Наталья Павлищева
Жанна д’Арк. «Кто любит меня, за мной!»
ПРЕДИСЛОВИЕ
Франции кто поможет,
Веру в нее храня?
Если не я, то кто же?
Кто же, если не Я?!
Воскресенье 6 марта 1429 года в Шиноне обещало быть солнечным и теплым. Так и случилось, только к вечеру все-таки принялся накрапывать мелкий дождь…
Стоило копытам красавца коня зацокать во дворе, слуги опрометью бросились к приехавшему хозяину. Жиль де Ре ждать не любил. Самый богатый человек Франции мог себе это позволить.
Двадцатичетырехлетний барон легко соскочил на землю, не глянув на своих сопровождающих, бросил поводья в руки подскочившему конюху и поспешил в дом. Вокруг засуетилось, стараясь угодить, множество людей. Не обращая внимания на привычное мелькание слуг, Жиль прошел к себе, на ходу распоряжаясь, что подать к столу. Он сильно проголодался, по пути встречались одни захудалые таверны, в которых ни за что не сыскать яств, готовившихся его поваром, привезенным еще из замка Тиффож. Барон предвкушал удовольствие от хорошей еды.
Немного погодя, приведя себя в порядок и насытившись, он с кубком прекрасного вина в руке, вытянув ноги к огню, слушал сообщения своего ближайшего помощника о событиях, произошедших в Шиноне за время его отсутствия.
– А еще появилась какая-то деревенская девчонка, которая твердит, будто слышит Голоса.
Жиль де Ре был в прекрасном расположении духа, а потому усмехнулся:
– И чего хочет?
– Пытается добиться встречи с дофином.
– А… целительница…
– Нет, твердит, что она та самая Дева, о которой были пророчества. Что она спасет Францию, снимет осаду с Орлеана и коронует в Реймсе дофина…
Последние слова Бартоломи произносил с опаской, потому что барон повернулся к нему всем телом и внимательно слушал.
– И что, нашлись те, кто поверил? – Когда барона что-то занимало или удивляло, его правая бровь приподнималась, и выражение красивого лица становилось насмешливым.
Бартоломи перевел дух, Жиль де Ре не швырнул в него кубком, и то хорошо.
– Верят! Все верят, что действительно спасительница. Даже солдаты как с ума сошли, хоть завтра в бой!
– А дофин?
– У дофина она еще не была, тот боится…
Жиль де Ре поднялся на ноги:
– Пойдем!
– К-куда?
– Пока я буду одеваться, разузнай, где она остановилась, у кого живет…
– Монсеньор, она так себе… и ходит в мужской одежде… обычная крестьяночка…
Барон вытаращил глаза на своего помощника, дом потряс его хохот:
– Мне не нужна деревенская девка! Я хочу видеть ту, что называет себя Девой!
– Так я велю ей прийти завтра поутру…
– Пойдем сейчас! Ты что, боишься? Уж не ведьма ли она?
Бартоломи опасливо перекрестился, но замотал головой:
– Не, вроде от священников не шарахается, говорят, проверяли…
Шинон невелик, и хотя пробираться по загаженным улицам было довольно трудно, а сама девушка поселилась не в лучшем районе города, гостиницу разыскали быстро, и приключений по пути не случилось. Услужливо освещая дорогу барону и сам стараясь не вляпаться в нечистоты, Бартоломи ломал голову над тем, к чему Жилю де Ре эта крестьянка из Домреми. Но спрашивать не решился, потому как сдержанность никогда не была отличительной чертой барона.
Дом нашли легко и саму девицу тоже. Она оказалась довольно рослой и симпатичной, правда, волосы пострижены в кружок, как у пажа, и одета действительно в мужское платье. Но большие черные глаза хороши, в них светилось что-то такое, отчего и сам Бартоломи вдруг поверил, что она не зря явилась в Шинон.
Барон не был столь сентиментален. Он оценивающе оглядел девицу и, не обращая ни малейшего внимания на ее возмущенное сопение, уселся, снова вытянув ноги к огню. Конечно, здесь не было удобного кресла, Жилю де Ре пришлось довольствоваться простым стулом, но это его не смутило. Чуть полюбовавшись огнем в небольшом очаге, он задумчиво произнес:
– С чего это ты решила сбежать из дома и отправиться из своего…
– Домреми, – услужливо подсказал Бартоломи.
– …Домреми в Шинон? Разве девушкам не положено сидеть дома и прясть пряжу? Или вообще нянчить детей?
Первое смущение от появления барона у Жанны уже прошло, она вскинула голову и усмехнулась:
– Это мне приказали Голоса.
– Что приказали?
– Чтобы я шла к дофину спасать Францию и короновать его в Реймсе.
Бровь Жиля де Ре чуть насмешливо приподнялась:
– Ты полагаешь, что королей коронуют крестьяне? Для этого и без тебя найдется немало желающих!
Бартоломи тихонько захихикал, но тут же осекся, потому что сам барон не смеялся. Напротив, он не спускал глаз с девчонки, явно что-то прикидывая. Тревожно приглядывалась и хозяйка гостиницы Катарина, ей совсем не хотелось, чтобы даже такой важный человек (хотя она и не представляла, кто это) обидел девушку, жившую здесь уже несколько дней. Жанна хорошая девочка, и если твердит, что слышала Голоса, значит, так и есть! У женщины язык чесался заявить об этом наглецу, посмевшему рассесться посреди комнаты, не обращая внимания на остальных. Катарина уже открыла рот, чтобы сказать, но Жанна опередила, отвечая на замечание барона:
– Что же вы не сделали этого до сих пор?
Вот теперь бровь Жиля приподнялась основательно:
– Ты за словом в карман не полезешь!
Девушка чуть смутилась собственной дерзости, в ее черных глазах появилась непрошеная влага. Стараясь справиться с ненужными слезами, она вскинула голову повыше. Барон снова покусал свой ус и, видно, на что-то решился. Он поднялся, хлопнув себя по коленке:
– Итак, ты хочешь короновать дофина и снять осаду с Орлеана, а для этого готова вести за собой других?
– Так велели мне Голоса.
– Про Голоса можешь рассказывать кому другому, – махнул рукой Жиль де Ре, – а вот встречу с дофином я тебе устрою. Но! – Его палец поднялся вверх. – Только если ты поклянешься слушаться меня во всем.
И тут девчонка замотала головой:
– Я не могу такого обещать.
– Что?!
– Я не могу обещать слушаться вас во всем, потому что не знаю, чего вы от меня потребуете. Вдруг это будет не то, что я должна делать?
Барон откровенно хмыкнул, его глаза стали насмешливыми. Приблизив лицо к лицу Жанны, он внятно объяснил:
– Я хочу того, чего и ты, – освободить Францию и короновать дофина. – Уже тише, словно для себя
