места, чтобы огромные ворота закрылись. Сжечь их тоже невозможно, они обиты медью и скреплены бронзовыми гвоздями.
Троянцы готовы встретить незваных гостей копьями и стрелами. Корабли еще не успели пристать, как Гектор крикнул:
– Зачем вы здесь с оружием? Чего ты хочешь, Менелай?!
– Тебе известно, я пришел за своей женой и украденным золотом!
– Елена давно жена другого, тебе нечего делать в Трое!
– Если мне нечего делать на этом клочке земли, значит, и Трое на нем не стоять!
Первым пристал к берегу корабль Одиссея, но воины почему-то не спешили. Троянцы не могли понять, почему ахейцы не торопятся высаживаться. А тех удерживало предсказание, что тот, кто первым из них ступит на троянскую землю, погибнет. Ахейцы топтались, не решаясь прыгнуть на берег. Еще чуть, и удивленные троянцы опомнятся и начнут бить всех колеблющихся!
Одиссей вдруг сделал неожиданный жест, он бросил под ноги свой щит и прыгнул на него. Увидев, что Одиссей уже прыгнул, и решив, что первый есть, за ним последовал юный фессалийский царь Протесилай, которому не терпелось вступить в бой. Но, конечно, он прыгнул прямо на землю, и тут же оказался пронзенным копьем Гектора! Пророчество сбылось.
Теперь ахейцы прыгали без разбора, на берегу завязался бой, а корабли все прибывали и прибывали…
Гектор быстро понял, что противника не сдержать, и дал команду отходить за городские стены. Впервые за много лет Троя видела, как ее защитники удирают, торопясь скрыться за воротами. Пока ахейцы их не очень преследовали.
На виду у троянцев они спокойно и деловито вытащили свои корабли на берег и принялись устраиваться лагерем вдоль берега от гор Сигейона до гор Ройтейона, всем своим видом показывая, кто теперь здесь хозяин. Троя оказалась отрезана и с моря, и со стороны долины реки Скамандер, и от Дардан. Только с одной стороны, там, где стена вплотную примыкала к лесу, оставалась малая возможность хоть как-то проникнуть через ворота в город. Эти ворота троянцы стерегли особенно тщательно.
Елена вместе со всеми поспешила на городскую стену. Гектор ругался, твердя, что никакие стены, даже выстроенные богами, не выдержат всех троянцев сразу, но его мало кто слушал. Горожане еще не прониклись ужасом войны и не научились подчиняться разумным требованиям. Война хоть и шла, пока была далекой и непонятной. Десяток погибших под стенами еще не впечатлил, а посмотреть на ахейцев было интересно.
Красавицу, конечно, заметили, любопытство к ней было особенно сильным, ведь это за ней прибыли в такую даль столько вооруженных мужчин. Конечно, мнения разделились. Мужчины только облизывались, твердя, что за такую красоту не грех и повоевать, а вот женщины, как и следовало ожидать, пожимали плечами: и что мужики в ней находят? Ну, стройная, ну, шея красивая, ну, глаза… Даже принялись вспоминать: а вот у Таисы, да, помните, это та, которая умерла при родах, у нее глаза были тоже синие- синие… И у рабыни Гелена волосы тоже были светлые и длинные… А у Ланики грудь немногим хуже… И талии бывают такие же тонкие… и бедра такие же крепкие… и ноги у Андромахи не хуже, тоже длинные и стройные…
Только вот оказывалось, что у остальных есть что-то одно, а у Елены вдруг все сразу!
Сама красавица не обращала внимания на шепот за своей спиной, она уже привыкла, не мечут стрелы, и ладно. Елена стояла на стене, пытаясь разглядеть среди ахейцев знакомые силуэты. Неожиданно сзади раздался голос:
– Кого ты видишь?
Она вздрогнула, не ожидая встретить здесь Приама, но ответила:
– Вот Агамемнон, он самый рослый. Вон Одиссей, рыжий крепкий. Вон большой Аякс Теламонид, а вот маленький. Это старый Нестор. Это… Менелай. А этого огромного не знаю…
– Неудивительно, – откликнулся поднявшийся на стену Гектор, – это Ахилл, ты такого никогда не видела.
