Охране с трудом удалось сдержать напор горожан, но их ярость не испугала Менелая, он спокойно смотрел, как кричали троянцы, с сожалением пожал плечами и так же спокойно направился к воротам. Именно его невозмутимость чуть охладила самые горячие головы, а еще вставший на его защиту Гектор. Воины Гектора окружили ахейских царей, не позволяя никому дотронуться до них, и проводили к воротам.
Когда до ворот оставалось уже совсем немного, Менелай вспомнил о просьбе Акаманта. Антенор в ответ чуть улыбнулся:
– Скажи Акаманту, что Лаодика родила ему прекрасного сына. – Видя замешательство Менелая, он наклонился к самому уху царя и добавил: – У моего сына детей быть не может. Но я признал мальчика своим внуком, а Геликаон сыном.
Эту их коротенькую беседу заметили горожане, что дало возможность позже обвинить Антенора в предательстве.
Обменялись несколькими словами и Менелай с Гектором:
– Нам так и не удалось не допустить этой войны…
– Надеюсь, не придется биться друг против друга.
– Вы не возьмете Трою.
– Поживем, увидим…
Началась осада. Вернее, это не была осада, но из города выходить никто не рисковал, ведь ахейцы, не имея возможности штурмовать крепкие стены Трои, принялись грабить округу. Троянцы быстро почувствовали, что они окружены. Больше не поступали на рынок товары, не привозили свежие продукты, ничего не покупали приезжие купцы. С утра многие матери принимались ломать голову, чем накормить своих детей.
Пока запасов хватало, кроме того, кое-что подвозили через лес, но цены на еду взлетели донельзя, а работы у большинства троянцев не стало, ведь упал спрос на красивые ткани, золотые побрякушки, на все украшения и даже развлечения… Большинство троянцев постаралось ограничиться самым необходимым, даже если у них была возможность купить себе что-то подороже. Считалось неприличным праздновать, когда у соседей горе.
Приам стал подумывать, что если осада продлится долго (а ахейцы слишком основательно обустраивали свои лагеря, чтобы уйти завтра), то придется открывать закрома дворца, чтобы накормить людей и не вызвать среди них недовольства. И хотя троянцы сами решили не отдавать Елену, спросят они все равно с Приама.
Первые недели казалось, что осада – это просто большая неприятность, но таяли запасы в домах, зато росло число покалеченных в небольших пока стычках, и народ становился все более злым.
На Олимпе очередной пир, боги посмеивались, пересказывая друг дружке произошедшее с их помощью на земле, хвастались принесенными дарами. Гефест косился на всю эту компанию, размышляя, к чему им дары. Ничто из человеческого богам не нужно, они не пьют вина (едва не спившийся с Тесеем и Пирифоем Аид не в счет), не едят мяса, в избытке приносимого к алтарям людьми, не берут завядших цветов… К чему тогда все подношения? Только из тщеславия: вон мне сколько принесли, больше чем тебе!
И без хвастовства понятно, что больше подношений всегда будет у тех, от кого ежеминутно зависит жизнь каждого на земле. Гефест вздохнул, если бы большое число жертв делало богов и богинь добрее или терпимее… У Афродиты множество храмов и алтарей по всей Элладе, Троаде, Мизии, Лидии, Ликии, Дардании… да где угодно. Но это не мешает ей постоянно быть чем-то недовольной. Как и остальным.
Вдруг боги вздрогнули от голоса Зевса:
– А как там наша Троя?!
– Вспомнил, – поморщилась Афродита. – Осаждают!
– И как?
– Что «как», Зевс? Вот к чему было гнать тысячи ахейцев к Трое из-за какой-то бабы?!
Громовержец расхохотался во весь голос:
– Не ты ли назвала эту какую-то красивейшей и обещала ее любовь Парису за яблочко. Афродита, это самое дорогое яблоко, которое видела земля! Ну и что теперь будет?
– Это тебе решать. Скажешь, чтобы помирились – помирим.
– Вот еще, «помирились»! – возмутилась Гера. – На земле не протолкнуться, мойрам хоть по десять рук каждой делай, чтобы успевали нити жизни плести, надо что-то решать. Пусть бьются!
– Может, пусть лучше не рожают по столько? Не то возмутится Аид, у него тоже, небось, царство переполнено.
Зевс в ответ на возражения богов поскреб затылок, крякнул:
– Надо признать, что те, кого уже нарожали, получились не слишком удачными. Может, этих, – он сделал вполне понятный знак, – истребить, а новые получше будут?
– С чего? – удивился Гефест. – Рожать-то их будут те, что есть сейчас.
– Слушай, я давно тебе хочу предложить вот что, – оживился Зевс. – Какое-то у них на земле все непрочное… Эта бронза, она же только блестит, а разваливается с первого удара. Может, им чего покрепче дать?
– Зевс, дать железо, чтобы они легче убивали друг дружку? Скольких можно убить бронзовым мечом? А скольких стальным? Предлагаешь научить делать стальные наконечники? Да еще так, чтобы стрелы сами летали или вообще умели гоняться за жертвой?
К Гефесту бросился Арес:
– А ты можешь?!
Гефест скрутил богу войны здоровенный кукиш:
– Вот тебе! Тебе дай, так люди из войн вылезать не будут.
– Они и так не вылезают.
– Не, не, не! – замотал головой Зевс. – Ты не прав. Зная, что у врага есть стальные мечи и такие стрелы, что могут погибнуть, люди будут осторожней.
– А сейчас они этого не знают?! Или погибнуть не могут? Когда это опасения погибнуть кого-то останавливали? Тесей с Пирифоем к Аиду полезли!
– Хватит уже о Тесее с Пирифоем. Что с Троей делать будем? Если уж привели к ее стенам ахейцев, то надо как-то решать.
– А что тут решать? – пожала плечами Афродита. – Посидят да уйдут.
– Ну да! Собрать столько войска, чтобы не было битвы?! – это уже Арес.
– Но только справедливой.
– У тебя, Афина, любая битва, за которую я, несправедливая.
Зевс зевнул:
– Ахейцы уже столько лет округу Трои разоряют, пора их и правда столкнуть с троянцами.
– И я говорю, что пора. Ахейцев пора побить!
– Поби-ить? А вот это видела?! – Теперь кукиш был скручен Афиной для Артемиды, ратовавшей за поражение ахейцев.
– А кому помогать, потомкам Тантала, что ли?
От упоминания Тантала у большинства богов испортилось настроение, помогать хоть кому-то, с ним связанному, не хотелось. Забыт был даже невинно пострадавший от папаши Пелопс.
– Но там, – Афина ткнула пальцем вниз в лагерь ахейцев, – там Одиссей! И еще много кого из тех, кто вам приносит жертвы ежедневно! И Ахилл тоже!
Боги задумались, действительно заварили кашу…
Зевс махнул рукой:
– Пусть уж хоть раз столкнутся, что ли, там посмотрим.
Гера указала вниз как бы между прочим:
– Там Агамемнон принес тебе в жертву большущего быка…
Зевс только поморщился, ему больше нравились троянцы.
Боги принялись выглядывать внизу своих любимчиков, прикидывая, как им помочь. Над ними раздался голос Громовержца:
– Пока не вмешиваться!
