Женщин, поскольку они по своей природе имеют больше любви, диавол сильно борет (по зависти), пытаясь отравить их любовь ядовитой завистью. И если ему это удается в отношении какой-то женщины, то ее злоба может достигнуть подчас бесовской силы - упаси Бог!
Мужчины имеют по природе более сильный туман гордости, однако, если враг к меньшей гордости женщины добавит зависть, тогда ее туман становится более невыносимым, чем ядовитый туман мужчин (от влажности зависти).
Люди, которые наблюдают за нами со стороны, могут помочь нам, если мы, смирившись, позволим им сделать это, потому что если мы - Боже упаси! - живем в тумане, то можем подумать, что весь мир тоже живет в таком же тумане, совсем не будем беспокоиться о себе и навсегда останемся больными в тумане, пока и не умрем больными.
Если мы окажемся одни и у нас не будет человека, которого мы сможем попросить помочь нам и показать нам наши недостатки, то выйдем из своей келлии на возвышенное место и исследуем себя, как постороннее лицо. Тогда мы увидим, идем ли мы верным путем или заблуждаемся.
Наблюдение за собой является необходимым, так как и бакалейщики, если не следят внимательно за своими расходами и доходами, быстро становятся банкротами. Также необходимо внимание к помыслам, потому что из-за небольшой неосторожности многие сожгли свои дома и, несчастные, оказались на улице.
Новоначальному для строительства его духовного дома нужны не только строительные материалы, но и хороший мастер, который, разрушив его старый дом, чтобы изгнать оттуда его злого обитателя - ветхого человека, начинает по порядку свою работу, вплоть до меблировки нового дома.
Начиная строгать дерево, нужно посмотреть, как расположены его волокна, чтобы не строгать 'против шерсти' и не оставлять шероховатостей. Если остаются шероховатости, нужно не высовывать сильно лезвие рубанка, чтобы оно не захватывало дерево глубоко. Также при этом нужно строгать иногда с одной стороны, а иногда с другой, потому что иначе поверхность будет неровной.
Некоторые доски снаружи кажутся хорошими, но, если с них снять верхний слой, внутри оказываются волокнистыми. Другие же, хотя снаружи и кажутся непригодными, внутри оказываются хорошими, смолистыми. Поэтому не будем делать выводы, судя по внешности, не проверив всего, тем более если нам не хватает божественного просвещения или опыта.
Монахи должны стать всецело светом, поэтому им нужно уподобиться сосне, которая превращает свои волокна (щепки) в лучину. Сосна должна вырасти на скалистом и солнечном месте. Когда с нее сдерут кору и она начнет 'плакать', ее слезы, то есть смола, будут под горячими лучами солнца постоянно пропитывать ствол и постепенно превращать всю сосну в хороший материал для лучины, которая дает свет и служит для растопки, чтобы люди могли разводить для себя огонь.
Конечно, обтесывание нужно для того, чтобы счистить кору ветхого человека, а не чтобы безрассудно ранить людей и делать их ни на что не годными.
Никогда не будем никого по-военному заставлять слушаться нас, но по-ангельски, с благоговением. Посох игумении, когда она имеет благодать Божию, издалека собирает монахинь, как железо (божественное) к магниту (благоговения).
Если вы оказались игумениями, со смирением служите в своем сане Христу и служите так, как Христос Своим ученикам.
Помните всегда, как шел Моисей с двумя миллионами ропотливого народа и сколько он молился с любовью о своем народе, как сам много лет мучился в пустыне, пока не довел его до земли обетованной. Если вы будете помнить об этом, очень укрепитесь и никогда не будете роптать на свои незначительные по сравнению с Моисеевыми страдания.
Никогда не будем стремиться к игуменству или другим должностям, чтобы с их помощью прославиться, потому что это обнаруживает в нас прогрессирующую болезнь, а также то, что мы идем иным, нездоровым, путем, а не тем (путем смиренномудрия), которым шли святые отцы, достигшие рая.
Если мы не можем подражать святым отцам Египта с великой строгостью их монашеской жизни, тогда будем подражать, по крайней мере, верблюдам, которые, хотя и едят мало, поднимают большие тяжести. От многочисленных коленопреклонений у них образуются мозоли и, будучи тяжело нагруженными, они смиренно следуют за маленьким осликом. У них есть еще и такой обычай: они никогда не забывают своих благодетелей и испытывают к ним благодарность.
Познавшие великую ценность покаяния (ангельского образа) [113] не желают других званий, потому что все в этой жизни суетно. Когда мы начинаем это понимать, тогда смиренно подчиняемся и в покаянии с терпением живем в месте, где начали свое покаяние (в обители), радуясь всю свою жизнь.
Принимающие ангельский образ в юном возрасте и подвизающиеся со смирением и ревностью очень умилостивляют Бога. И если их схима снаружи немного запылилась (от старости), думаю, она чище, чем у тех, которые намеренно принимают ее в старости, чтобы пожить в лености и похвалиться в час смерти совершенно новой схимой (прямо от портного). Они дают свои обеты на смертном одре полумертвым голосом, говоря, что будут хранить девство, нестяжание и послушание. Где? В могиле? Не будем успокаивать себя подобными иллюзиями.
Другое дело, когда какой-нибудь старичок сподобляется прийти в единонадесятый час, сразу же принимает ангельский образ и подвизается с большим самоукорением, поскольку не может совершать особых телесных подвигов.
Блаженны принявшие ангельский образ, подвизающиеся со смирением и ревностью, живущие на земле, как ангелы, просвещающие мир своим светлым примером и с помощью Милостивого Бога оказывающие миру (живым и умершим) милость своими молитвами. Их святая жизнь, думаю, является самой великой панихидой за все поколения их усопших сродников, душам которых приносит большое облегчение та радость, которую они испытывают за предмет похвалы своего рода - монахов. И, конечно, Бог упокоевает их души по молитвам этих подвижников, потому что их молитвы благоприятны Ему.
Печально, что люди, которые живут греховной жизнью, постоянно отягощают души своих усопших сродников, потому что те чувствуют себя виноватыми в том что стали причиной рождения этих людей, и того что они живут вдали от Бога и их ожидают вечные мучения после малых мучений в сей жизни, которую они проводят во грехе.
Молитесь, чтобы Благий Бог просветил всех людей и дал нам доброе покаяние, в котором все мы нуждаемся (и я, может быть, - больше всех), чтобы смерть застала нас в добром духовном состоянии и мы достигли бы Небесного Царствия Божия. Аминь, аминь, аминь? Дай Бог!
Письмо пятое. О девстве и любви
Сестра старица Филофея, благословите!
Удивительное дело - что, как вы пишете, сестры ждут моего приезда. Ведь со времени моего последнего посещения не прошло еще и шести месяцев! Но чтобы не огорчать сестер, я сел и написал вам письмо - тридцать страниц обычного формата, на которых каждая из вас найдет потребное к успокоению своего помысла и от чтения которых почувствует примерно такую же радость, какую испытывала бы от моего присутствия в вашей обители.
В этом письме я пишу о любви, о смирении, вообще обличаю человеческий разум и подчеркиваю значение благодати Божией. Коротко говоря, я обличаю прельщенный философский и западно-еретический дух, веяния которого распространены как в церковной, так и университетской среде.
Я почувствовал необходимость написать вам об этом потому, что в вашей обители много сестер из интеллигенции. Не поняв, что такое благодать Божия, они, мучаясь всю свою жизнь, будут чувствовать себя неудачницами - да и в самом деле будут таковыми.
