тоннель. Сложнейшая геология горы. Технология и практика изыскательских работ далеко не соответствует этой сложности. У изыскателей и проектировщиков есть план и сроки. Чтобы получить точную картину грунтов и вод горы, нужно было сверлить «дырки» намного чаще, чем предусмотрено. Потом, какие дороги? Пока волокли по ним буровую установку, пока затаскивали ее на гору, все сроки прошли. Спешка. Приблизительность. Исследование «на глазок». А от плана и сроков зависит премия. Так что… Все мы люди, все мы человеки? Отчасти — да.
— А совесть?
— К сожалению, не у всех она имеется. Но за нее и не спрашивают! Тем более, когда выполняем план.
— Но это же ведет к ошибкам и обману, подчас в больших, государственных масштабах!
— Что вы имеете в виду? — насторожился собеседник.
— То, что говорят в народе, строители… Почему бы сразу не запланировать две колеи? Вы-то, проектировщики, куда смотрели? Разве не ясно, что будущая магистраль не справится с большим потоком перевозок?
— Почему вы так уверены в этом?
— Не я, а рабочие. Спросите любого путейца, и он объяснит, почему дорога не справится.
— Говорю, по всей трассе только и слышишь: почему в проекте такие большие перегоны при одной колее, как поезда будут разъезжаться в тоннеле и на мостах при одной-то колее, разве можно разгрузить одной колеей северную дорогу, у которой две колеи, до предела перегруженных? Говорю, почему бы не прислушаться к народной мудрости в ходе строительства, раз «прошляпили» при планировании? Спрашиваю: не прислушиваются? Отвечает: нет, конечно.
Проектировщик стал горячо доказывать свое, выкручиваться, выгораживая своих собратьев-коллег и планирующие органы, а я снова вспомнил «сказку» про инженерный урок в первом классе и сказал, что сделал, ля себя открытие на трассе:
Мы расстались. Каждый — при своем мнении.
Прошло несколько лет. Я забыл об этом разговоре, хотя знал, что поездам на новой дороге не вольготно, что она с задачей своей не шибко справляется, что третий путь («осколок» первоначального проекта) на самом напряженном участке от Демы до Чишмов все еще строится, облегчения для Куйбышевской железной дороги не наступило, напротив, она стала еще более утесненной. Страсти вокруг новой дороги вроде приутихли, но вопрос, как говорится, витал в воздухе: где же истина? И вдруг читаю в «Правде» от 29 июня 1979 года (после пуска магистрали Белорецк — Карламан прошло полтора года): «… 204-километровая трасса Белорецк — Карламан. Она значительно сокращает излишние пробеги вагонов на направлении Экибастуз — Целиноград — Магнитогорск — Куйбышев — Москва. А здесь идет поток массовых грузов — угля, железной руды, зерна, нефти. С вводом в строй дороги Белорецк — Карламан их путь сократился на 500 километров. Значительную разгрузку должны получить направление Уфа — Челябинск и некоторые другие… Но магистраль работает вполсилы, так как необустроена в полную меру. Большие капитальные затраты дают минимальную отдачу. Проект предусматривал сооружение однопутной линии.
В те дни поговорил я с одним представителем комиссии, работавшей на тоннеле. Это был интеллигентный на вид человек, лет сорока.
Он сказал:
— Ну, кто мог подумать, что в горе — вода? Столько воды!
— Да и щит «подсунули» старый, не тот, который раньше предназначался.
Мне почему-то захотелось с ним поспорить. Может, потому что все ему улыбались, немножко даже лебезили перед ним и, как мне казалось, очень уж слепо во всем ему поддакивали. Особенно в спорном вопросе об открытии восточного забоя. Он был против открытия.
Я сказал:
— Не знаю насчет щита, а вот вода в горе была видна. Со всех сторон бегут из нее ручейки. Кроме того вода «заложена» и в самом названии горы, не интересовались переводом? Любой местный житель скажет.
Кто-то шепнул мне на ухо, что с этим товарищем нельзя
— Говорят, вы большой специалист по тоннелям.
— Да, в основном… — он был польщен и улыбался довольно.
— Но ведь, извините, ваши аргументы «кто мог подумать» совершенно ненаучны, а сейчас без науки, без…
Меня резко дернули за рукав. Шепнули: это же ученый! Кандидат наук по тоннелям! Единственный в своем роде! А ты ему — «ненаучно»… Скажи спасибо, что согласился приехать в такую Дыру!..
Ученый молчал.
На другой день сам подошел ко мне в столовой, спросил:
— Будете писать статью?
— Да.
— В центральную печать?
— Возможно…
— Очень вас прошу, не указывайте мою фамилию…
Все-таки решили не открывать пока восточного забоя. Ученый сказал, что скоро, возможно, все изменится к лучшему. Надо надеяться…
Не изменилось.
Природу не удалось переупрямить. Тяжба с горой закончилась поражением человека. Потеряны десятки метров проходки. Здравый смысл витал в воздухе, но до сознания ответственных работников доходил медленно.
Критические статьи под названием «Мечта о «серебряном» костыле» и «Тоннель зовет отважных» были опубликованы в республиканской молодежной газете «Ленинец». Вежливое письмо с просьбой ответить на публикацию и вырезки из газет были направлены на имя министра транспортного строительства СССР. Ответа в общем-то не ждали, понимая, что у министерства забот и так хватает, не одна наша стройка. Надеялись однако, что через печать будет услышан голос «низов». Важно было еще раз заострить внимание на тревожном положении в строительстве тоннеля, получить реальную помощь. Ответ вскоре пришел. В нем было сказано: «Вопрос о строительстве тоннеля рассмотрен Минтрансстроем и Министерством путей сообщения. Для ускорения проходки тоннеля принято решение об открытии второго забоя. Проект организации работ по проходке тоннеля с восточной стороны разрабатывается и должен быть
