жмудью и ятвягами долго и бесполезно осаждал его в Риге. Потом так же рьяно и бесполезно осаждали Новогородок сами Романовичи. Жмуди надоело, и они объявили об уходе. Следом потянулись и ятвяги, но Миндовг, видно, понял нерастраченную силу Волыни и решил лучше договориться. Что так повлияло на воинственного князя, не крещение же, потому как рассказывали, что он продолжал и молиться своим богам, и в приметы твердо верить, и даже жертвы, правда, уже не людские, приносить. Скорее другое – понял, что на всякого перекупщика свой купец найдется, а денег больше для ордена не было.
Понимая, что еще одной объединенной атаки он не выдержит, Миндовг запросил мир с Волынью. Выкинт со своей жмудью окончательно обиделся.
Только замирились с давним противником Миндовгом, как новое известие, на сей раз об Устинье.
Весть принес не гонец, а просто отправленный через Дебрянск бывший дружинник князя Андрея. Даниил слушал, держась за левый бок, и пытался понять невероятное: Батый отправил на Владимирско- Суздальское княжество Неврюя с огромной ратью! Земли снова разорены, все сожжено, люди уведены в плен. Но Даниила интересовала прежде всего судьба княжеской семьи. Он требовал повторить еще и еще раз:
– Ты сам видел? Ничего не путаешь? Сам?
– Видел, видел. Князь Андрей Ярославич с княгиней Устиньей Даниловной и сыном бежали сначала в Новгород, потом оттуда в Ревель. Теперь князь к шведам, сказывали, к Биргеру, утек, а княгиня там вестей ждать осталась.
Надо ли говорить, что на следующий день в Ревель спешно отправились Данииловы люди, чтобы забрать Устинью домой в Холм.
Еще один гонец помчался к фон Стирланду с просьбой к ливонцам о содействии. Теперь Даниил Романович уже не ругал ливонца продажной собакой, а мысленно умолял помочь вернуться дочери.
Второй гонец приехал от митрополита, привез весьма потрепанную в трудной дороге грамотку. Даниил Романович грамотку просто выхватил, Андрею кивнул, чтоб обиходил гонца, а сам бросился читать. Кирилл сообщал то же, только подробней.
С его слов выходило, что князь Андрей решился на непослушание Батыю, дань не отправил, по зову не поехал. Всюду твердил, что татарам отпор давать пора, а не подарками баловать. Батый отправил Неврюя с большим войском проучить Ярославича.
– Где Александр был в это время?! Их же водой не разлить!
Митрополит многое передал с гонцом на словах, нельзя рисковать, все на пергамент записывая, гонца могли перехватить. Потому приехавший парень не стал долго в молодецкой рассиживаться, снова пришел к князю с разговором. От баньки и отдыха пока отказался:
– Я все обскажу, а потом уж и отдыхать… Не то, если прилягу, так дня три просплю, никакими силами не разбудите.
– Ну, говори, – согласился Даниил.
Викула оказался парнем толковым, а может, просто научен был митрополитом, он объяснил, что князья сразу после свадьбы поссорились. Александр вроде мешать стал Андрею править, тот и сказал открыто, что пора бы и честь знать, свои города ждут, езжай-ка, братец, в Новгород, а то и в Киев, который без хозяина столько времени стоит, Куремса тебе рад будет. Невский и впрямь обиделся и уехал, но, конечно, не в Киев.
– А больше Александр Ярославич обиделся на несдержанность брата, на то, что не хочет потерпеть, лишний раз поклониться, чтобы только Батыгу не обидеть.
По тому, как говорил присланный, было понятно, что лично он князя Александра не одобряет и вполне согласен с Андреем Ярославичем. Но он повторял то, что велено митрополитом.
– Князь Андрей дань не выдал, по вызову в Сарай не поехал, насмехался. Вообще-то Александр Ярославич тоже долго не ездил к Батыге, но ему с рук сошло, а вот Андрею Ярославичу нет.
– Где Невский был, когда Неврюй пошел?
Этот вопрос занимал Даниила Галицкого сильно.
– У царевича Сартака.
