вокзале. — Мне лучше спрятаться, пока Энгус не уедет.
— Спасибо, Мора. Спасибо за все, — Бонни поцеловала ее в щеку.
— У тебя все получится, — сказала Мора со слезами на глазах.
— Обязательно. — Бонни поспешила к поезду, а за нею дети.
— Я приеду, — сказал Майкл, когда она позвонила ему из аэропорта. — Я позвоню в приют и скажу, чтобы тебя ждали. Мы переждем несколько дней и потом поедем в Мексику. На работе знают, что я уезжаю надолго.
— Позвони Мици, Майкл.
— Ладно, но не скажу ей всего. Энгус обязательно ее проверит. Встретимся в аэропорту.
В самолете Бонни почувствовала себя спокойнее. Америка — такая большая страна, и Бонни не думала, что Энгус сможет найти ее. В Алекстоне ее встретил Майкл. Дети смотрели на него.
— Это Майкл, — представила его Бонни.
Розмари мило улыбнулась.
— Мы убегаем от папы. Если он найдет нас, то убьет, — и посмотрела на Майкла.
— Нет, этого не случится, — твердо сказал он, — я с вами. Я буду с вами и этого не случится.
Майкл повез Бонни в приют. Когда они приехали, было восемь утра. Бонни была рада тому, что окажется среди женщин, которые поймут ее состояние.
— Я оставлю тебя у дверей. Не думай, что я невежлив и не хочу проводить тебя, но говорят, что в такие места мужчин не пускают. — Он усмехнулся. — Лично я думаю, что это глупо. Я думаю, что женщинам и детям нужно знать, что в мире есть хорошие и нежные мужчины.
— Не во все приюты не пускают мужчин. — Она поцеловала Майкла и позвонила в дверь. Дверь открылась. Старая няня улыбалась Бонни.
— Входите, дорогая. Мы вас ждем. Вас привез тот мужчина, что звонил нам?
— Да, это мой друг Майкл.
— Жаль, что он не зашел на чашку кофе. Он такой приятный человек, судя по голосу.
Бонни было приятно слышать это. Дом был большой, с хорошей обстановкой.
— Да, у нас хорошо, — сказала няня. — У нас хорошая группа поддержки. Это мужчины и женщины, которые занимаются интерьером и жертвуют нам деньги. — Она шла впереди, держа детей за руки. — Это зал. — У телевизора сидели две женщины. — Садитесь, Бонни. Это Эйприл и Сью.
— Боже мой, — засмеялась Сью. — Подумать только, какие у нее могут быть глаза за этими очками.
Бонни сняла очки. Опухоль спала, но около глаз еще виднелись синяки. Розмари села рядом.
— Он всегда бьет ее, — объяснила девочка.
Эльсидер подтвердил это, кивнув головой.
— Мы дали ему шанс исправиться, но он опять делает это.
— И из-за этого Эльсидер писается, — добавила Розмари.
Сью улыбнулась детям:
— Все ясно, милые. Мои дети тоже писаются, а мой старший мальчик все время трясется.
Бонни расслабилась.
— Спасибо Богу за приюты, — сказала она.
Эйприл, пухлая розовощекая женщина, улыбнулась Бонни:
— Да, здесь особенно хорошо. Я была во многих приютах и знаю. Сестра Норман знает, что такое жестокость и насилие. Она не осуждает никого, даже лесбиянок. Некоторые ненавидят мужчин. Я не ненавижу мужчин. Я ненавижу только одного мужчину.
— Эйприл, — сестра Норман принесла кофе, — пока ты будешь ненавидеть Рэнди, ты будешь привязана к нему. Ненависть — очень сильное чувство.
— Знаете, вы правы. Я ничего не чувствую к Энгусу. Может быть, жалость, — сказала Бонни.
— Мне тоже жаль Эда. Он проиграл, а я хочу быть победителем, — поддержала разговор Сью.
