варианты, пока ответ не нашелся сам собой. Она, конечно, слышала о Распутине и о том, какое влияние он имеет на царскую семью. Может, попробовать через него закинуть удочку? Ольга начала искать выходы на сибирского варнака, и удача впорхнула ей в руки сама. Оказывается, родная сестра Ольги, Люба Головина, и ее дочь Мария (Муня) уже давно являлись преданными поклонницами старца Григория! И даже принадлежали к числу самых близких к нему людей! Ольга переговорила с сестрой, и та предложила свести ее с этим человеком, которому «открыты душа царя и царицы» и который может «совершить невозможное».
За исключением Николая II и его жены, среди Романовых у Распутина поклонников не было, и Ольга сильно рисковала – а вдруг не получится? Графиня Гогенфельзен вдруг ищет встречи со «святым чертом»? Сраму и пересудов потом не оберешься, так как репутация у старца была, прямо скажем, сомнительная. Но другого выхода целеустремленная Ольга не видела. Ее любимым девизом было «Женщины возражений и поражений не признают!» Этим правилом она руководствовалась всю жизнь.
Она не боялась пересудов и слухов и за долгие годы уже к ним привыкла. В конце января 1914 года состоялась ее первая встреча с мужиком, которую она описала в своем дневнике: «Утром пришел Беби (ее старший сын, Александр Пистолькорс), и мы должны были идти гулять, но по телефону Муни должны были сейчас пойти к Григорию Ефимовичу. Впечатление странное, но чарующее. Он меня целовал, прижимал к сердцу, „тяжко любил“ и обещал, что все сделает „у мамы“ (императрицы), хотя „она строптивая“». Ольга воспрянула духом, но чарующее впечатление от старца было испорчено скандалом, который ей закатил Павел. Он наотрез отказался знакомиться с Распутиным (Распутин просил познакомить его с великим князем, чтобы «окончательно все устроить»). Более того, муж запретил Ольге и впредь встречаться с ним. Такого от мужа-тихони Ольга не ожидала! Он закатил ей грандиозный скандал! Вот вам и «бесцветный человек»!
Однако Ольга, несмотря на запреты мужа, виделась с Распутиным накануне его поездки в Царское Село, где он обещал «просить там за нее». На следующий день, 3 февраля 1914 года, Ольга в волнении примчалась к старцу на квартиру, чтобы узнать подробности. Известия были плохими: «Он с грустным и ласковым видом мне сообщил, что ничего не добился! В глазах императрицы я все та же интриганка, желающая играть роль и одурачивающая даже его, Григория Ефимовича! Он говорил с 8 до 12 часов, и что слова его и Ани (Вырубовой) сильно продвинули дело». Если «сильно продвинули дело», значит, надежда еще оставалась, но пока ничего существенно не менялось. Еще через неделю Ольга увиделась с Распутиным в доме своей сестры, но от этой встречи у нее осталось гнетущее впечатление. «Григорий Ефимович заперся со мною в любимой спальне, и я ничего не понимаю. Говорил, что любит меня так, что ни о чем другом не думает, а потом взял у меня по секрету 200 рублей! Господи, что это за люди!» – вспоминала Ольга Валериановна.
Потрясение Ольги можно понять, но тут надо знать психологию Распутина. Ему было нужно или ее тело (многие просительницы так и поступали, и дело двигалось), или взятка. Не получив ни того, ни другого, он был вынужден сам попросить денег. Эх, Ольга Валериановна, Ольга Валериановна! Она знала, как обращаться с высокопоставленными особами, даже царем, который называл ее мамой Лелей, но понятия не имела, как вести дело с сибирским мужиком! Видно, ей никто не подсказал, как это делается.
Тогда хитроумная Ольга зашла с другой стороны. Она поняла, что главными в ее деле являются не ее сестра Головина или Муня, а фрейлина императрицы Анна Вырубова (в девичестве Танеева). И она сделала ловкий ход – женила своего сына Александра Пистолькорса на сестре Вырубовой – Александре Танеевой.
Они с Распутиным встречались еще несколько раз, но все с тем же результатом – он обещал, она ждала и верила. «А я тебя люблю», – писал он Ольге. Вскоре они с мужем отправились в Париж, а когда через два месяца вернулись, то дело сдвинулось с мертвой точки. Наверное, Ольга взяла Распутина измором, и он сделал так, как она хотела, лишь бы отстала от него. А может быть, родство с Вырубовой помогло.
Первой графиню Гогенфельзен приняла мать Николая II – вдовствующая императрица Мария Федоровна. Затем, 5 июня 1914 года – сама Александра Федоровна, которая, по замечанию Ольги, вела себя так: «Сначала волновалась и дышала тяжело, потом оправилась, и мы поговорили обо всем». Наконец, мечта безвестной дочери чиновника Карновича сбылась – она стала лучшей подругой императрицы! Естественно, после этого помирились и их мужья.
