И вот знакомая улица и знакомый дом, снаружи выглядящий куда меньше, чем есть в действительности… Сколько лет прошло с тех пор, как она была здесь в последний раз? Не так уж много, а кажется, будто целая жизнь…
На условный стук привычно ответили, пригласили внутрь. Екатерина оглядывалась, почти ничего не изменилось, только сами братья постарели. Они в том возрасте, когда годы все заметней, как и седина в бороде.
Космо Руджери вдруг сказал, что они разыскали весьма интересного человека, когда-то он работал с ними, но потом проштрафился и удрал, оставив за собой должок. А теперь вот нашли и хотели бы познакомить.
Этим человеком оказался… Себастьян, прятавшийся от братьев у Дианы в имении. Выслушав от него много интересного, Екатерина даже оживилась:
– А что за должок, деньги?
Руджери остановил ее руку, потянувшуюся за кошельком:
– Нет, долг из тех, что деньгами не оплатишь, и за других платить тоже не стоит.
– Я заберу его к себе на службу?
– Нет!
– Почему?
– Он делает яды.
– Мне это и нужно.
– Вот потому и нет!
Екатерина проворчала:
– Сама научусь!
Руджери в ответ неожиданно задорно рассмеялся:
– Катрин, вы неисправимы.
А та вдруг сообразила:
– Но ведь Диана осталась без Себастьяна!
– Конечно.
– Она погибнет!
– Она погибнет, когда придет ее время. Хотите помочь?
– Выжить?
– Вы действительно неисправимы.
Сколько раз ей хотелось вернуться в детство, беспокойное, опасное, иногда даже смертельно опасное, когда она не знала, что будет завтра, но верила, что на земле есть люди, которые ее любят и обязательно придут ей на помощь. Ее хотели обесчестить, убить только за то, что она Медичи, но Екатерина, слыша крики беснующейся толпы за стенами монастыря: «Убить Медичи!», решила, что фамилия Медичи многого стоит, если из-за нее даже проливается кровь. Девочке было очень трудно и страшно, но тогда она верила, что впереди только хорошее, стоит пережить вот этот ужас – и дальше счастье. У нее будет любимый муж, свой дом, дети…
Все это давно было, все, кроме счастья… Любимый муж не любил в ответ ни минуты, свой дом приходилось много лет делить с соперницей, даже на детей Диана умудрилась влиять…
Диана… Диана… Диана!.. Будь проклято это имя!
Она не стала мстить, когда уже могла бы, и соперница приняла это за слабость. А Екатерина просто знала ее секреты, те, о которых не знал никто.
Рука королевы сама потянулась к перу…
Графиня де Валентинуа который день не выходила из своих покоев. Она очень плохо себя чувствовала, ломило все тело, тряслись руки, меркло в глазах. Причина была проста – пропал Себастьян! Просто ушел за травами в лес и не вернулся. Отправленные Дианой люди прочесали каждый клочок в лесу, на болоте, в овраге… Нашлась его корзина, но самого алхимика нигде не было. Допрошенные с пристрастием слуги подтвердили: Себастьян ушел за травами, как часто делал раньше. Он всегда был нелюдимым и ходил один. Последним его видел мальчик из деревни, Себастьян шел по тропинке, бормоча себе что-то под нос и время от времени ковыряя палкой в лесной подстилке.
И это было обычным. Корзинку нашли неподалеку от того места, где он повстречался с мальчиком. Ни следов борьбы, ни каких-либо признаков насилия… Но корзинка брошена.
Первые дни Диана просто ждала, надеясь, что Себастьян погуляет и вернется. Потом стала нервничать, снадобья оставалось еще достаточно, но кто знает, сколько будет отсутствовать алхимик? Шло время, а Себастьян не появлялся. Диана уже ругала себя за то, что столь привязана к его средствам, просто с каждым днем ей становилось все хуже…
Когда-то маг предупреждал, что стоит прекратить прием средств – и старость начнет наверстывать упущенное, причем с огромной скоростью. Что тогда будет с ней, с ее красотой? Однажды Диана сидела перед зеркалом, вглядываясь в свое отражение и пытаясь понять, не пробиваются ли все же признаки возраста. Они, конечно, были, все же Себастьян не всесилен, но сколь разительно отличалась она не только от сверстниц, но и от куда более молодых женщин! И вдруг… красавица отшатнулась от зеркала, в ужасе вскрикнув: на мгновение ей показалось, что лицо стало именно таким, каким должно быть в ее возрасте!
На крик хозяйки примчалась верная Аннет:
– Что случилось, мадам?
– Убери его!
– Кого?
– Зеркало убери!
Немного погодя она вернула зеркала, но больше подолгу в изображение не вглядывалась, чтобы убедиться в своей молодости и неувядающей красоте, достаточно беглого взгляда.
Теперь, когда Себастьяна не было, Диана каждое утро особенно пристально следила за Аннет, капающей зелье в бокал. Однажды ей показалось, что девушка и сама готова проглотить то, что пьет хозяйка. Присмотревшись к камеристке, Диана вдруг поняла страшную истину: Аннет тоже не старела! Это могло означать только одно: камеристка принимала зелье Себастьяна. Аннет не смогла больше скрывать и честно рассказала хозяйке о своей связи с магом и том, что пила зелье. Диана ужаснулась не тому, что девушка обречена, а тому, что она может выпить или украсть остатки!
С этого дня большой флакон с зельем хранился под замком, а ключ на шее у Дианы.
Аннет, которая теперь вообще ничего не принимала, старела стремительно, глядя на камеристку, Диана приходила в ужас, понимая, что это же будет и с ней самой! Если Себастьян не появится, то остатки удастся растянуть не больше чем на полгода. А потом? Потом и у нее, как у Аннет, повиснут мешки под глазами, станет дряблой кожа, полезут волосы, тело пройдет все пропущенные годы за недели, моложавая красотка превратится в дряхлую старуху, и это превращение будет ужасным.
И вдруг…
– Почта, мадам…
Седина у Аннет уже не просто заметна, она забила собственные волосы. И два зуба выкрошились прямо на глазах. Видеть это не было сил, очень хотелось сказать, чтобы не приходила.
Диана протянула руку за письмом, и рука ее откровенно задрожала: печать была королевской! Причем не просто королевской, а королевы-матери. Екатерина… Что ей нужно?!
Буквы прыгали перед глазами, никак не желая сливаться в слова и строчки… Но не из-за слабости зрения, а от того, что прочитала.
«Мадам, прошло много времени с тех пор, как вы покинули мое общество, чему я очень рада… Думаю, вы скоро покинете и этот мир тоже.
На вашей совести очень много грехов, мадам, и прелюбодеяние не худший из них.
Вы отравили мне жизнь, наверное, не только те годы, которые провели рядом с моим мужем, но и те, что будут впереди тоже, потому что вы отравили мне душу. Я была добра и желала любить всех вокруг – вы заставили меня ненавидеть. Вы травили людей – меня в этом подозревали. Я хотела быть незлобивой, но вынуждена идти по вашим стопам. Я хотела прощать, но буду мстить. У меня нет другого выбора, я должна сохранить французский престол для своих детей.