– Ахилл успел стать таким огромным?!
– Десятый год…
Эта мысль, что она уже десятый год, как бежала из Спарты, не давала покоя Елене весь вечер. Она долго стояла у большого зеркала, вглядываясь в свое отражение и пытаясь понять, сильно ли изменилась. Если юный Ахилл стал таким могучим красавцем, то что же произошло с ней?! Но сколько ни смотрела, никаких признаков старости не увидела.
И тут у нее похолодело внутри – а вдруг это из-за зелья Креусы?! И стоит только перестать его пить, как старость наступит мгновенно?! Но это значит, что она навсегда привязана к дочери Гекубы? Елену обуял ужас, даже руки и ноги задрожали, пришлось присесть, чтобы не упасть.
Она забыла о высадившемся под стенами Трои войске, об угрозе городу и его жителям, сейчас думалось только о том, как осторожно разузнать у хитрой Креусы, действительно ли это действие зелья? Если та догадается, что Елена поняла, результат может быть страшным! Больше всего красавица боялась именно потери своей внешности, беззубой и беспомощной старости. Лучше смерть, чем безобразное и бессильное уродство. Оно будет тем более противно окружающим после стольких лет вызывающей красоты. Елена схватилась за сердце, нет, лучше зависимость от Креусы и ее жаркие ласки, чем потеря привлекательности!
Удивительно, но Креуса ее страха не почувствовала. На вопрос, не ее ли зелье вызывает долгую красоту, отмахнулась:
– Нет, оно от другого.
Знать бы какой груз свалился с души у Елены! Теперь она снова была в себе уверена.
День клонился к вечеру, Гелиос, блестя доспехами, стремительно гнал по небу своих коней к горизонту на западе, туда, откуда приплыли эти незваные гости. За ним накатывали сумерки. На земле между лагерем ахейцев и стенами Трои остались лежать не погребенными тела многих бойцов. И той, и другой стороне нужно было забрать погибших и предать погребальным кострам. Из ворот Трои выскользнул посол, ахейцы выслушали его со вниманием и согласились заключить перемирие на день, чтобы воздать честь погибшим.
Первые погребальные костры загорелись в Трое и у ахейцев, первый плач раздался в стенах города. Впервые троянцы задумались, ведь раньше их родные погибали где-то там далеко, куда их уводил воевать Гектор, теперь же смерть была близко, и раны тоже, и кровь мужей лилась на виду у жен.
Ахейцы обустраивались солидно, они даже окружили свой лагерь высоким валом и рвом, чтобы троянцы не смогли напасть на корабли. В разных концах лагеря встали шатры Ахилла и Аякса Теламонида, которые вызвались наблюдать, чтобы из города не смогли подойти незаметно. В центре расположился шатер Агамемнона, как главы войска.
Конечно, ахейцам не удалось полностью окружить Трою, оставались еще ворота со стороны леса, через которые можно было доставлять продовольствие. Но и их перекрыть недолго. Пока ахейцы делать этого не стали, напротив, они снова отправили в Трою послов. На сей раз оскорбленного Менелая сопровождал Одиссей. И снова послов принимал Антенор.
Перед тем как им отправиться в город, к Менелаю бочком подошел Акамант и тихо попросил:
– Если сможешь, узнай, как там Лаодика?
Тот покачал головой:
– Едва ли получится.
На сей раз встречаться тайно не пришлось, Приам, увидев действительно мощное войско у себя под стенами, поняв, что флота больше не существует, а конница заперта внутри городских стен, предпочел самому не решать вопросов войны и мира. Он созвал народное собрание.
К Елене примчался Парис, губы его дрожали, а взгляд испуганно метался по сторонам.
– Они сейчас снова потребуют тебя у меня! Откажись, скажи, как тогда, что ты хочешь остаться со мной.
– Ты обо мне больше беспокоишься или о том, что потратил золото Менелая?
– Как ты можешь, как можешь?! Неужели ты думаешь, муж простит тебя? Нет! Он убьет, понимаешь, убьет!
