Все случилось именно так, как предполагал Папа Александр. В начале января 1495 года французская армия вошла в Рим. Конечно, город был пограблен, но не разграблен и не разрушен. Король Карл расположился во дворце Сан-Марко. На следующий день его прибыли приветствовать семь кардиналов во главе с Чезаре Борджиа.
Отправляя сына к французскому королю, Папа, конечно, имел в виду не столько изъявление дружественных чувств, сколько разведку планов на будущее. Насколько скоро уродливый король намерен отправиться дальше?
Рядом с высоким, стройным, красивым Чезаре маленький, кривобокий, со скошенным лбом и подбородком Карл казался особенно неприглядным. У Борджиа даже мелькнула мысль: головастик! Но за этим головастиком, прозванным собственными подданными Карликом, стояла большая и сильная армия, а противопоставить ей такую же у Папы возможности не было. Ничего, возьмем хитростью, решил про себя Чезаре.
Когда полусонные глаза Карла встретились с умными проницательными Чезаре, король почувствовал, что запросто может перемудрить и угодить в подстроенную западню, и принял единственно верное для себя решение: он не стал мудрить и говорил откровенно. Единственная цель пребывания французской армии и его лично на земле Италии – завоевание Неаполитанского королевства. Чезаре усмехнулся, но только мысленно, он уже владел собой и мог не выражать эмоций внешне, лицо кардинала было спокойным и выражало доброжелательность.
Но то ли сам Карл был не такой уж дурак, то ли советники попались умные, только двадцатичетырехлетний правитель попытался поставить условия с позиции силы, которая за ним стояла: на всякий случай предоставить в распоряжение французской армии замок Святого Ангела и отправить с ним на юг двух заложников. Перед словом «двух» король чуть споткнулся, потому что изначально планировал одного – принца Джема, брата правящего турецкого султана Баязида. В последний миг Карл добавил к Джему самого Чезаре.
Шестеро кардиналов ахнули, не в силах сдержать охватившего их волнения. Понтифик никогда не согласится отдать собственного сына в качестве заложника! Спокойным остался только будущий заложник Чезаре Борджиа, он и бровью не повел. Никто не догадывался, что для Папы куда большей неожиданностью будет требование отправить с королем принца Джема.
Этого принца хотели бы заполучить многие правители Европы, потому что его именем можно было начать гражданскую войну в Турции, но жил принц в Ватикане на положении не то гостя, не то пленника… Странный это был гость – у главы христиан нашел свое убежище мусульманин. Но это не все, свои интересы в проживании принца Джема в Ватикане соблюдал и… его старший брат султан Баязид. Он платил Папе по сорок тысяч дукатов ежегодно, чтобы принц дальше Рима носа не совал. Но Джем и не пытался, после скитаний по монастырям и дворам Европы жизнь в Риме пришлась ему весьма по вкусу, он жил в свое удовольствие. И вот теперь Карл решил заполучить себе столь драгоценного заложника.
Карл просто боялся, что Папа может призвать себе на помощь… турков Баязида в обмен на голову принца Джема. Папу страшно возмутило само предположение о таком союзе христиан с султаном, но основания сомневаться у короля были. Султан тоже испугался быстрого продвижения французских войск и действительно решил предложить Александру союз, для чего отправил с письмом посланника. Но союз этот касался только избавления от радостей и горестей этого мира бедолаги принца. За триста тысяч дукатов золотом Папе предлагалось избавиться от Джема любым способом, какой ему покажется подходящим.
Письмо было перехвачено, попало в руки дела Ровере, а затем короля. И теперь Карл требовал выдать ему принца Джема живым, чтобы у Папы не появилось искушение отправить его на тот свет. Просто так согласиться на эти условия Александр, конечно, не мог. Он отказался… на день. Однако на следующий день был вынужден согласиться, потому что французская армия начала грабеж Рима.
Потом был торжественный прием в Ватикане в честь короля Франции, и Папа имел возможность убедиться в верности определения, данного своим сыном завоевателю: головастик. Сам Карл чувствовал себя в присутствии Папы очень скованно. Рослый, крупный, сдержанный понтифик просто подавлял маленького короля, хотелось не просто поцеловать сандалию Папы, как полагалось по этикету, но и пасть ниц пред ним. Александр улыбался вполне миролюбиво, говорил только о вечном, ни словом не упоминал о грабежах и завоеваниях, и даже о предстоящих заложниках, зато убеждал в необходимости вести праведный образ жизни.
