Вятич изумленно уставился на меня:
– Не думаю, псы только у одного. А вообще, они сами как псы: схватить, растерзать любого, кто не падет ниц. Чем лучше ордынцев? Только у ордена еще одна особенность. У Батыя задача – пограбить и заставить платить дань, он не стал оставлять на землях, которые прошел, никаких гарнизонов и в свою веру не перекрещивал. А эти первым делом крестят и строят свои замки, чтобы брать округу под себя. Всех, кто против, вырезают почище ордынцев.
Я вспомнила Копорье и окрестности. Все верно, ордену вместе с папой вовсе не нужны православные русские: или католики, или никто.
– А что будет, если не подчинятся?
– Перебьют.
– Все настолько серьезно?
– Очень. Они вознамерились просто уничтожить русских. Физически уничтожить, чтобы освободить земли.
– Зачем им безлюдные земли?
– Найдут кем заселить.
– Геноцид? Я думала, что он возможен только в наше время.
– Геноцид был всегда, непокорные рабы никому не нужны, от них лишь убыток.
– Рабы… Это русские?то рабы?!
Нет, этих псов-рыцарей определенно следовало охладить чудской водичкой. Ничего, поплавают, поумнеют.
– Вятич, а где сам Батый?
– Снова решила за него взяться? Не время, Настя.
– Нет, просто интересно, чем он занимается.
– Как всегда – воюет, что он еще может, не стихи же писать?
– А вдруг? Откуда мы знаем?
– Батый и стихи?
– Почему нет, даже полнейшие сволочи были талантливы.
– Ого, ты, никак, начинаешь менять отношение к заклятому врагу?
– Ты что?! Моя мечта осталась прежней: убить Батыя! Вот победим рыцарей и пойдем убивать хана.
Вятич рассмеялся:
– Договорились.
Я задумалась, действительно, за последнее время, заполненное множеством самых разных событий, я как?то подзабыла о своем главном враге. Где он там?
Батый, как справедливо заметил Вятич, действительно воевал, только теперь уже Европу, как называли их монголы, «вечерние страны».
На вечерние страны
На левом берегу Днепра стучали и стучали топоры, это согнанные со всей округи мужики рубили большие лодьи и вязали прочные плоты, такие, чтоб выдержали не только людей, но и лошадей. Сначала, понимая, для чего все, пытались работать плохо, но ордынцы быстро сообразили, замучили у всех на виду десяток человек, по своему примеру разделили работающих тоже на десятки, поставили над каждой старшего и предупредили, что если один будет работать плохо, вырежут всю десятку. Люди смирились, перестали портить лодки.
Конечно, можно бы и подождать, пока встанет лед на реке, но старики говорили, что в этом году может долго не встать… Батый решил переправить тысячу, потом еще одну, а уж потом остальных.
Хан вместе со своими нойонами ежедневно наблюдал за городом с высоты Песочного городка. Вид на Киев открывался прекрасный. Город в желтом и красном уборе деревьев, пока не сбросивших листву, с блестевшими на солнце золотыми крестами церквей, синими куполами соборов, красными черепичными крышами богатых домов понравился хану. Батый не мог признаться, что стал хуже видеть, а потому делал вид, что все разглядел. Он ткнул плетью в какой?то особо большой купол:
– Что это?
– Это самый большой Дом Бога урусов, Сафыя зовут.
Хан запомнил.
А внизу на берегу все возились и возились люди, их фигурки казались подобны муравьям, таскающим свою добычу в муравейник. Батый подумал, что так и есть, только муравейник – это его Улус, где он хозяин и в его воле даровать жизнь всем этим людям или убить их. Хан решил даровать жизнь… Чтобы работали на него.
Батый подумал о том, что пора и себе ставить большой город, чтобы и у него были дворцы и большие дома, пусть даже чужих богов. Только не здесь и не сейчас. Вот пройдет до последнего моря, вернется в степь и поставит свой большой город на берегу другой большой реки, которую татары зовут Итиль, а урусы смешно – Вол-га. У урусов вообще глупые, ничего не говорящие названия, например, тот же Кыюв. Что такое Кыюв? Только город, который скоро разрушат по его, Батыя, воле, потому что горожане поспешили убить его послов и оказывают сопротивление его войску. Глупые урусы…
Они огородили свои города крепкими стенами и решили, что монголы не смогут эти стены разрушить? К чему вообще городить, если есть стенобитные орудия? У его будущего большого города не будет стен! Он, Батый, не боится никаких нападений, разве есть на свете такой враг, чтобы решился на него напасть? А из неогороженного города всегда можно уйти в степь и биться там.
Еще раз подумав, что урусы глупы, Батый принялся спускаться вниз. Байдар сказал, что лодок уже достаточно, чтобы перевезти его тысячу, завтра она отправится на тот берег и будет охранять переправу, пока не переплывет следующая тысяча, ее поведет нойон Уйдю. За ним последует Бечак, Менгу, хотя тот рвется в первых рядах, твердя, что это он первым увидел Кыюв. Когда перейдет половина, переправится и сам Батый, потом остальные.
Одно плохо – большие пороки, чтобы бить стены, просто так не переправишь, их надо либо разбирать, а потом собирать, либо дожидаться, когда на большой реке Дана-пре встанет лед. Сколько этого ждать? Местные жители сказали, что зима встанет рано, и лед тоже. Правда, другие возражали, мол, по всем приметам в этом году льда не будет долго. Вот и верь этим старым урусам. У, шакалы! Так и норовят обмануть даже в этом!
Ничего, ни толстый лед, ни его отсутствие не остановят движение ордынских туменов, под ноги монгольских мохноногих лошадей лягут покоренными все вечерние страны, в этом джихангир Западного похода хан Батый не усомнился ни на минуту.
В многострадальном Киеве не было князя, но киевляне к этому привыкли. За последние годы город столько раз переходил из рук в руки от одного князя к другому, что воспринимать очередного как своего правителя давно отвыкли. Последним перед самыми монголами был Даниил Романович Галицкий. Князь, что и говорить, сильный, и дружину имел немалую, и вес среди остальных русских князей тоже, и собственные города на Волыни и Галичине тоже. Но то собственные, а Киев для Романовича как был чужим, так и остался.
Князь Даниил помотался по городу, походил по давно не подновлявшимся городским стенам, покачал головой и уехал, оставив за себя воеводу Дмитра. Но воевода и без него был. Киевляне, понимая, что помощи от князя не будет никакой, тоже махнули руками и принялись крепить старые стены сами. Только они плохо представляли, что такое ордынцы, какой страшный вал движется в сторону их прекрасного города. А если бы представляли? Как устоять против Орды одному даже сильному городу при том, что остальные, которых случайно обошел страшный вал, укрылись за лесами, спрятались в свои скорлупки- города, затихли, только бы пронесло, только бы их не тронули. Не смогла Русь собраться воедино, а разбить каждого поодиночке не так сложно.
Может, сейчас киевляне и вспомнили о призыве Рязани о помощи три года назад, как вспомнили черниговцы, когда сами попали под этот вал, да было поздно. А может, и не вспомнили, не до воспоминаний оказалось киевлянам…
По Лядским воротам и стене возле них били и били большие пороки, камни летели, ударяясь и сотрясая стену, падали, откатывались, гора из них росла, образовывая холмик. Воевода Дмитр передернул плечами:
