Я еще беззаботней фыркнула:
– А я тебя ни о чем не спрашиваю. Это твое право.
Он расхохотался:
– Какое право?! Так, подруга, иди?ка сюда и выкладывай все свои подозрения.
– Никаких подозрений, ты забыл, что я из двадцать первого века, а не местная.
– Не забыл. Местная, кстати, не спросила бы.
– А ты откуда знаешь?
– Догадываюсь. Настя, я не мог приехать раньше, потом как?нибудь расскажу почему… Но, честное слово, не из?за бабы.
– Вот еще! – Я, конечно, изобразила всяческое презрение к одному его подозрению, что меня могла беспокоить его измена. Но приятно, честное слово, было.
Причину я поняла в тот же вечер, когда пальцы невольно наткнулись на большой шрам на его плече. Меня даже подбросило на перине.
– Что это?!
– Да так… кошка поцарапала…
До меня дошло.
– Ты это залечивал?
– Угу…
– А домой приехать и лечить здесь нельзя?
– Нельзя, лежал, кошка больно вредная попалась, когти острые…
– Есть еще?
– Есть.
– Где?
– Насть, мужиком я остался, лицо не изуродовано, а в остальном какая разница? И шрамы быстро зарастут.
– Вятич, это кто тебя так?
– Там мужики, и мужики безжалостные, к сантиментам не приучены. У них мечи, копья, топоры…
– Турниры…
– Дурочка ты у меня… Боюсь, как бы Федька в тебя не удался. Ты лучше расскажи, как Биргера криком испугала, чтобы Невский сумел его копьем поразить.
Я обомлела:
– Ты откуда про мой крик знаешь?!
– Догадался.
– Нет уж, говори! Вятич, где ты был все это время? Ты был рядом со мной, только я об этом не знала?! Да?
Я готова трясти мужа, как грушу; если это так, то обидно до невозможности, получалось, что он меня держал под наблюдением, находясь все время рядом, а я и не догадывалась?
– Ты зря подозреваешь меня во всяческих кознях. Я действительно находился далеко, но если ты думаешь, что мог оставить тебя вообще здесь одну, не приставив хоть какую?то защиту, то сильно ошибаешься. Я слишком хорошо знаю твою буйную натуру и слишком дорожу тобой. Настя, дорогая, все позади, и мои раны, и твое одиночество тоже. Теперь мы втроем, и нам надо помочь Невскому одержать его главную в жизни победу – на Чудском озере.
– Нет, ты мне зубы не заговаривай. Кто это был?
И тут меня осенило:
– Тишаня?!
Даже в темноте заметно, как смутился Вятич.
– Нет, ты скажи, Тишаня?
– Охранник из него вышел никой, но кое?что все?таки смог.
Я вспомнила нашу поездку к Невскому в Переяславль. Верно, я сама выбрала в проводники нашего приятеля. И на Неве он тоже был. Не рядом, конечно, но был… Но кто бы мог подумать, что Тишаня сумеет не выдать своей миссии.
– Ну, успокоилась, ревнивица несчастная?
Оскорбленная почти в лучших чувствах, я фыркнула:
– Ты предпочел бы, чтобы я спокойно взирала на твои шашни?
– С кем?!
– Ну, это я гипотетически…
– Хватит уже гипотетических предположений. Тебе не хочется меня поцеловать совсем не гипотетически, а по?настоящему?
– Как и тебе.
Вятич хмыкнул:
– Тогда очень сильно. Хватит трепаться, иди сюда!
Я заподозрила, что скоро могу стать почти многодетной матерью…
– Ты к князю пойдешь?
– Пойду, только сначала подробно расскажи, что тут у вас творилось. Я должен знать, кого и чего опасаться.
Да, Вятич прав, опасаться было кого и чего, предательства в Новгороде хватало.
Я рассказывала и рассказывала о событиях до и особенно после Невской битвы. О том, как Невскому создали все условия, чтобы ушел, как потом возвращали, но сначала попросили себе князя Андрея Ярославича, о предательстве бояр, о том, как ездили в Переяславль с поклоном к Невскому, как потом он сам вылавливал тех, что старался толкнуть Новгород в объятья папских посланников…
Вятич хмурился, я понимала, что он знает о настоящем положении дел куда больше, ведь видел все с той стороны, от самих рыцарей.
– А теперь ты скажи, там действительно готовятся и Ледовое побоище действительно будет?
– Готовятся, и еще как!
Теперь Вятич рассказывал о буллах папы римского по поводу приведения к «правильной» вере прибалтов, а заодно и русских, о том, что последних (то есть нас!) в случае противодействия «гуманным» усилиям крестоносцев следует совершенно негуманно истреблять безо всякой жалости, о том, сколь сильны ордены, вернее, меченосцы хоть и были побиты литовцами при Сауле (Шауляе), но ради спасения присоединились к Тевтонскому ордену, и теперь этот объединенный зовется Ливонским…
Все это я смутно помнила из учебника истории, но настолько смутно, что, наверное, как большинство, представляла рыцарскую массу единой, обязательно с ведрами на головах и огромными крестами на плащах. Но одно дело смотреть фильм с глупыми рыцарями со зверскими рожами и совсем другое слушать от человека, видевшего эту силищу воочию и хорошо понимавшего мощь ордена. У Вятича был совсем другой взгляд на рыцарей, нежели у гениальных создателей фильма об Александре Невском. В данном случае я верила Вятичу.
– Таких не выманишь куда попало, сами на треснувший лед не пойдут и плавать в полном вооружении не станут. Надо придумать такую хитрость, чтобы обмануть бывалую рыбу, поймав ее на голый крючок.
Не успела я подивиться рыболовному уклону мыслей моего мужа, как он вдруг рассмеялся.
– Ты чего?
– Настя, помнишь, как в кино? Если рыцарь, так с ведром на голове. Не спорю, есть и ведра, но знаешь какие у них шлемы потрясающие! Каких только фигур не видел… и лебедь-шипун то ли перед взлетом, то ли перед боем, и барсы всякие, и девушки…
– Где это?
– А прямо наверху на шлеме. Они друг дружку так и различают, ведь, когда рыцарь забрало опустит, его только по вот такой игрушке над макушкой и различишь в общей массе. Можно, конечно, по гербам и разным деталям, но когда они стоят конной массой, гербов почти не видно, только эти самые лебеди и псы над головами.
Меня осенило:
– Так их псами из?за фигурок назвали?
