Далеко не разбредайтесь, потому как на третьей стоянке уже все приготовлено для полуденной трапезы. Ведите себя на Природе согласно велениям Совести. Надеюсь на твое благоразумие, заранее всем спасибо.
— Аой! Не подведем, декан, за нашу группу не беспокойся!
Пока декан давал полезные указания, Кир-Кор исподволь разглядывал его. Нос картошкой, молодцевато-своевольный волнистый чубчик, поджарая фигура, затянутая в красно-зеленый влагонепроницаемый комбинезон с болтающимся на спине жестковерхим капюшоном. Ни дать ни взять — этакий бывалый лесопроходец, дядька-балагур, умеющий разжечь костер под дождем и устроить ночевку в снегу. Да ведь не прост Иван Николаевич, ох как не прост! Особое выражение умных, все понимающих глаз, твердая линия рта, манера поглядывать на собеседника благожелательно, с цепким вниманием… Основываясь на прошлых своих впечатлениях, Кир-Кор вполне допускал, что именно этот эварх, возглавляющий комент девидеры Камчатского экзархата, курировал вопросы основных общинных проблем в тот период, когда среди обитателей Белобережья метался в любовной горячке Сибур. Должно быть, авторитет комита оказал какое-то влияние на ход инициированных Амуром событий. Авторитет старейшин означает здесь многое.
— Очень рад видеть тебя, Кирилл, — сказал Полуянов, — но удивления своего скрывать не стану.
— Удивления чем? — осведомился Кир-Кор.
— Тем, что вижу тебя одного вдали от «Ампариума». Если не считать желторотого выводка айкидоков.
— Дело случая. Любознательность подтолкнула меня заглянуть в пятый цирхауз. Небольшая экскурсия. Кстати, фундатор в курсе.
— Кто еще в курсе этой экскурсии? — Эварх с беспокойством косился по сторонам.
— Полуяновы, — ответил Кир-Кор. — Старший и младший. Больше — никто, клянусь. Если опять-таки не считать айкидоков.
— Жаль, я не смогу быть твоим гидом — веду группу на Молодежный Двор…
— Понимаю, Не огорчайся, подземный этаж я сам как-нибудь осмотрю. Мне не нужен Вергилий внизу, мне он нужен в высших сферах томлений обуянного Эросом духа…
Комит был догадлив:
— Сибур?..
— Если не можешь или не хочешь — не говори.
— Понятно. — Иван Николаевич стал рыться в карманах комбинезона в поисках чего-то нужного. — Ты отец и… В общем, все это очень понятно.
— Мое беспокойство возрастает, эварх…
— А собственно… что тебе про это известно?
— Немного, но достаточно для мучительных опасений. Знаю, что прелестная девчушка возраста Джульетты питает к Сибуру нежные чувства, однако он влюблен не в нее. Видимо, здесь сложился какой-то опасно безвыходный треугольник с чрезмерно острым углом. Может быть, я представляю себе ситуацию в излишне драматических тонах?
— И да… и, к сожалению, нет. Потому что Сибур совершенно серьезно влюбился в маму этой девчушки.
Отец Сибура остолбенел.
Эварх наконец нашел и вынул из нагрудного кармана то, что искал, — пластиковый прямоугольничек карманного календаря:
— Я не слишком тебя удивил?
— Да как сказать… — пробормотал Кир-Кор. — Мне следовало бы догадаться. И что же Марина Викторовна?.. Этот роман всколыхнул, должно быть, всю девидеру!
— Роман в стихах и портретах. В том числе — и в портретах светопластических и стереокинематических. Комментировать я это не буду — здесь комментарии неуместны. Тем более что поведение Сибура было рыцарски безупречным. Не встретив понимания, он не разлюбил обожаемую Даму Сердца, но и не был чрезмерно навязчив. И в этом смысле тебе как отцу не надо терзаться. Вот… возьми на память.
Кир-Кор повертел в пальцах прямоугольничек календаря и вызвал над освещенной обложкой голосолнечный эффект — в воздухе затрепетало, как пламя, красочное изображение: женская головка в древнеегипетской царской тиаре. С первого взгляда было совершенно ясно, чья именно.
— Нефрет, — сказал он упрямо. — Нефрет, которая в мире искусства больше известна под именем Нефертити.
— Нефрет, которая в девидере нашего экзархата всем известна под именем Марины Секириновой, — отклонил комит его версию. — После отъезда Сибура этот шедевр светопластики использовали для украшения календарей принтдельцы Петропавловска.
— Без последствий, надеюсь?
— Без негативных, — уточнил Полуянов. — К новогодним праздникам на Марину обрушился небывалый шквал поздравлений — от знакомых и малознакомых людей. Как же — человек года! Женщина года!.. Затем — второй этап: многочисленные и весьма настойчивые приглашения участвовать в конкурсах красоты.
— Участвовала?
— Нет.
— Мне кажется, если она позволит себе улыбнуться, ей обеспечен успех.
— Верно подметил. Когда ее пригласили принять участие в заочном конкурсе красоты среди замужних на титул «Сударыня Ключевская Сопка», Марина весело рассмеялась, и десятисекундная видеофиксация этого рядового события принесла ей победу и приз — большую роскошную яхту-катамаран класса «золотой лев». Королевское судно.
— Спасибо за сувенир. — Кир-Кор опустил календарик в карман. — Приз, значит, ей приглянулся?
— Не знаю. Вряд ли ей довелось хотя бы раз подняться на борт «Новастры»…
— Такое название она дала своей яхте?
— Это был единственный акт проявления ее судовладельческой воли… Виноват, был и второй: акт дарственной передачи яхты «Новастра» объединенному клубу юнг Белобережья и Петропавловска.
Комит оглянулся на галдящую у заправочной станции молодежь, и Кир-Кор понял, что интервью пора закруглять.
— Большое спасибо, Иван Николаевич.
— За что?
— За скорую помощь. Все теперь ясно…
— По глазам вижу — не все, — твердо сказал Полуянов. — Выкладывай. Главное, чтобы на Большой Экседре ты был спокоен.
— Как я могу быть спокоен, если Сибур… пусть сам того не желая, нанес семье Секириновых моральный ущерб.
— Марина и ее муж — умные люди, и этим сказано все.
Помолчали. Эварх досадливо сморщил нос:
— Опять-таки вижу — не все. Значит — подробности?.. Ладно. Мой брат Леонид, опасаясь того же, побывал в семье Секириновых и доложил коменту девидеры, что инцидент исчерпан и никакой проблемы здесь нет. Кому-кому, а Леониду можешь поверить — он лукавить не станет, ты его знаешь. Муж Марины — специалист по диагностике церебральной патологии — при мне однажды сказал: «Борьба с избытком любви на Земле способствует процентному росту олигофрении».
— Специалистам виднее, — заметил Кир-Кор. — Скажи мне, эварх, со всей откровенностью… сам ты обо всем этом что думаешь? Чем все это может кончиться?
— Я не Юрмед Вертоградов, в психонавтике слаб, — поскромничал Полуянов. — Предполагаю: в следующий раз Сибур внезапно обнаружит, что Ирина стала очень похожа на свою мать, и… могут возникнуть совсем иные проблемы. Мое предположение с твоим случайно не совпадает?
