К осени Алексей Данилович так устал от царских метаний, что отпросился в свое имение подле Рязани. Как оказалось, к счастью для всей Московии. Потом Иван Васильевич объявил, что это воля Божья!
Сам государь, женив в сентябре шурина Михаила-Санлука Черкасского на дочери боярина Юрьева, отправился в поездку по монастырям. Свадьба удалась, гуляли долго, шумно и весело, царь подарил молодым Гороховец на Оке со всеми доходами от его промыслов и торговли. Алексею Басманову он со смехом заметил:
– А я не беднее Сигизмунда! Пусть Курбский себе локти кусает!
Алексей Данилович только головой покачал: эк государю никак не примириться с бегством давнего друга!
В окском имении Басмановых переполох, не так часто в последние годы наезжает сюда боярин. Он все в Москве подле государя. А тут еще с сыном наведался. Федора Басманова по молодым годам помнили как большого охальника, потому одни семьи принялись прятать своих девок, чтоб на глаза боярам не попались, а другие, наоборот, выставлять.
Боярин Алексей Басманов ехал верхом, боевую стать издали видно. Но перед воротами усадьбы спешился, негоже в ворота дома родного на коне въезжать. Нехотя спешился и молодой боярин Федор Алексеевич. Дворня уже вовсю суетилась, слух о том, что Басмановы подъезжают к имению, разнесся быстро. На дворе собрались все, кто мог в тот момент отложить свои дела, приветствовать хозяев. Занятые продолжали работать, хорошо зная, что их отсутствие боярин простит, а вот нерадение к делу – нет.
Управляющий склонился перед боярами ниже некуда:
– Здоров ли батюшка Алексей Данилович?
Тот довольно похлопал его по спине:
– Здоров, здоров! Как вы здесь?
– Все ладом, батюшка.
Началась вольная жизнь с охотой, скачками по полям, пирами за полночь, но совсем не такими, как в Кремле, с непременной банькой с устатку и лебедушками, готовыми услужить своему боярину, потому как лучше услужить, чем быть запоротой или отданной псарям на расправу. Так шли день за днем, возвращаться в Москву не хотелось, хотя Басманов хорошо понимал, что ехать придется. Втайне надеялся, что развезет дороги и посидит он еще до мороза в своем имении, но осень стояла теплая и сухая.
Федор Басманов тоже времени даром не терял. Боярский сын портил местных девок. Это оказалось очень даже сладким занятием. А крепких, красивых девок в имении нашлось достаточно. Отец, однажды застав сына за таким занятием, едва заметно усмехнулся, видел бы это Иван Васильевич! Федор зло перекосил лицо:
– Государю донесешь?
– С чего бы? – изумленно поднял брови Алексей Данилович. – Ты же не с государыней лобызался, а с девкой дворовой. Она для того и есть, чтобы удовольствие своим хозяевам доставлять.
Сын недоверчиво покосился на отца. Тот хмыкнул:
– Ты, Федька, здесь душу отводи сколько хочешь, а вот в Москве осторожней.
И все же меж Басмановыми остался нехороший холодок. Сам боярин Алексей Данилович тоже не чинился, в его опочивальне перебывали все красавицы имения. Многие и в баньку ходили боярина парить.
Отец не собирался брать с собой на такое Федора, но тот случайно оказался рядом. Федьке в бане понравилось даже больше, чем тисканье девок по углам или в опочивальне. Голые красавицы были и интересней, и доступней. Только одна, попавшаяся ему на дворе, не желала идти в баню с хозяевами. Басманов-старший плюнул бы на непокорную, и без нее хватает, а Федька уперся:
– Как зовут?
– Парашей, – услужливо доложила другая девушка.
– Чья?
– Сидора Степанова дочь.
Федор взъярился:
– Я что, всех холопов по имени знать должен?!
Доносчица перепугалась, зачастила:
– Конюх он, конюх. А Парашка сосватана за Тимофея, тоже конюха, вот и чинится…
Басманов усмехнулся:
– Парашку ко мне!
Истопили баньку, привели туда Парашу. Девушка уже понимала, что хорошего ей не ждать, но решила лучше погибнуть, чем допустить свое бесчестие. Федор сидел, завернувшись в большое полотно, смотрел на вошедшую насмешливо:
– Ну что, красавица, не по нутру тебе царский любимец, боярский сын Федор Басманов? Я строптивых люблю, ежели угодишь мне, то позволю замуж за твоего конюха выйти и даже приданое немалое дам. – Девки, что уже стояли голыми в углу, ахнули – вот повезло дурехе! – А нет, так пеняй на себя, пойдешь стрельцам на потеху!
Девушка побелела. Она стояла все так же молча, прижав руки к груди. В одной руке зажат крестик нательный. Жалела только об одном, что не успела убежать и утопиться, потому как понимала, что ее опозорят и всю семью изведут.
Басманов скинул полотно и оказался совершенно голым. Протянул руку, почти пропев чуть капризно и примирительно:
– Ну, поди сюда, дуреха…
Параша шарахнулась в сторону. Глаза Федора вмиг стали злыми:
– Царским любимцем брезгуешь?! Раздеть ее!
На Парашу налетели остальные девки, срывали одежду. Она отбивалась, царапалась, даже кусалась. Но как справиться одной с пятью? И все же пришлось крикнуть на помощь двух холопов. Те быстро поставили бедолагу на четвереньки и держали, пока хозяин делал свое дело.
Оставив опозоренную девушку лежать на лавке, Федор с удовольствием принялся париться. Другие обхаживали его веничками, поливали водичкой, поглаживали холеное боярское тело, искоса поглядывая на свою подругу и содрогаясь ее незавидной судьбе.
В тот же вечер, стоило уйти из бани хозяину с прислужницами, Параша повесилась прямо там, скрутив петлю из того самого полотна, в которое был завернут Басманов. Жить опозоренной она не смогла. Разозлившись, Федор велел запороть безо всякой вины конюха Тимофея.
Алексею Даниловичу доложили о расправе сына, но он мешать не стал. В остальном жизнь в имении была сплошным удовольствием.
Ранним осенним утром 1 октября Басманову-старшему снился особо приятный сон, будто идет он по лугу со своей молодой еще боярыней, сам тоже молод, смеются они, птичий щебет слушают… Только собрался спросить у женушки, родит ли еще сыночков, потому как одного Федьки мало, да и тот больше похож на девку, как в это благолепие грубо ворвались чужие тревожные звуки. Топот ног по переходам мог означать только какую-то беду.
Сразу мелькнула мысль: царская опала! Вот уж беда так беда, потому как особо близких слуг своих государь и карал особо тяжко.
Но в покои сунулся сторожевой слуга, лицо перепугано, едва дышит:
– Алексей Данилович, татары идут к Рязани!
– Что?! – подскочил Басманов. Откуда они взялись, если по степи сторожевые посты разъезжают?! И государь только что заключил с Девлет-Гиреем тайный договор о том, чтобы вместе воевать другие земли!
Но раздумывать некогда, вскочил, одеваясь, уже отдавал распоряжения. Своя дружина была поднята вмиг, к соседям отправлены посыльные, слуги тоже схватились за оружие.
Басманов с тоской оглядел свою сермяжную рать, где уж такой выстоять супротив Девлет-Гирея! Мелькнула надежда, что ошиблись видаки, что это лишь малый отряд татар, не согласных со своим правителем. Но время не терпело, воевать пришлось теми, кто был под его началом. Басманов бросился к Рязани. И без напоминаний знал, что крепостные валы города, считай, вовсе отсутствуют. Все износилось, деревянные стены сгнили, во многих местах обвалились.