— Дети! Пора в школу. — Целая стая маленьких ребятишек забежала сюда поцеловать матерей перед школой. В школу их отвозил автобус приюта.
— Боже мой, — сказала Бонни, — как их много.
— Ты мне это говоришь? — Сью обнимала и целовала их. — Ладно, ладно, дети. Счастливо всем.
Дети выбежали за дверь и направились к автобусу.
— Ладно, — сказала Сью. — Я сегодня дежурю по кухне. А ты отдыхай, потому что ты новенькая. Идем, я покажу тебе твою комнату.
В отличие от лондонского приюта, здесь было не только уютно, но и просторно. В этом милом доме хватало отдельных комнат на всех матерей с детьми. Но к своему изумлению Бонни поняла, что лучше спать на полу на матрасе среди множества других таких же несчастных. Уединение в этом приюте оставляло каждую женщину со своим страхом наедине. Без постоянного контакта с другими, без детской суеты, начинала пробуждаться знакомая паника. Страх охватил Бонни, когда она лежала в чистой удобной постели. Дети крепко спали после трудного дня.
Пытаясь избавиться от ужаса, Бонни пошла вниз. Но когда она снова улеглась, мысли вновь и вновь возвращались к тому, что же сейчас делает Энгус.
Энгус, как Мора и сказала, вернулся под утро. Он был в хорошем настроении, так как провернул выгодное дельце. Он ворвался в спальню к Бонни, чтобы сообщить ей эту приятную новость, но Бонни там не было. Он замер, потом понесся в детскую. Может, она спит с детьми? Пустая комната мгновенно отрезвила его.
Энгус взял телефон и набрал номер Руперта.
— Да? — бодро отозвался адвокат. — В чем дело?
Энгус быстро все объяснил.
— Нам нужно обратиться в суд, — сказал он.
— Нет, — запротестовал Руперт. — Я бы этого не делал. Суд в этой игре не поможет. Она в Америке, и так просто они не выдадут детей даже отцу. Кроме того, если ей придется переезжать из одного штата в другой, ты столкнешься с совершенно разными системами законов. Нет, ты можешь попасть в очень серьезное положение. Не забудь и о том, что Бонни провела несколько месяцев в приюте. Вот и будешь стоять перед каким-нибудь американским судьей и объясняться.
Энгус нетерпеливо вздохнул.
— Что мне делать? Где ее искать?
— Подожди минуту. Там есть организация, в которую я обращался раньше. Она называется СД — спасение детей. Это своего рода наемники. Солдаты фортуны. Очень бойкие. Для тебя они разыщут твоих детей. Вот их телефон. — Энгус записал номер. — Они находятся в Нью-Йорке, но у них повсюду есть филиалы. Они найдут ребенка тому, кто много заплатит. Они очень много берут за услуги и не задают вопросов. Думаю, тебе стоит туда позвонить.
— Хорошо, старик. Спасибо за помощь. — Вдруг силы покинули его. — Мне нужна Бонни, — сказал он.
Руперт засмеялся.
— Энгус, успокойся.
— Нет, я серьезно. Я люблю ее, Руперт, на самом деле люблю. — Энгус плакал. — Почему я так ужасно с ней обхожусь?
Он потерянно бродил по комнате. Затем остановился перед зеркалом: глаза опухли от слез, нос покраснел, а лицо отекло за ночь от алкоголя. Энгус смотрел на себя с ужасом. «Я становлюсь похожим на отца — подумал он. — Если это случится, я покончу с собой. В памяти всплыла простреленная голова Моргана. Энгус нахмурился. Он пошел наверх, лег в ванну и стал ждать часа, когда откроется СД.
Он позвонил в Нью-Йорк ровно в девять.
— Билли Броуди слушает вас. Чем я могу помочь? — спросили по телефону.
— Я хочу поговорить с кем-нибудь насчет работы, которую нужно выполнить.
— Да, — вежливо ответили ему.
