которые, будучи уже взрослыми и умея плавать, однажды во время купания оказались в тяжелом положении, но были либо спасены кем-то, либо сами с трудом выбрались из угрожающего положения…. С чего это началось, что происходило с ними в этот момент, что они испытывали, думали, как действовали и боролись за свою жизнь?..»
Опубликовал статью, указал адрес: Новосибирск-99, абонентный ящик 802. И стал ждать. Ему казалось, что писем будет много. Но их пришло всего четырнадцать. Для обобщения коллективного опыта нужны тысячи таких откликов! Как же быть?..
Коновалов снова обращается к ученым, только на этот раз не к гидродинамикам, а к социологам: он надумал прибегнуть к помощи анкеты, и теперь нуждается в совете, как такую анкету построить. Больше всего боится услышать от Г. Н. Черкасова и Т. И. Заславской: «Не находите ли вы, милый доктор, что ваше призвание — лечить людей, а всякие другие чудачества, вроде плаванья — сфера деятельности спортсменов?..»
Ему приходилось уже слышать такое от людей, куда более близко знавших его, нежели они.
— Не находите ли вы, доктор, — действительно начала академик Татьяна Ивановна Заславская, — не находите ли вы, что именно анкета и должна была стать вашим первым шагом? Самым первым?
Вернула ему «вечерку», пообещала:
— Я первая отвечу на вашу анкету: мне тоже однажды приходилось тонуть…
Анкета получилась большая: пятьдесят два вопроса. Но зато отвечающему давалась возможность наиподробнейшим образом обрисовать и обстановку, и свое состояние перед заплывом и во время заплыва, и свои действия, а также высказать соображения относительно судорог, водоворотов, воронок, омутов и всего прочего, что обычно присутствует в рассказах о несчастьях на воде.
Называлась она так: «Анкета для когда-то тонувших».
Но, покончив с нею, Коновалов спросил себя: а почему, собственно, опрос должен ограничиться одними «когда-то тонувшими»? Разве помимо них не имеет смысла попросить высказаться всех любителей плавания? Всех, кто пожелает, естественно…
Используя уже приобретенный социологический опыт, Коновалов составил и эту анкету.
Осталась задача, в решении которой не мог ждать помощи ни от ученых, ни от кого другого: каким образом организовать анкетирование? Было над чем подумать!
Одновременно Коновалов решил обследовать архивы судебно-медицинской экспертизы: в них много важных сведений о несчастьях на воде. Обследовать не только у себя в Новосибирске, но и в других городах…
И не мешало познакомиться с диссертацией кандидата технических наук Натальи Алексеевны Притвиц о воронкообразовании: необходимо иметь об этом явлении более четкое научное представление…
И надо бы заглянуть в курс зоологии — уяснить работу плавательного пузыря у рыб: надо знать, как копировать человеку действие этого пузыря, чтобы с помощью своих легких регулировать плавучесть…
И еще нужно обойти библиотеки — нет, не для того, чтобы рыться в руководствах по плаванью (они все похожи одно на другое), а с целью подтверждения своего вывода: водовороты в несчастьях на воде неповинны…
Впрочем, почему только водовороты? Или, скажем, судороги? Разве он не обязан, разве это не долг ученого, коль скоро он занялся этой проблемой, досконально изучить вообще все, что имеет хоть какое-то отношение к водной среде — точнее, к последствиям общения с водной средою человека? Значит, что же получается?
Получилось, что предстоит прочесть — на худой конец, просмотреть — свыше тысячи статей и книг: столько авторов и названий выписал он во время похода по библиотекам. Гидродинамика, гидрология рек, спорт, спортивная медицина, физиология общая, физиология подводная, физиология авиационная, психология, болезни уха, проблемы переохлаждения, механизм эмоционального воздействия, физическое воспитание детей у нас в стране и за рубежом… Свыше тысячи статей и книг!
