развлекается.
Присела ближе к горячей печи, все же замерзла, пока пробиралась по снегу.
– Сними тулуп, накрой им ноги, спиной прижмись к печи и руки тоже прижми. Быстрее согреешься.
Вот теперь я узнавала своего Вятича, заботливого и толкового.
Ворон протягивал мне горячее питье:
– Пей.
Питье было вкусным, в меру горячим и отлично согревало. Ворон сел на лавку рядом с Вятичем, и я вдруг подумала, что они совсем не похожи, только глазами, но они здесь у всех голубые или синие, других мало.
– Настя, тебе пора…
– Куда?!
Ворон усмехнулся:
– Появившись на этой поляне впервые, ты просто требовала, чтобы я отправил тебя обратно.
– А сейчас не хочу! Я не игрушка, то сюда, то обратно.
Мысленно усмехнулась: начни еще качать права, напомни, что ты человек, упомяни про гуманное отношение, Страсбургский суд…
– Зачем тебе оставаться, здесь война, опасно, ты и так много сделала и испытала.
– Что сделала? Рязань пала, Евпатия убили, осталось только Козельску пасть и все.
– Настя, ты полгода здесь, хочешь завязнуть еще на полгода?
– Ух ты! Я уже полгода здесь? Даже не заметила, как пролетели.
– Понравилось? – Глаза у Вятича – как всегда – смеялись.
Ворон был более серьезен:
– Сейчас есть возможность вернуться, следующая будет нескоро.
– Ни фига, я еще Батыя не убила! Вот убью, тогда возвращайте!
Кажется, я переорала даже Любаву. Вятич смеялся:
– Видишь, с кем дело иметь приходится?
– Сам притащил, сам и мучайся!
До меня дошло окончательно: тот, кого я так искала столько времени, чтобы вернул меня обратно, все время был рядом. Я приставала к Воинтихе, к Ворону, даже к Анее, а надо было давно догадаться про Вятича. Сказал же Ворон, что владеть мечом научат вместо него, а научил кто? Вятич. И берег меня пуще своего глаза тоже он. А почему берег? Потому что погибнуть моей глупой голове никак нельзя, он обязан меня вернуть в целости и сохранности туда, где взял.
Но если Вятич меня сюда переселил, то в его власти оставить? Я уперла руки в бока:
– Так то, что я здесь, твоя работа? Значит, до тех пор, пока я не убью Батыя, не смей возвращать обратно, слышишь?!
И вдруг Вятич словно сдался, он проворчал:
– Если и оставлю, то не из-за Батыя…
– А из-за кого?
– Ты князю согласие дала?
Я вздохнула:
– Дала.
– Настя, ты о чем думала?
– А вот я останусь и замуж за него выйду, когда Батыя убьем!
Ответом был только вздох.
Потом Ворон занялся моей раной, я не сопротивлялась, полностью доверяя волхву. И не пожалела, на месте раны действительно остался только красный рубец.
Обратно Вятич вел меня совсем другой дорогой, которая оказалась много короче и удобнее. Но он же посоветовал:
– Сама больше туда не ходи, этот путь закрыт. Слышишь, Настя, не рискуй. Я оставляю тебя здесь вовсе не для того, чтобы ты сложила свою буйну головушку где-нибудь в кустах.
– Ты мне поможешь убить Батыя?
– Дался тебе этот Батый, без него заняться нечем?
– Но он разоряет нашу землю и сжигает наши города!
– Настя, это будут делать и без Батыя, куда важнее заставить их из этой земли убраться и научить больше сюда не соваться.
– Как это сделать?
– Надо превратить их жизнь в кошмар, выманить к Козельску и заставить здесь жрать кору с деревьев.
– Как ты их заставишь?
– С голоду. Вспомни, они под Козельском будут сидеть пятьдесят дней. Думаешь, почему? Даже самая сильная крепость не может так долго сопротивляться, надо просто точно рассчитать время, когда их сюда привести.
Я все равно не понимала.
– У Козельска есть месяц, когда к нему не подойти и от него не уйти. Это время половодья. Если загнать татар в эту ловушку, то им придется сидеть и есть кору с деревьев.
– Они конину едят.
– Тем лучше, сожрут своих лошадей, легче их бить будет. Каждая потерянная лошадь – это потерянный всадник. Ты же помнишь, как била коней сама.
Это я помнила, но, оглянувшись вокруг, засомневалась, вокруг стоял укутанный снегом и замороженный лес.
– До половодья еще так долго.
– Как и положено – с конца марта по май. В самом начале апреля вода подниматься начнет, надо успеть до этого времени. Это уже скоро, нам же еще надо догнать, найти, испугать и заставить пойти за собой.
– Вятич… но ведь Козельск погибнет. Неужели это мы приманим сюда монголов, чтобы они вырезали весь город?
– Значит, надо суметь приманить, а город спасти. Вернее, горожан, стены можно и восстановить.
– Все равно я его убью.
– Тьфу ты! Думай вон лучше о князе, чем о Батые.
– Откуда ты про князя знаешь?
– Настя, ты столько раз меня спрашивала, спасутся ли наши под Коломной, что если бы и не знал, догадаться нетрудно.
– А все же знал?
– Анея сказала.
Мы уже пришли, и я встретила настороженный взгляд Романа, ему явно не слишком нравилась моя дружба с Вятичем. Глупый, Вятич мне брат, старший брат, с которым не страшно и очень надежно.
Нам долго рассиживаться нельзя, потому пошел разговор об оружии, смене коней, запасных лошадях, о сборах в дорогу.
– Я с тобой!
– Куда? – изумленно уставился на меня Роман.
– Батыя убивать.
Мне было даже странно, что он спрашивает. Сам-то не на курорт небось.
– Настя, то не женское дело, здесь, в Козельске, жди.
Видя, что я не собираюсь соглашаться, князь даже головой помотал:
– Виданное ли дело, чтобы боярышня воевать ходила?
– Я воевала! Вятич, скажи ему, я же воевала!
Но сотник вдруг тоже помотал головой:
– Настя, Роман прав. В Козельске тоже есть много чем заняться. Будешь вон моих мальчишек учить, пригодится.
