Санче, а та научила бы Лукрецию, Чезаре выбросил сразу.
Вздохнув, Чезаре тоже встал и поцеловал сестру в голову:
– Что за глупости приходят тебе в голову? Я только прошу не слишком стараться. Одна мысль, что моя сестра будет унижаться перед супругом, почти вымаливая у него внимание к себе, приводит меня в ярость. Ты гордая женщина и не должна стараться завоевать его внимание. Пусть он старается завоевать твое!
Чезаре сознательно нажимал на гордость сестры, он знал, что эти слова засядут у Лукреции в голове, и она действительно не станет сильно стараться завоевать сердце графа Пезаро.
Но уйдя от сестры, Борджиа размышлял не о Лукреции, а о… Санче и себе. Ну почему, почему судьба так несправедлива к нему?! Почему все лучшее достается братьям?! Совершенно неспособный к военному делу Джованни носит форму, а он, Чезаре, всегда мечтавший о завоеваниях и карьере, подобной Цезарю, сутану? Они с Лукрецией настоящие Борджиа, вполне достойные всего лучшего и способные завоевать мир. Имей возможность выбирать жену, он выбрал бы собственную сестру, выбрал бы Лукрецию, имей возможность выбирать карьеру – стал бы военным. Но Лукреция замужем за недоумком Сфорца, а сам Чезаре кардинал!
Руки сжимались в кулаки, но что он мог сделать? Лукреция добьется своего и родит от графа Пезаро сына, а в Рим вот-вот вернется Джованни и снова станет первым, потому что ему дозволено то, что нельзя Чезаре. Это основательно подпортило настроение кардиналу; вернувшись в свои покои, он категорически отказался надевать сутану, чтобы отправляться на службу, на которой должен присутствовать.
– Я болен, мне вреден воздух Рима и нужно немного подышать другим!
ВРЕМЯ НЕПРИЯТНОСТЕЙ
Из Рима действительно разъехались все: Лукреция, Адриана и Джулия в сопровождении Джованни Сфорца и мужа Джулии Орсини отправились в Пезаро, Папа уехал в загородное имение, Чезаре отправился на виллу Фарнезе. И не только из-за римской жары или желания действительно подышать свежим воздухом – в Рим привычно пришла чума…
Но если Чезаре и даже Папа уехали тихо и почти незаметно, проводы обожаемых понтификом женщин вылились в грандиозное событие, но не в виде праздника, а в виде сумасшедшей суеты. Обе красавицы заявили, что не могут ехать без своей свиты, без множества слуг и охраны. Джованни Сфорца хватался за голову, видя, как с каждой минутой растет кортеж Лукреции, Джулии и Адрианы. Казалось, такая толпа просто не поместится на узких улочках Пезаро, да и как их прокормить?
Папа с тоской смотрел на большую процессию, сопровождавшую его дорогих девушек, так хотелось поехать с ними, но возможности сделать это не было. Когда кортеж красавиц скрылся из вида, понтифик со вздохом отправился в кабинет заниматься делами. И за что глупым Сфорца и Орсини такие женщины? Ни тот, ни другой не способны оценить красоту, которая им досталась.
Родриго Борджиа вспомнил недавний разговор с сыном. Чезаре прав, все лучшее достается недостойным, а тем, кто достоин, приходится за свое бороться и надеяться только на собственные силы. Папа подумал, что лукавит сам с собой, и ему, и его сыновьям, и дочери многое досталось легко, это стоило честно признать.
Но он невольно сравнивал своих детей. Любимый сын Джованни Борджиа, ему всегда приходилось помогать больше, поддерживать, и что? Джованни женили на достойной, весьма достойной девушке, сделали герцогом Гандийским, в его руках все, о чем только можно мечтать в его годы, но уже немало слухов, что герцога Гандийского силой заставили посещать спальню своей супруги, что он неподобающе ведет себя в Испании, бездумно транжирит деньги отца… Если так пойдет и дальше, то рассчитывать на сильную руку сына не придется.
Конечно, Борджиа прекрасно понимал, что куда лучшим полководцем был бы Чезаре, но этому сыну уготовано другое поприще. Как бы ни противился сам Чезаре, Борджиа надеялся, что он будет Папой следом за отцом. У Чезаре хватит ума и хватки, чтобы удержать все завоеванное, да не просто удержать, а приумножить.