После этого интерес Ольги к отцу Григорию угас, и проведя с ним вечер у сестры, она записала: «Ничего он из себя не представляет». Ну конечно, воспользовалась мужиком в своих интересах и отбросила, как половую тряпку! И поделом ему, но история их столкнет опять. Наконец, в 1915 году император пожаловал Ольге и ее детям княжеский титул и фамилию Палей (украинский казачий атаман XVII века Палш был в родстве с Карновичами). Это был единственный случай пожалования княжеского титула за все время правления Николая II. Это обстоятельство помогло Ольге избавиться от немецкого титула графини Гогенфельзен – шла война с Германией, и в России все немецкое, в том числе и фамилии, не приветствовались; даже некоторые коренные немцы меняли их на русские.
Двадцатилетняя борьба не прошла даром. К своим 50 годам она добилась того, чего так давно и страстно желала – стала княгиней и близкой подругой императрицы. Она, как и все дамы высшего света, окунулась в общественную деятельность – работала в Комитете помощи патриотическим школам, в Комитете по оказанию помощи пострадавшим от военных действий, основала свой собственный склад вещей в пользу раненых и оборудовала за свой счет 560 кроватей в лазаретах Красного Креста.
Впрочем, наслаждаться высоким положением Ольге долго не пришлось, но об этом несколько ниже.
А что же Павел Александрович? Ведь он главный герой нашего повествования, а не Ольга. Он никогда не интересовался политикой, ответственных постов не занимал и был полностью под каблуком у супруги. Отзывы о нем современников были самыми категоричными – «человек недурной, но весьма ничтожный», «совершенно ограниченный». Он продолжал отлынивать от военной службы. Только через полгода после начала Первой мировой войны его назначили командующим Первым корпусом гвардии, но вскоре он, опять сославшись на плохое здоровье, был переведен в Ставку Главного штаба. В конце 1916 года он окончательно уволился из армии и отправился для лечения в Крым.
Драматические события 1916 года невольно вовлекли Павла Александровича в водоворот династических распрей и политической заварухи. И причиной их опять стал Распутин. Слухи о его ненормальных отношениях с Александрой Федоровной и Николаем II достигли апогея, и Романовы решили созвать семейный совет, чтобы взять развитие событий под свой контроль. К этому делу привлекли и Павла, как человека абсолютно аполитичного, не входящего ни в одну из великокняжеских группировок и, что немаловажно, – стойкого противника Распутина. Павел дал свое согласие переговорить с Николем II о политической ситуации в стране и необходимости изоляции Распутина от царской семьи. Он попросил у императора аудиенции; встреча состоялась 3 декабря 1916 года в Петрограде. Выражая волю семейного совета, Павел предложил царю немедленно дать стране конституцию и порвать с Распутиным. Николай II отказался, после этого разговора они вместе выехали в Ставку, в Могилев. Когда в Ставку поступили сведения об убийстве Распутина, в котором был замешан сын Павла Дмитрий Павлович, Павел Александрович подал прошение царю о смягчении наказания для него. Это прошение помимо него подписали еще шесть великих князей, пять великих княгинь и четыре князя императорской крови. Николай II по своей мягкотелости и не думал никого строго наказывать – а просто перевел Дмитрия Павловича воевать на Кавказский фронт. Что и спасло ему жизнь в годы революции.
После отъезда Дмитрия Павловича на Кавказ отношения между Павлом и его царственным племянником стали натянутыми. Его больше не приглашали к чаю, а визиты носили чисто служебный характер.
К 1917 году Павел остался старшим в роду Романовых (его братья Алексей и Владимир умерли соответственно в 1908 и 1909 годах, а Сергей был убит в 1905 году). Он-то и попытался спасти династию. Видя, что страна рушится, 1 марта 1917 года великие князья Михаил Александрович и Кирилл Владимирович составили манифест о даровании России Конституции и дали его на подпись Александре Федоровне. Та в отсутствие мужа отказалась его подписывать, почему-то считая все это интригами жены Михаила – Натальи Брасовой. Тогда Павел Александрович подписался за нее, и Манифест был отправлен в Государственную думу, но уже было поздно – 2 марта Николай II отрекся от престола в пользу своего брата Михаила. На следующий день и Михаил отрекся от трона в пользу Учредительного собрания. Итак, династия Романовых, просуществовавшая 304 года, рухнула.
Весть о крушении династии ввергла великого князя Павла Александровича в ужас. Именно ему выпало
