все выслушал и поинтересовался:
– Хочешь удрать от Батыя?
– Да не удрать хочу, а сделать так, чтобы люди из-за меня не страдали!
– Это как? Ты где видела, чтобы шла война, а люди не страдали? Настасья, прекрати истерику!
Он впервые назвал меня Настасьей, всегда только Настей. Это что-то значило, только вот что?
– Посмотри вокруг, если бы мокша хотели, они бы нас давно выловили и сдали Батыю, как щенков в корзине. Но нас поддерживают, кормят, поят, лошадей перековывают… И Нарчатка тоже поддерживает.
– И что?! Куда нам теперь деваться, в какие еще земли тащить за собой монголов, чтобы и там разорили? Надо было выходить в степь и биться насмерть там! Вятич, может, еще не поздно? Давай отойдем в степь и примем последний бой, а?
Сотник вдруг проворчал что-то вроде «последний бой я тебе гарантирую скоро», но я в этом не сомневалась и сама. И не потому, что у нас была пайцза Батыя, а потому, что нам двоим с ним на Земле не жить, либо он, либо я. Для меня предпочтительней второе, для него первое.
– Знаешь, о чем я сейчас жалею? Нужно было не тавро ему выжигать, а растерзать, как Тузик грелку, и отправить в его ставку, может, испугались бы и ушли?
– Женщины бы погибли.
– А так не погибнут? Мы же мотаем монголов за собой по мокшанским землям, думаешь, здесь не погибнут.
– Ты о чем жалеешь?
– Только о том, что не убила этого гада!
– Хочешь последний бой?
– Хочу. А еще лучше, если я и он, чтоб кто кого.
– Настя, он к Евпатию не вышел. Ханы не выходят на поединки, выставит против тебя верзилу метра два ростом, такого, чтоб конь не выдерживал, тот на одну ладонь тебя посадит, а второй хлопнет.
– Что ты предлагаешь?
– Идти в Сырню. Тем более туда отправилась и Нарчатка со своей дружиной. Там стены, там Алджибай с воинами. Не Козельск, конечно, но надежда есть.
– Он округу разорит.
– Там уже давно нет округи – разорена. Пошли, командир, не тяни время.
Мы прибыли к Сырне к вечеру, но нас узнали, встретили с удовольствием. Нарчатка со своими была уже там.
Я невесело посмеялась:
– Все в сборе… Не хватает только Батыя.
– Он ждать себя не заставит, надо подготовить город, насколько возможно. И увести людей в лес.
– Нет, – вдруг помотала головой княжна.
Я обомлела. Она не собирается биться вместе с нами?
– Если сейчас увести людей, то их легко перехватят. Уходить надо тогда, когда монголы будут стоять под стенами.
Я вспомнила слова Бормана о том, что уходить из Берлина нужно под грохот русских пушек и танков. Оказывается, его тезис не нов. Интересно, он знал о словах Нарчатки?
Нет, ну вот дурища-то, а?! Нашла время вспоминать фильмы советского периода. Главное – вовремя-то как!
А княжна, вернее, теперь она уже была царицей, народ ее признал, продолжала весьма деловито:
– А пока все, кто в силе, могут рыть волчьи ямы и устраивать другие пакости.
– У вас чеснок есть?
– Что есть?
У них называлось это как-то по-другому, но шипы на погибель лошадей нашлись. Оставалось только решить, где и как копать, где разбрасывать…
Удивительно, но нас поддержал не только Алджибай со своими воинами, в общем-то привычными к боям и осаде, но и жители Сырни. Особенно старались девушки из дома терпимости.
Уже через пару часов можно было наблюдать, как неумело тычут заступами в землю весьма упитанные кобылки из числа тех, кто совсем недавно ублажал воинов совсем другим способом. Но никто не насмехался, трудовое рвение ночных тружениц вызывало даже уважение.
Сырня готовилась к длительной осаде. Алджибай убеждал нас, что хлеба хватит надолго, вода в крепости есть, колодцев достаточно, остальные запасы тоже немаленькие… А я смотрела на деревянные стены Сырни, через которые легко перелетит стрела с горящей серой на наконечнике, и думала, насколько быстро выгорит все. Сколько понадобится Батыю – день, два, неделя?
Об осаде и отпоре хорошо рассуждать, когда никого нет под стенами, но когда монголы закружат свою карусель с ливнем горящих стрел, небо покажется с овчинку. Оставалась только надежда на тот самый подземный ход, о котором твердила Нарчатка.
И вдруг я поняла страшную вещь: Нарчатка – единственная правительница мокши, ей нельзя погибать!
Вятич в ответ на такой крик души покачал головой:
– Надеешься ее убедить уйти? Не думаю.
Так и вышло, царица даже слышать не желала об уходе!
– Нарчатка, послушай, вы должны попробовать пробиться. Нельзя, чтобы исчез твой народ или был разогнан, как буртасы. Мы однажды прорывались так из Козельска, когда сразу с нескольких сторон, то можно пройти.
– Нет, мы в своем городе и будем отбиваться до конца.
– Монголов слишком много, город они сожгут и возьмут даже без осадных машин. Немного погодя его просто не будет. А вы уходите.
– Мы не бросаем друзей в беде. У нас общий враг.
– Нарчатка, Батый гоняется за мной лично.
– Как?
Тьфу ты, снова повело на язык двадцать первого века!
– Он гоняется именно за мной, понимаешь, я однажды… сильно оскорбила его.
– Ты встречалась с ханом?
– Да. Когда освобождали ваших женщин.
– Они сказали, что их просто оставили и ушли. Почему-то.
– Ты когда-нибудь видела, чтобы монголы просто оставляли красивых пленниц? Мы его вынудили сделать это, поставив на… в одном месте тавро. Теперь он будет мстить мне до конца. Вы здесь ни при чем, потому уходите.
– Нет, мы не бросаем друзей в беде, – повторила царица.
– Нарчатка, когда-то я тоже очень не хотела уходить от остающегося Евпатия Коловрата и многие не хотели оставлять его с небольшой горсткой воинов против целой армии Батыя. Но Евпатий верно сказал: живые, вы еще сможете отомстить, а мертвые уже нет.
Меня поддержали Вятич и Тумай:
– Уходи, у твоего народа не осталось правителей. Пуреш с сыном ушли на запад, инязор Пургаз погиб. Уходи, думай о народе.
Нарчатку удалось убедить уйти. Перед самым уходом она вдруг тихо поведала мне, что это только потому, что… у нее будет сын! От Вадуна!
– А Вадун знает?!
– Нет, он погиб. Но мой сын – его продолжение, сам Вадун был похож на легендарного инязора Тёкшоня, а его сын будет похож на Вадуна.
– Обязательно будет, – заверила я Нарчатку.
Мы провожали дружину Нарчатки со смешанным чувством, понимая, что больше их не увидим. Я ничего не знала о судьбе царицы, а потому продолжала надеяться, что она сможет выжить и родить сына, очень похожего на Вадуна. Жаль, не расспросила, как именно и где он погиб. У Вадуна были хорошие глаза