Чезаре тот, на кого можно положиться, ему двадцатый год, а ума как у сорокалетнего умудренного жизнью мужчины. Но главное – он больше остальных чувствует себя Борджиа и это же внушает Лукреции…
Мысли понтифика снова вернулись к дочери и любовнице. Как они там в дороге? Лукреция у него умница, многие, даже Чезаре, недооценивают именно ум в этой прелестной головке. Эта юная женщина способна править королевством! Сейчас Папа очень жалел, что навязал ей такого слизняка-мужа. Ну, ничего, пусть пока поживет в Пезаро, Борджиа даже себе до конца не сознавался в причинах, по которым отправил дорогих женщин в такую даль.
Все дело во французах. Казалось, причем здесь далекий король Карл, прозванный за свой маленький рост и большое уродство Карликом? Какое отношение к нему имела поездка Лукреции в далекий Пезаро на побережье Адриатики в родовое поместье своего мужа? Но связь была.
Карл серьезно взялся за свое итальянское наследство, полагая, что имеет право на Милан и… Неаполь. Против Милана Борджиа не имел ничего, строптивого миланского герцога Лодовико Сфорца по прозвищу Моро, то есть Мавр, мало считавшегося с волей Папы, давно следовало наказать. С Неаполем хуже. Морем французам туда добраться трудно, у Неаполя неплохой флот, а идти сушей пришлось по территории не просто Италии, а Папской области. И вот это понтифику не нравилось совсем.
Просто пропустить, тем более, помогать французам значило потерять понтификат наверняка, не пропускать – биться с огромной французской армией в одиночку, потому что все остальные, кроме Неаполя, сидящего за спиной у Папы, уже сдались.
Французы предприняли атаку на арагонский флот, но не на юге, а почти у себя дома – под Рапалло, и одержали убедительную победу. Следом за этим белые полотнища знамен Валуа перевалили через Альпы и начали победный марш по итальянским городам. Миланский герцог Лодовико Моро, так много кричавший о неприступности города, даже сопротивляться не стал, выехал навстречу захватчикам. К нему присоединились герцог Феррары Эрколе д’Эсте, а также ярый противник Борджиа кардинал Джулиано дела Ровере. Италия стелилась к ногам короля Франции, сопротивляться оказалось просто некому!
Папа прекрасно понимал, что довольно быстро Карл дойдет и до Рима, защищать который некому. Джованни Борджиа в Испании, Джоффредо в Неаполе, Чезаре носит сутану… Но он и не собирался воевать, рассчитывая на то, что время все расставит на свои места, только вот дочь и любовницу отправил подальше от опасности. Сам понтифик бодрости духа не терял.
А красавицы тем временем пробирались в далекий Пезаро. С каждой милей, приближавшей их к городу, Джованни Сфорца становился все уверенней, он словно оживал, освободившись от власти Папы. С одной стороны, он расправлял плечи, чувствуя себя свободным, с другой, не мог не замечать, как изменилось отношение к нему родственников. Для всех Сфорца он теперь был прежде всего зятем Папы, и пока в далекий Пезаро еще не дошли вести о грядущем наступлении французов, Джованни упивался вниманием к собственной персоне. Конечно, он прекрасно понимал, что таким положением обязан Лукреции, а потому стал куда более внимательным к жене.
В Пезаро им подготовили роскошную встречу, Джованни Сфорца уже предвкушал свой несомненный триумф, но… судьба была справедлива, какой бывает не всегда. Всю дорогу их сопровождала прекрасная погода, но именно при подъезде к городу небо поспешно заволокли тучи, из которых просто низверглись потоки холодной воды! Сильный ветер срывал вывешенные на балконах и окнах домов флаги, множество цветов, которыми был украшен город, быстро превратились в грязные веники, красивые платья Лукреции и Джулии оказались безнадежно испорчены, а их прически под щедро усыпанными драгоценными камнями сетками повисли мокрыми прядями! Торжественного въезда не получилось, природа Пезаро не пожелала принимать в свои объятья новую хозяйку.
На следующий день ярко светило солнце, блестело ласковое синее море, окрестные холмы покрыла зелень, но первое впечатление, особенно у Джулии, было испорчено. Она чихала, страдала и ворчала.
Но окрестности Пезаро все же оказались хороши: ласковое лазурное море, синее небо, яркое солнце, множество улыбок вокруг… А еще веселье, потому что один за другим в честь графини Пезаро и ее сопровождающих следовали балы, маскарады, приемы… А еще там они познакомились с одной из самых красивых женщин Италии – Катариной Гонзага. Слава о красоте этой дамы дошла даже до Рима.
– Мы должны ее затмить! – решительно объявила Джулия. – Нужно немедленно вымыть волосы.
