спорилась. «Завод стекла» лидировал на рынке аналогичной продукции, и клиенты сами выстраивались в очередь. Андрей фактически руководил всем процессом доставки и расчётов с клиентами. Его непосредственный начальник Евгений Евгеньевич Кольцов только что не молился на грамотного заместителя. В отделе всё чаще поговаривали о грядущем назначении Андрея на должность начальника цеха логистики.
Неудивительно, что когда в среду утром Андрей спросил у Кольцова разрешения уехать до обеда по личным делам, услышал вполне ожидаемый ответ: да хоть на два дня уезжай, только возвращайся.
Андрей решил встретиться с начальником Аркаши Кимом. Необходимо было самому узнать, что это за человек и так ли велика угроза для брата. Поможем, чем можем, — думал Андрей, ведя автомобиль по извилистой дороге с завода. Ведь и Господь Бог тоже помогает всем без исключения.
Солнце светит и для добрых людей и для злых.
На «Металлургический завод» можно было пройти довольно легко, сказав в отделе кадров, что мечтаешь работать здесь. Андрей взял разовый пропуск для знакомства с будущим местом работы и прошёл через бдительную охрану «Металлургического завода».
Если у девушки из отдела кадров лицо было скучающее до невозможности, то охранники, наоборот, при виде Андрея оживились, подскочили со специальными приборами. Они напомнили Андрею щенят, которые жили в их ванной, когда ощенилась собака. Стоило открыть дверь, и чёрная лавина бросалась тебе под ноги, пища и тявкая.
Нормальная заводская реальность, — думал Андрей, шагая по грязному заводскому снегу. Конечно, это не их ультра современный «Завод стекла», но ведь можно и здесь работать спокойно? Не выдумывая злых начальников. Не получая по мозгам от товарищей по работе. Почему же Аркаша вырос таким не приспособленным? Как получилось у матери так воспитать его?
Или эти качества заложил в Аркашу Бог?
Заложил специально, чтобы проверять его, Андрея, великодушие и терпение. Брат — моё главное испытание в жизни, — думал Андрей, разглядывая заводской пейзаж.
Множество труб, переплетённых так, как это делают с надувными шарами — сосисками. Кое-где из- под плохо стянутых фланцев и сальников вентилей вырывался пар. В туманных облаках возникали хмурые фигуры рабочих с чёрными руками и лицами, похожими на морды чертей.
Андрей вошёл в здание с табличкой возле входа «Цех углеводородистых сплавов». Внутри пахло бойлерной и мокрым картоном. Лестница, перила, стены — всё здесь было кособокое и неправильной геометрической формы. Словно бы прошло землетрясение и здание только чудом не развалилось полностью, как карточный домик…
Андрей мельком рассматривал таблички на обитых красным и чёрным дерматином дверях. Он дошёл до четвёртого самого верхнего этажа. Здесь было только две двери. Одна без таблички, а другая украшенная золотом и вензелями. Там было написано изысканным курсивом:
Андрей подумал, что табличка, которая тянет на произведение искусства местных заводских мастеров, лучший показатель любви к начальнику. Андрей толкнул дверь, та мягко открылась, будто откатившись, как мяч в сторону.
Он вошёл и замер на пороге, разглядывая фигуру крупного лысого человека в чёрном рабочем халате с красной подбивкой, надетом поверх чёрного костюма с искрой. Лысая голова человека блестела, как и мощная, похожая на пень свежесрубленной лиственницы, шея.
Человек возле окна развернулся на каблуках. В Андрее был метр семьдесят восемь росту, а человек казался на голову выше его. Андрей почувствовал себя скованно, как ребёнок в кабинете директора школы.
Ким стремительно приблизился и схватил руку Андрея холодной, как замёрзшая варежка, ладонью.
Андрей вырвал руку и произнёс:
— Вот значит, как выглядит человек, заставляющий людей прыгать через траншеи теплотрассы?! Вы Ким Борисович Коорд?
— Великолепно, — неизвестно чему усмехнулся Ким и несколько раз картинно хлопнул в ладоши. — Вы ведь не представились, милейший? Хотя, я догадываюсь… Вы брат Трофимова?
— Я Андрей Иванович Трофимов. Старший брат Аркадия, — кивнул Андрей. — И если вы, Ким Борисович, думаете, что положение начальника вам даёт право издеваться над подчинёнными, вы глубоко заблуждаетесь…
— Слушайте, — Ким восхищённо развёл руками. — Это же так великолепно. Просто немыслимость для нашего дикого времени. Брат заступается за брата. Я восхищён вами, Андрей Иванович.
Слушая голос Кима, Андрей испытывал неприятное чувство. Ему постоянно приходилось возвращать взгляд на лицо Кима, на его губы, чтобы убедиться в том, что они раскрываются.
Такое ощущение было, что Ким стоит здесь, пристально изучает Андрея, а звук рождается где-то в стороне от него и транслируется, как это бывает в телепередачах, работающих с запозданием.
Ким кивнул на отодвинутый от прямоугольного стола стул, призывая Андрея сесть. Стул во главе стола отличался по-королевски длинной изогнутой спинкой и позолоченным материалом обивки. Уж не мнит ли он себя царём? — усмехнулся Андрей про себя и, когда садился, обратил внимание на лист бумаги, прикреплённый кнопками к стене. Там было написано:
Не развиваешь себя? Ты труп!
— Видите, да? — усмехнулся Ким. Когда он сел, высокий стул пришёлся ему как раз впору. — Я пытаюсь быть для рабочих не только руководителем, но и отцом.
— Я наслышан о ваших методах работы, — кивнул Андрей. — Если не прекратите издевательства, Аркаша подаст на вас в суд. Я буду свидетелем.
Андрей подумал, что лицо начальника Аркаши можно сравнить с посмертной маской или слепком. Это была словно бы изнанка нормального человеческого лица. Губы Кима были бледные, надбровные дуги чётко выделялись, даже выпирали из черепа. Уши были прижаты почти к лысине и чуть сужались кверху, как у волков или собак. Сама ушная раковина была вывернута наружу, так что слуховое отверстие неприятно чернело.
— Вы хоть знаете, как меня на заводе любят? — спросил Ким.
— Вас боятся… Не льстите себе и не путайте это с любовью, — отмахнулся Андрей. — Мой брат лет десять на «Металлургическом заводе» работает, а вы без году неделя…
— Я называю это «синдром старого работника», — сказал Ким. — Человек думает, что ему все должны. Он становится нахлебником. Он только берёт и берёт. Он ничего не хочет отдавать взамен. Пустое место ваш брат! Чем он десять лет тут занимается? Штаны казённые протирает?!
— Да как вы смеете?! — вскочил Андрей.
— Никудышный человек ваш брат. Признайте это, признайте Андрей Иванович! Ничтожество Аркадий полное, — Ким говорил быстро, словно гипнотизёр, вводящий в транс.
— Слушайте, вы! — Андрей обогнул стол и оказался возле Кима. Тот скрестил руки на груди и поднял правую бровь. — Аркадий будет жаловаться в профком, в комиссию по трудовым спорам. Вы что думаете? Кем вы тут себя возомнили?
— Я начальник цеха. И я сделаю из вашего брата нормального человека! — сказал Ким. — Хороший руководитель только об этом и думает. Кроме того, ваш брат сумасшедший!
— Что? — изумился Андрей. — Вы кто? Психиатр? Вы эксперт? Это очередное оскорбление. Я это запомню, Ким Борисович. На суде мне это пригодится. Ясно вам?
— У меня есть доказательства его сумасшествия, — ответил Ким. Он порылся в ящике стола, достал бумаги и бросил их на стол.
