произошло. Хвала богам смутные времена как будто позади. Стало тише. Весенний день за окном не отличался от обычного дня. Ни от вчерашнего, ни от позавчерашнего. Разве что теплом и весенним ожиданием.
За окраиной города, в маленьком домике дачного посёлка у русла обмелевшей по сезону реки, молодой шаш хотел в свой город. Туда, где по улицам ходят его шаши. В коротких юбочках и с подведёнными глазами. С округлыми волнующими лицами. С простыми улыбками и понимающими глазами. Его шаши, и ничьи другие. Он знал, что без него и им будет грустно в городе. Он хотел туда, где на подсыхающую землю скоро выйдут друзья погонять потёртый футбольный мяч. Рискуя ослабшими за зиму лодыжками и коленями. После игры они сразу отправятся в знакомое пивное место. В штанах, испачканных глиной. Он хотел в свою комнату, к своим книгам и кровати. К шуму и запахам его улицы, к серому ночному небу в редких звёздах, к своим мечтам и сновидениям.
Ниоткуда вдруг появлялась мысль, что его города больше нет. Что это уже другой город. Не его. Не найти в нём никогда улыбки Вита. Не переброситься на остановке приветствием с Рином. Не забыть ненависти и страха. Он отгонял эту мысль, но она не хотела, совсем не хотела уходить. В его городе появились люди, которых он боялся и ненавидел. Такого ещё не случалось. Непонятно, откуда они пришли. Он не хотел верить, что они такие же шаши, как и он. Выросшие на одной с ним земле. Под одним Солнцем. Враги в его родном городе. Не вдохновляющая и возбуждающая ненависть выдуманных или давным-давно случившихся историй наполняла его грудь. А тяжёлая, проникающая глубоко, туда, где ей не было никакого сопротивления.
Он не хотел этого чувства и пытался отвлечься мыслями о заветных уголках родного города. О тихих дворах за высокими заборами, где негромкие шаши заняты домашними делами. Их животы спокойны, а руки умело приготавливают всё для вечерней еды. Слышно воркование голубей и журчание воды. Здесь покоится сердце города.
Ночью ему снилась Горошек. Её острые груди мерно касались его груди, длинные волосы путались в его ресницах. Она шумно дышала и приводила в быстрое движение свои белые бёдра. Он держался за них крепко. Он входил внутрь её, испытывая желание вдавить в себя это тонкое тело и добраться до самых его глубин.
День потянулся беспокойно и тягостно. Вар вздрагивал, когда в тишине безлюдного места слышались посторонние звуки. Пролетали низко самолёты, один раз донёсся звук выхлопа машины. Издалека, от окружной дороги. Он устал и хотел поскорее оказаться в ущелье и очень обрадовался, когда к сумеркам подкатила машина. Из неё вышли две фигуры. Одна – волнующая, тонкая.
Горошек вошла первая, они обнялись. В ноздри Вара проникли приятные запахи. Показался Рэм с большой сумкой.
– Вещи можно оставить в машине.
– Чёрт. Не подумал.
– Еле дождался вас, ребята. Что происходит?
– Мы знаем, как объехать посты. Их так много вокруг.
– Из-за меня?
Горошек вздохнула.
– Непонятно. В городе совсем неспокойно. Говорят, что стреляют по ночам. Хотя возле нас тихо. Возле Рэма тоже. Но тебе нужно уезжать. Тебя ищут власти и, что ещё страшней, бандиты. Посмотри одежду.
Горошек выложила содержимое сумки на стол. Вар быстро осмотрел.
– Пойдёт. А это зачем?
– Это одежда для поезда. Чтобы не вызывать подозрений. Папина. Я немного её укоротила. Померяй, пожалуйста.
Вар подчинился.
– Вот деньги. Рэм где-то достал. Здесь много, должно хватить. Это письмо папе. Я на всякий случай не поставила своё имя. Папа знает мой почерк. Ты сможешь запомнить его телефон и адрес?
Вар и Рэм покачали одновременно головами.
– Тогда вот я тебе написала. Спрячь подальше, – она протянула ему небольшой листочек.
– Проглотишь, если что, – попытался пошутить Рэм.
– Давайте присядем на дорожку.
Они сели друг против друга, старясь заглянуть в самое ближайшее будущее.
– Нужно забрать с собой еду. Испортится.
– Консервы можно оставить. Не волнуйся, я потом приеду сюда и проверю.
На улице было темно. Пригибаясь, Вар быстро подошёл к машине и забрался на заднее сиденье.
– Может, лечь, чтобы было не видно?
– Сиди. Мы едем в ущелье на выходные, с едой и одеждой.
– Сегодня пятница?
– Пятница.
– Странно, никто ещё не приехал. Ты карту достал?
– Нет. Нет у меня карты. Я тебе расскажу. Там всё просто. Ты же был там.
В ущелье въезжали молча. Машина переводила дух после тяжёлого перевала, холодный ветер трепал волосы. Стёкла окон поднялись одно за другим. Вар вглядывался в неясные контуры главной вершины. Позади её длинное ущелье, один перевал, а за ним ещё один. Где спряталась луна? Можно, наверно, идти ночью.
– Скоро полная луна. Тебе будет легче.
– А разве уже не полная?
– Почти. Чуть-чуть осталось, – Горошек повернула к нему лицо.
– Где она прячется?
– За вершиной?
– Нет, смотрите, на другой стороне.
– Ехать прямо в хижину?
– А куда же ещё?
Хижина была пустая и холодная. Вар принялся за осмотр снаряжения. Рюкзак, ботинки, куртка, спальный мешок. Всё на месте. Из рюкзака вывалились кошки.
– Там есть лёд на перевале?
– Не помню. Ты же там тоже был.
– Я там никогда не был.
– Как же ты пойдешь?
– Доберётся, там всё просто.
– Вот, я тебе приготовила еду.
– Ого. Столько мне не утащить.
– Рэм сказал, что дорога займёт не меньше недели.
– Если всё возьму, вообще не дойду. А это что?
– Это варенье, которое тебе очень понравилось.
Вар посмотрел на Горошка со всей теплотой, на которую был способен. Так ему, по крайней мере, казалось.
– Давай я не буду нести на себе столько стекла. Банка сама очень тяжёлая. Мне нужно взять самый минимум, чтобы быстрее идти. За неделю не помру от голода.
Горошек молча кивала, не сводя с него тревожных глаз. Рэм энергично разворачивал продукты, от которых Вар тихо отказывался. Закипел чайник, и они сели за стол.
– Не волнуйся. На неделю мне за глаза хватит. Молодец, что взяла сало и сухари.
– Это Рэм.
– Выживет, – Рэм занялся тушёным мясом в небольшой кастрюльке. – Будешь? Ещё тёплое.
– Конечно, буду. Нужно наесться впрок.
Они вскипятили ещё один чайник. Тихо и спокойно в малолюдном ущелье. Молодые тела расслабились. Вар наблюдал за порозовевшим в тепле носиком Горошка.