– Сартака? Что он там делал? – Спросил невольно, откуда парню знать, что делал князь у своего названого брата?
– Так их обоих к Батыге вызвали, Невский поехал, а Андрей Ярославич нет…
– Неврюй на Новгород не ходил?
– Нет, он только Владимирское княжество огнем и мечом прошел да те, что по пути попались…
– Та-ак… ладно, иди, отдыхай, после еще поговорим, как проснешься через три дня.
Конечно, гонец не три дня спал, а всего день, но храпел так, что стены тряслись! Любопытные дворовые девки бегали на такое чудо поглядеть. Две такие заглянули, а Викула как раз примолк, они чуть дальше в дверь сунулись, снова тихо, еще чуть… Вторая напирала на первую, тоже хотелось увидеть. И тут у Викулы вырвался особенно сильный храп. От неожиданности девки завизжали на весь двор и бросились наутек.
Перепуганная старуха-знахарка, что жила еще со времен княгини Анны, на которую они налетели, заорала в свою очередь. Возник знатный переполох. Когда разобрались, в чем дело, долго смеялись. Виновницы сгорали от стыда, а Викула продолжал храпеть как ни в чем не бывало.
Даниил Романович снова не спал ночь, снова давило под левой грудью, сжимало, мельтешили мушки перед глазами, и кружилась голова. Но он не звал лечца, понимал, что все это от переживаний за любимую дочь. Дочь с мужем и маленьким сынишкой где-то вдали в опале и беде, а он помочь не может.
Осуждал ли он зятя, ввергнувшего княжество и семью в такую беду? Нет, потому что и сам в детстве бывал в беженцах, и свою семью тоже вынужден был бросить, когда к Беле со Львом уезжал, а потом искал Анну с детьми по всей Польше. Но не осуждал еще и потому, что сам дань Батыю не платил и готов был выступить против татар в любой день! Даниил Романович не просто не осуждал зятя, он его мысленно поддерживал, мало того, он уже понял, что на мужа повлияла разумная Устинья, ведь не раз слышала, как ярились отец с дядей. Ай да Устинья, ай да дочь!
Почему-то мысль немедленно выступить на защиту владимирской земли у князя не возникла.
Зато возникла другая, нехорошая… Почему не помог князь Александр? Почему он был в это время у Сартака? Даниил Романович забыл, что вызывали обоих братьев, и Невский просто послушно поехал, не желая рисковать. Он не обращал внимания на вызовы Батыя и даже Туракины, пока сам не побывал в Сарае, а потом в Орде. Похоже, из поездки каждый из Ярославичей вынес свое. Старший решил лучше решать все миром и послушно платить дань, только чтобы земли не разоряли, а младший поверил в свои силы, которых было попросту мало!
Даниил забыл о собственной осторожности, о том, как прятался в Поморье, пока на его земле хозяйничали татары, как по первому даже не зову, а требованию отдать Галич метнулся к Батыю с дарами, понимая, что не сможет противиться и потеряет все.
Сейчас галицкий князь забыл обо всем, он помнил только одно: зять был жестоко бит, а его старший брат в это время пил кумыс у царевича. Вот тут и появилась эта подлая мыслишка, которая засела и не желала уходить: это Александр, недовольный тем, что Владимиром правит младший брат, навел рать на Андрея! Конечно, кому еще выгодно, чтобы Андрей бежал или вообще погиб? Невскому! Теперь он Великий князь, под его рукой и Владимиро-Суздальское княжество, и Новгород, и все остальные более слабые, вроде Муромского или битой-перебитой Рязани, тоже под ним стоять будут. Вот чего добивался старший Ярославич!
Все они такие, отец и дядья такими же были, меж собой за власть так дрались, что кровушкой всю Русскую землю полили. Вот оно, Всеволодово племя, и Михаил Черниговский из них, потому всю жизнь успокоиться не мог, пока в Орде не убили!
В этих словах была своя правда, сыновья сильного князя Всеволода Большое Гнездо еще при жизни отца за власть сцепились, а уж когда его не стало… И правда Русь кровушкой залили. Старшие, Константин с