6
Недалеко от берега плавает загорелый человек, которому можно дать на вид лет тридцать пять. Плавает уверенно, даже изящно, но — только взад-вперед вдоль берега, не дальше двух десятков метров от него…
— Вам, конечно, удивительно, как это молодой, здоровый парень, умеющий плавать — и вдруг плещется тут вот, с ребятишками? А я, думаете, не удивляюсь себе?.. Знаете, где я работаю? Рулевым на катере у геологов. А это — вечно в походе, вечно на воде, такой человек должен плавать — бог ты мой, как! И я плавал: Енисей в низовье сразу после ледохода переплывал. Можете верить или не верить, а — точно…
Один раз вели своим катером на буксире баржу, ребята с баржи возьми да и пошуткуй: «Айда к нам, анекдоты свежие имеются!» Ну, сила же играет, я перелез через борт, ухватился за буксирный трос и пошел по нему руками перебирать. Только руки-то голые, а трос у нас в одном месте срощенный был, я и уколол ладонь о проволоку. От боли выпустил трос…
Ухнул в воду, а тут — вот она, баржа: подмяла меня днищем, вдавила в воду и поползла по моей спине…
«Ну, Колька, — говорю себе, — полихачил, теперь держись!»
Вывернулся лицом к днищу, отпихнулся руками да коленками — на метр ближе к корме; снова меня водой к днищу прижимает, опять я руками да коленками — еще на метр ближе к корме… Так и прошел под днищем все восемьдесят метров от носа до кормы. Кожи на руках как не бывало…
Ребята потом спрашивают, как же, мол, не задохнулся, как воздуху хватило? А я, по правде говоря, и думать забыл, как те йоги, что мне воздух нужен, об одном помнил: спасусь, если пропущу над собой баржу…
С того случая прозвище мне дали — чемпион. Дескать, чемпион по плаванию. И правда, если бы мне в то время в соревнованиях выступить, свободно чемпионом мог стать: играючи плавал, лучше рыбы в воде себя чувствовал. И вдруг…
Нет, не вдруг, конечно, это приключилось. На Новый год получаю от наших девчат записку — новогоднее пожелание. Пожелание — шутка. Девчата намекали, чтобы в обращении с ними гонор свой поубавил. Прочитал записку, посмеялся да и позабыл о ней тут же.
Долго ли, коротко ли — весна пришла. Енисей скинул шубу, улыбается под солнышком, к берегам ластится. И меня подзадоривает, дескать, что же ты, чемпион, купальный сезон не открываешь? Тут я и говорю нашим: так и так, объявляется заплыв на побитие прошлогоднего моего же рекорда. И поплыл…
Плыву легко так, жизни радуюсь, силе своей, весне, солнышку радуюсь — эхма!.. Вот уже и фарватер. Надо обернуться, поглядеть, много ли зрителей на берегу. Крутнулся в воде, смотрю на берег: ого, даже девчата пришли поглазеть на заплыв! Не к месту вспомнил новогоднюю записку девчат: «Коля-Коленька, распрекраснейший наш чемпиён, пожелание тебе такое: благополучно утонуть в нынешнем году вместе со всем своим форсом!..»
И в тот же момент почувствовал, вроде судорога по ногам прошла, какие-то они непослушные сделались. И воздуха вроде не хватать стало: а вдруг и впрямь мне нынче утонуть суждено?..
Верьте не верьте, а только начал я воздух хватать. А вместе с воздухом воду глотаю, тело все обмякло, тяжеленное сделалось, как свинцом налилось, и нет уж сил удержать его на поверхности. Позабыл я в один миг про чемпионский гонор да как заору: «Спаси-и-ите!..»
Как же, так вот и кинулись меня спасать! Парни стоят на берегу, похохатывают: дурачится, мол, Колька. Уже на добрый километр снесло меня вниз, тогда поняли наконец, что худо со мной, и погнали моторку. Выловили, когда почти без чувств был…
С той поры дальше чем на двадцать метров от берега — ни-ни! Со стороны смотреть — удивительно, поди?..
Нет, отчего же: врач обязан не удивляться той или иной болезни, а лечить ее. Страх — та же болезнь. Как и чем можно излечиться от него? Прежде всего — знанием. Коновалов хочет верить, что ему