Глядя в умные, проницательные глаза понтифика, Карл думал о том, сколько похожи отец и сын, а также о том, насколько лживы распускаемые слухи о развратности, сребролюбии и жестокости Борджиа. Ну разве мог вот этот приятный, вежливый человек с такими мудрыми глазами быть гадким развратником или убийцей? Как и его красивый, столь выдержанный и доброжелательный сын? Не могут – решил для себя Карл, он был почти готов подружиться с Чезаре и предложить ему если не править от имени короля Франции завоеванным Неапольским королевством, то нечто похожее.
Чезаре об этом не подозревал, да если и подозревал бы, то вряд ли согласился. Он-то знал, что все уступки только для видимости, а потому готовился в путь вместе с Карлом основательно. Чтобы задобрить своего «хозяина», Чезаре подарил королю шесть великолепных боевых коней. Восхищенный Карл долго благодарил, но все же, по совету своих приближенных, охрану от заложника не снял.
Французские войска простояли в Риме целых двенадцать дней, наградив за это время уже бушевавшей во Франции новой болезнью – сифилисом – немало римских красоток.
Перед отъездом Александр снова поговорил с сыном, опасаясь шпионов, разговаривали осторожно, почти одними намеками, но Чезаре понял главное: все идет, как ожидалось.
– Джованни своего добился…
Это означало, что король и королева Испании решили объявить войну Карлу, о чем должен сообщить присланный ими посол.
В том, что посол дон Антонио де Фонсе не поехал в Рим, а решил ждать короля в небольшом городке Веллетри, тоже была своя хитрость, которая очень пригодилась Борджиа. Пока король выслушивал посла и потом долго совещался со своими советниками, Чезаре, переодевшись конюхом, сумел выбраться из самого городка и бежать! Он не стал возвращаться в Ватикан, чтобы не подвергать риску нового вторжения Папу и остальных римлян, а поехал сразу в Сполето, комендантом которого являлся.
Обнаружив на следующий день пропажу одного из заложников, Карл был вне себя, он отправил в Ватикан гневное послание. Привезший его придворный вручил протест короля Папе и на словах добавил, что король весьма раздражен. Александр спокойно взял письмо, сломал печать, пробежал строчки глазами и вдруг… закашлялся.
Приложив платок к губам, понтифик почти сокрушенно покачал головой:
– Ай-ай-ай… как же он так? Сбежать, не спросив разрешения?.. Ай-ай…
Кашель не позволил Папе говорить дальше, он сделал жест рукой, отпускающий придворного, а сам почти бегом ринулся прочь за дверь в свои покои. Почему-то придворному показалось, что глаза Папы… смеялись! Эти итальянцы вели себя вообще неправильно, они не оказывали сопротивления, пропуская чужую армию, спокойно отдали ценных заложников, теперь вот сын Папы бежал, а в его семнадцати огромных сундуках, обтянутых дорогим бархатом, над которыми покатывались со смеха все французы, оказались… камни! Разве так ведут себя приличные заложники? По правилам заложники должны быть спокойны и послушны до самого их выкупа, а не бегать по ночам в одежде конюха.
Придворный был прав, Борджиа действительно смеялся. Сумев скрыть откровенный смех за кашлем, он долго не мог успокоиться уже за дверью в свой кабинет. Секретарь, прочитавший гневное послание, тоже не смог сдержаться. Карл был очень обижен на Чезаре, с которым собирался почти побрататься, еще и за обман с сундуками. К чему тащить с собой камни? А французские солдаты грузили эту тяжесть, перетаскивали на собственных плечах там, где невозможно было протащить повозкой, охраняли… Ну, где, скажите, уважение к армии, прошедшей маршем всю Италию?
Но это оказались не все неприятности короля Карла. Испанские король и королева объявили ему войну, угрожая напасть, если он все же возьмет Неаполь. Угроза не слишком серьезная, у Испании, как и у Франции, для ведения войны лишних денег не было. Карлу для своего похода пришлось влезть в громадные долги к кредиторам, и Неаполь был ему необходим, как глоток воды в пустыне, иначе не расплатиться.
И вдруг еще одна новость: умер принц Джем! Принца, чтобы не сбежал и этот заложник, король отправил под усиленной охраной в Мантую. Вообще-то, принц умер так, как умирали тысячи простолюдинов
