– Но как?!
– Ну, не сирота же я в нашем славном городе, – уклончиво объяснил Кореец.
– А зачем вы это сделали? – недоумевала Саша.
– Затем, чтобы ты вернулась с курорта – загорелая и веселая. Чтобы родители пришли тебя встречать в назначенное время и встретили. Родителей нужно беречь.
Саша перевела взгляд с Корейца на Солнце:
– Вот скажите мне честно: вы что, все это заранее организовали? – Саша больше не злилась – просто хотела понять. – Ну, что я с вами поехала?
Кореец и Солнце переглянулись.
– Вы договорились, что ли? – продолжала допытываться Саша.
– Просто мы очень взрослые, – грустно сказал Кореец, – взрослые многое знают наперед, но жить легче им от этого не становится.
В купе заглянул плюгавый кагэбэшник – бдил. Он бегло, но внимательно осмотрел всех и улыбнулся с фальшивым смущением:
– Извините, ошибся номером.
Оттеснив его мощным бюстом, к Солнцу подошла проводница с бутылкой портвейна «33»:
– Все вагоны обежала – еле нашла. Лучше бы «Белый аист» взяли. И то вкусней!
– Не можем, – улыбнулся Солнце, – традиции.
Солнце откупорил бутылку, отхлебнул, протянул Саше.
– Нет-нет, я не пью! – замахала руками Саша.
– Я помню, – спокойно кивнул Солнце.
Саша колебалась, глядя на протянутую бутылку:
– Но я не смогу!
– Откуда ты знаешь? – приласкал Сашу взглядом Солнце.
И Саша решилась: взяла бутылку, несмело пригубила, а потом со спортивным азартом принялась пить залпом.
Улыбаясь, Солнце поморщился, воображая Сашины ощущения.
– Эй-эй-эй! Люди! Где же ваш гуманизм?! – спохватился вездесущий Малой, забрал у Саши бутылку, приложился к ней сам и передал Скелету.
Саша проницательно посмотрела на Малого:
– Ты забрал у меня вино тоже, потому что знаешь наперед, что мне, маленькой девочке, больше не нужно пить? Тоже решил позаботиться?
Малой широко улыбнулся и честно ответил:
– Нет. Просто потому что я жадный. – И, как бы в подтверждение, отобрал бутылку у Скелета. – Делись давай.
Саша с видом победителя повернулась к Солнцу:
– Ну, доволен?
– А ты? – улыбнулся Солнце.
– Все-таки такая гадость – этот ваш портвейн! – поморщилась Саша и сонно положила голову на плечо Солнцу.
Кореец ласково улыбнулся и показал Солнцу взглядом на дверь.
Солнце принес Сашу на руках и заботливо уложил на полку отвоеванного у немцев спального купе. Сам сиротски пристроился на другой полке, среди нагромождения ящиков с аппаратурой. Поезд мерно покачивался, проплывая мимо однообразных степных пейзажей.
Саша открыла глаза – она не спала и стала рассматривать Солнце.
– Расскажи мне про дом, – вдруг попросилаона.
– Какой дом? – невозмутимо отозвался Солнце.
– Дом солнца. Он большой?
– Нет, – помолчав, ответил Солнце.
– Маленький?
– Нет.
– Красивый? – озадаченно угадывала Саша.
– Нет.
Саша обиженно нахмурилась:
– Может, вообще никакого дома нет?
– Нет, – согласился Солнце.
Саша удивленно уставилась на него, приподнялась на полке:
– Что – нет? Нет-нет или нет-да?
– Давай спать, – предложил Солнце.
– Вообще-то... – потупившись, решила признаться Саша, – я твердо собиралась... тебе сегодня отдаться... – Испугавшись собственной смелости, она свернулась клубочком и накрылась простыней с головой.
Солнце погладил Сашу по голове поверх простыни:
– Не нужно никому отдаваться – тогда себе ничего не останется, – и ласково поцеловал через грубую казенную простыню в макушку.
Солнечные блики ударили в купе. Встрепанная со сна Саша приподнялась на своей полке, выглянула в окно. За окном – блеклая степь.
– Это мы где?
Вдруг она увидела, что Солнце надевает на плечо сумку, собираясь выходить.
– Ты куда? – удивилась Саша.
–»Столбы», – коротко ответил Солнце.
Саша хмурится спросонья:
– Какие столбы?
– Пойдем, увидишь.
И Саша, ничего не понимая, быстро выбралась из-под простыни, влезла в босоножки.
Солнце и Саша спрыгнули на насыпь.
Герда – за ними, острым взглядом полоснула по Солнцу и Саше, пытаясь угадать: было или небыло, и тоже спрыгнула с подножки, игнорируя протянутую руку Хуана.
– Летс гоу! Не задерживаемся, – как обычно, командовал Малой, нахлобучивший выклянченную у немцев тирольскую шапочку. – Десять минут стоим!
«Столбы» – узловая безлюдная станция, запутавшаяся в сплетении бесконечных рельс и проводов. Уныло пыхтят и покрикивают вдали паровозы.
На этой же станции и стройотряд организованно выгружался из поезда. Их встречал духовой оркестр в сопровождении председателя колхоза и двух ядреных активисток-комсомолок, держащих в руках хлеб- соль.
– Вот здесь! – сорванным голосом объявил председатель колхоза. – На этой заброшенной станции, товарищи! Под вашими руками! Всё! Преобразится! Здесь вами, товарищи комсомольцы и комсомолки! Будет воздвигнут! Сверхсовременный, товарищи комсомольцы и комсомолки! Коровник! Ура, товарищи!
Стройотрядовцы зааплодировали, духовой оркестр грянул Гимн Советского Союза. Мимо, вызывающе диссонируя своим видом с торжественной обстановкой, пробежали хипари.
За железнодорожными путями открылась голая степь, заваленная каркасами списанных грузовиков. Посреди степи – водонапорная башня. К ней-то и спешила компания.
Проржавевшая башня пестрела разноцветными надписями:
«Отдай феню, Генри! Пандус». «Если увидите Генку Маклая, передайте – у него сестра утонула». «Сталкер – донецкая система не забудет тебя!»
– Значит, Сталкер все-таки уехал... – грустно сказал Скелет и с силой ударил кулаком по металлу стены. Стена траурно загудела.
– А куда он уехал? – спросила Саша, пытаясь пальцами расчесать спутанные после сна волосы.
– Плотно уехал! – непонятно и печально ответил Скелет.
