- Оставим на другой раз, - огорченно ответил Лысый.
- А че на другой раз-то оставлять? - разошлась мисс Каннибал. - Если такая пьянка пошла… Повар ты классный, официант нормальный.
- Обломись. - Бляха показал Эммануэль средний палец и стал надевать деловой пиджак.
- Уходишь, что ль? - Она прикинулась разочарованной.
- Да, мать. Дела-дела…
- Какие, на хер, дела в четыре часа ночи?
- А уже четыре часа ночи?
- А ты чё думал?
- Вот дерьмо, - выругался Лысый, посмотрев на часы. - Как быстро летит время!
- Ой, не говори, - поддержала Эммануэль. - Чем заниматься-то собрался?
- Поеду гасить Большого.
- А… - протянула Эммануэль. - Ну канай, раз такие дела, Не фиг тебе здесь тусоваться.
Напоследок Бляха бессовестно обнял мисс Каннибал и чисто по-человечески поблагодарил за теплый прием:
- Ну, спасибо тебе, мать.
- Да что уж…
- Все было нормально.
- Слава богу…
- Значит, не знаешь, где Серафим?
- Значит, не знаю.
- Да и хрен с ним.
- Хрен с ним, - согласилась Эммануэль.
- Ну накладка вышла… - Как бы принося извинения, Бляха с нежностью потрепал дрэд на её затылке. - Ошибся я, мать.
- Ошибся, батюшка, ошибся, с кем не бывает?
- Чё… будешь теперь точить на меня обидки?
- А чё я буду теперь точить на тебя обидки? - Эммануэль пошла в закос под веник: - Никогда не точила, теперь-то чё? Ухо вернется, что ль?
- Не, ухо уже не вернется… - Отпустив Эммануэль, Лысый с чистосердечным сожалением оглядел контуженного Антуана: - Оскотел я, мать, совсем оскотел. Житуха-то какая: и в хвост и в гриву, сама знаешь…
- Оскотел, батюшка, оскотел, - закивала Эммануэль. - Жениться тебе пора. Надо ж похоть децел за уздечку держать, а то ведь дальше-то будешь? Я простила - другой не простит.
- А ты простила? - с сомнением переспросил Лысый, остановившись в дверях.
- Простила, простила. Ступай, Лысый, моя совесть в порядке.
- Вот я и говорю: коль не знаешь, где Серафим, чё те стрематься? Твоя совесть в ажуре.
- В ажуре, в ажуре, нечего мне стрематься, черномазой, да и тебе не след. Ступай, ступай подобру- поздорову, Лысый, черт с тобой, делай дела.
Но Василий Исидорович, видимо, все-таки чувствуя за собой долю вины, все никак не решался выйти за порог:
- Слышишь, мать?
- А?
- Ну это, типа, без обид, да?
- Ага, - кивнула Эммануэль.
- Ты ж меня знаешь: если чё не так…
- А че не так-то? Все ништяк!
- Ну покеда, что ли, мать?
- Покеда, батюшка, покеда!
Авторитрет наконец перешагнул через порог. Дверь за ним тихо закрылась. Ошарашенная Эммануэль села на стол, покрытый черной скатертью, и громко икнула:
- Ик!!!… Чёрт знает что… Ик! Ик!
Обстановка больше не требовала от нее прикидываться глупой коровой: из окон Зеркальной галереи было видно, как несколько бляхинских 'мерседесов' один за другим уплывают с территории дворца.
- Ок! Ок!! Ок!!! - заикала Эммануэль. - Без обид, мать твою! Я те ща забодяжу без обид!!! Я тя, хрен собачий, в сосиску отварю, на хер! Годами будешь у меня в мясорубке крутиться - фиг кто вытащит! О Бляха, мать твою!
Она закурила очередной косяк, и тут же по мобильному телефону раздался сигнал.
- Алле? - ответила Эммануэль детским голосом.
- Будьте добры Эммануэль Петрову, - попросили на проводе.
- Ты не мог минутой раньше позвонить, сукин сын?!! - отбросив формальную конспирацию, взревела она.
- А чё ты орёшь, мать? - удивился Серафим. - Что случилось? Кабана проглотила?
- Че проглотила, то проглотила. Ты где ошиваешься, убийца?!!
- Где надо, там ошиваюсь. А тебе не параллельно?
- Мне очень даже не параллельно, сынок! Тя Лысый везде шукает! Я чё, должна за тобой дерьмо вылизывать?!!
- Погоди, мать, остынь.
- Сюда греби, ебарь, я те кой-чё покажу.
- Прямо сейчас? - нехотя промямлил киллер.
- Сию же минуту. Чем ты ваще занимаешься?!
- Трахаюсь, мать.
- Я те ща потрахаюсь! Немедленно в тачку - и ко мне!!!
- Ну, о'кей.
- Не век же трахаться.
- Действительно… Ладно, одеваюсь. Ты в кабаке, мать?
- Какой, на фиг, кабак в четыре часа ночи? Дома я.
- Ну жди, через час буду.
- Через двадцать пять минут, - жестко отрезала Эммануэль.
Не дожидаясь возражений, она отключила телефон и задымила паревом. Ее большие белые глаза бешено вращались. Она затягивалась марихуаной с интервалом пять - десять секунд, словно это не наркотическое снадобье, а женские сигареты 'Вог'…
Самый грязный кошак отвязного края
Около часа понадобилось 'бемверу' Серафима, чтобы докатить до дворца Эммануэль. Заехав на пандус, убийца вышел из машины и, никем не встреченный, проследовал во владения заказчицы.
- Эй! - окликнул он. - Есть здесь кто?
Ответ не прозвучал, и Серафим отправился на поиски Эммануэль по всем залам бескрайнего дворца.
Повсюду царила какая-то послегрозовая тишина. У киллера стало складываться впечатление, будто все лакеи заснули одновременно крепким и, возможно, даже вечным сном (интуиция его не обманула, первое впечатление не расходилось со страшной истиной: в ходе изуверского визита Лысый дал бандитам команду мочить любого, кто попадется под ноги, кроме хозяйки и ее любовника. Отупевшие от безделья дубосаровские отморозки выполнили распоряжение босса с похвальным усердием, вследствие чего четырем
