неизвестно кто.
Снаружи послышался шум, это вернулся домой Цезарь.
– Ты видела новые парадные носилки Фульвии? Похоже, она не знает у Марка Антония отказа ни в чем. А ты не собираешься обновить свои? – неожиданно для Кальпурнии вдруг начала тарахтеть гостья.
Вошедший широким шагом Цезарь с усмешкой оглядел атриум и сидевших женщин. Его бровь чуть приподнялась:
– Сервилия, ты здесь? Не знал, что вы дружны с моей женой.
– Мало ли чего ты еще не знаешь, Цезарь! Я как раз говорила Кальпурнии, что ей пора обновить парадные носилки, вон Марк Антоний купил Фульвии новые…
Сервилия могла обмануть или просто заговорить Кальпурнию, но не ее мужа. Цезарь усмехнулся:
– Фульвия достаточно богата, чтобы самой купить себе полРима, а не только носилки. Вы говорили о лектике Фульвии?
– Да! – с энтузиазмом подтвердила гостья.
– Угу, а заодно перемыли косточки Клеопатре…
– Фи! Это ты вечно увлекаешься кем попало и даже кого попало водишь в сенат, а нам ни к чему даже вспоминать о какойто египтянке!
– Смею напомнить, красавица, что я увлекался и тобой тоже, – расхохотался Цезарь. – А этой египтянке отцысенаторы внимали с придыханием и аплодировали стоя.
Конечно, больше всего Сервилии хотелось нагрубить Цезарю, но она не рискнула. И все же огрызнулась:
– Да, Марк рассказывал, что они не могли дождаться, когда эта особа, наконец, покинет Курию, чтобы выйти на воздух и отдышаться от ее сумасшедших запахов.
Если честно, то сын говорил несколько иначе, вернее, совсем не так, но какое значение это имело сейчас?
– Что еще рассказывал Марк?
Увидев, что глаза Цезаря недобро прищурились, и понимая, что это не сулит ничего хорошего, Сервилия замотала головой:
– Это ты спроси у него самого. Мне пора, я и так засиделась. Какнибудь забегу к тебе, Кальпурния, чтобы ты не скучала в одиночестве, пока Цезарь развлекает египетскую царицу.
Глядя вслед уходящей Сервилии, Цезарь покачал головой.
– Она часто бывает у тебя?
– Сегодня впервые.
– Не слушай эту змею, Кальпурния.
Сказать чтото еще Цезарь просто не успел, жена вдруг с мольбой заглянула ему в лицо:
– Ты не бросишь меня, Цезарь?
Что он мог ответить, глядя в ее полные слез глаза? Что давно любит другую? Что Клеопатра и Цезарион для него дороже всех на свете?
Гай Юлий поцеловал жену в лоб:
– Не брошу.
– Ты давно не ночевал дома. Останешься сегодня? – В голосе Кальпурнии слышалась такая надежда, что отказать он просто не смог.
– Останусь.
Отправляя гонца на другой берег Тибра, он написал Клеопатре, что срочные дела вынуждают его остаться в Риме.
Можно обмануть сенат, в конце концов, весь Рим, но не сердце любящей женщины. Глядя на огни Рима на другом берегу Тибра, Клеопатра с горечью усмехнулась:
– Эти срочные дела зовут Кальпурнией…
Хармиона, не выдержав, отозвалась:
– А чего ты ждала? Что стоит тебе приехать в Рим, и он бросит жену?
Глаза Клеопатры, когда обернулась к Хармионе, были полны слез.
– Но ведь он может развестись с Кальпурнией…
Та вздохнула, кто кроме нее скажет царице правду?
– Тебя не слишком привечают на том берегу. Твой въезд в Рим не в счет, это был праздник и радовался народ. А теперь? Ты хочешь, чтобы и у Цезаря случилось так же? Понимаешь, что будет, если он разведется с римской матроной и женится на египтянке, пусть и царице? А что будет в Александрии, когда там узнают, что ты бросила Птолемея и вышла замуж за римлянина? Тебя просто не пустят обратно и никакой Цезарь не поможет.
– Что же делать?
– Не стоило приезжать сюда вообще, я тебя предупреждала.
– Я люблю его.
– Разлюбишь.
– Нет!
Глядя вслед уходившей в свою спальню хозяйке, Хармиона только покачала головой. И в какой недобрый день встретился на ее пути этот старый развратник?! Самой Хармионе с самого начала не нравилась эта связь, душа чувствовала грядущие неприятности. И как теперь быть – непонятно.
ЗАГОВОР ДВОИХ
– Цезарь…
– Мм…
– Здесь много мошек…
Цезарь скосил глаза на любовницу. Клеопатра лежала в своей любимой позе – на животе, ноги согнуты в коленках, даже в темноте видны болтающиеся пятки, подбородок подперт кулачками (может, поэтому у нее щеки, как у хомячка?). Цезарь, наоборот – на спине, закинув руки за голову. Округлая попка женщины заманчиво выпячивалась.
– Это потому что Понтийские болота рядом…
– Они кусаются! И после укусов остаются красные пятнышки.
Хотел посмеяться: «Кто кусается, болота?» – но Клеопатра явно не шутила, вздохнул:
– При всей моей власти запретить мошкам кусаться я не могу. И приказать болотам исчезнуть тоже.
Головка склонилась щекой на правую руку, левая вывернулась ладошкой вверх, она всегда делала так, когда пыталась чтото разъяснить. Цезаря так и подмывало шлепнуть по аппетитной округлости пониже спины, но то, что услышал, отвлекло от мысли о ягодицах Клеопатры.
– Приказать не кусаться не можешь, а приказать, чтобы вырыли канал и отвели воду от болот, можешь.
Цезарь замер, вот так просто?! Самовлюбленная девчонка! Повернулся на бок, глядя на Клеопатру:
– Ты серьезно? Полагаешь, никто до тебя до этого не додумался?
– В Дельте было много болот, там выкопали каналы, отвели воду, и стало куда легче.
– Клео, это пытались сделать многие, но болота как были, так и есть.
Она уселась, сложив ноги крестиком перед собой, так часто сидят на Востоке, но не женщины и не голые же! Даже в полумраке ему было прекрасно видно все, но это нимало не смущало Клеопатру. Ее голова была явно занята другим.
– Каналы тоже нужно уметь рыть. Хочешь, пригласим из Египта мастера?
– Ты хоть представляешь возмущение, которое вызовет в Риме появление мастера из Египта?
– Но почему, почему, Цезарь?! Если человек умен и талантлив, какая разница, где он рожден?!
– Ты это серьезно?
– В Риме, кажется, республика и граждане равны в правах?
– Римляне, Клеопатра, римляне, но не чужестранцы.
На мгновение она замерла, потом улеглась снова, но уже не на живот, а на бок.
– Что с тобой?
– Я тоже чужестранка. И я хуже римлянок.
Цезарь ужаснулся своей нетактичности.
