уничтожить всех вампиров.
— Он сделал новых вампиров? — спрашивает он.
— Да. Насколько я знаю, двадцать одного. Но этим утром я сумела их уничтожить. — Я делаю паузу. — Мне помог мой друг.
Якша изучающее смотрит на мое лицо:
— Твой друг убит.
Я киваю. Еще одна слеза. Еще одна красная капля падает в океан времени и пространства, который собирает эти капли, нимало не задумываясь о том, как дорого они обходятся нашим, предположительно бессмертным душам.
— Он умер, чтобы спасти меня, — говорю я.
— Твое лицо изменилось, Сита.
Я смотрю на океан, высматривая его неуловимое умиротворение:
— Это была огромная потеря для меня.
— Но мы оба несли очень большие потери на протяжении веков. А эта приоткрыла перемену, которая уже произошла.
Я слабо киваю и прикладываю руку к сердцу.
— В ночь взрыва мое сердце пронзил деревянный кол. Почему–то эта рана до конца так и не зажила. Я постоянно чувствую боль. Иногда она терпима. А иногда почти не выносима. — Я смотрю на него. — Почему эта рана не зажила?
— Ты знаешь почему. Эта рана должна была тебя убить. Предполагалось, что мы умрем вместе.
— Что же помешало?
— Я встал и пошел к окну. А ты, наверное, теряя сознание, обратила свое милое лицо к Кришне и молила его дать тебе больше времени побыть с ним.
— Все так и было.
— Значит, он дал тебе время. У тебя его милость. Я подозреваю, что ты всегда получаешь то, что хочешь.
Я горько качаю головой:
— Чего я хотела больше всего, так это чтобы Рей был рядом со мной следующие пять тысяч лет. Но твой драгоценный бог не дал мне и года с ним. — Я опускаю голову. — Он забрал его.
— Он и твой бог, Сита.
Я продолжаю качать головой.
— Я ненавижу его.
— Смертные всегда преувеличивали различие между ненавистью и любовью. Обе идут от сердца. Ты никогда не сможешь сильно ненавидеть, если сильно не любила. И наоборот. Но сейчас ты говоришь, что твое сердце разбито. Я не знаю, можно ли его излечить. — Он берет меня за руку. — Я уже говорил тебе. Наше время прошло, Сита. Это больше не наш мир.
Я вздрагиваю и сжимаю его руку.
— Я начинаю тебе верить. — Я вспоминаю свой сон. — Ты думаешь, если мы покинем этот мир, я снова увижу Рея?
— Ты увидишь Кришну. Он присутствует во всех существах. Если ты будешь искать там Рея, то найдешь его.
Я прикусываю свою нижнюю губу и пью собственную кровь. Она вкуснее, чем у копа.
— Хочется верить, — шепчу я.
— Сита.
— Ты можешь мне помочь остановить это чудовище?
— Нет. — Он окидывает взглядом свое изуродованное тело. — У меня слишком глубокие раны. Тебе придется сделать это самой.
Его заявление умаляет силы, которые у меня остаются.
— Не думаю, что я смогу.
— Никогда не слышал, чтобы ты сказала, что что–то не сможешь сделать.
Я не могу удержаться от усмешки.
— Это потому, что мы не общались пять тысяч лет. — Я больше не смеюсь. — У него нет слабых мест. Я не знаю, куда наносить удар.
— Он не непобедим.
Я начинаю говорить серьезно:
— Вполне может быть и непобедимым. Во всяком случае, в схватке с любым существом, которое ходит по этой земле. — Я чувствую неожиданную волну страстного желания Рея, любви, Кришны. — Я бы хотела, чтобы сейчас вернулся Кришна. Он смог бы легко его остановить. Как ты думаешь, это возможно? Что он сегодня придет?
— Да. Он, может быть, уже здесь, и мы об этом не знаем. Конечно, когда он приходит, мало кто его узнает. Это всегда так. Знаешь ли ты, что я снова встречался с ним?
— Встречался? До того, как он покинул землю?
— Да.
— Ты мне не говорил.
— Я тебя не видел.
— Да, знаю, пять тысяч лет. Когда и где ты его видел?
— Это было незадолго до того, как он покинул землю и началась Кали–Юга. Я шел по лесу в северной Индии и просто натолкнулся на него. Он был один, сидел у пруда и омывал ноги. Когда я приблизился, он улыбнулся и жестом пригласил сесть рядом. Все его манеры держаться были другие по сравнению с тем, как он вел себя, когда мы впервые его увидели. Все могущество, конечно, было при нем, но в то же время он казался гораздо мягче, был больше похож на ангела, а не на Бога. Он ел манго и угостил меня. Когда он смотрел на меня, я не чувствовал никакой нужды объяснять, что я делал все возможное, чтобы сдержать данную ему клятву. Мы просто сидели на солнце, держали ноги в воде, и все было прекрасно. Все было совершенно. Наша битва была забыта. Я чувствовал себя таким счастливым, что готов был умереть. Я хотел умереть и покинуть землю вместе с ним. Я спросил, можно ли сделать так, а он покачал головой и рассказал мне историю. Когда он закончил, я даже не мог понять, зачем он мне ее рассказал. — Якша делает паузу. — Не мог понять до сегодняшней ночи.
— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я.
— Думаю, он рассказал мне эту историю, чтобы я сейчас мог рассказать ее тебе.
Я заинтересовалась:
— Расскажи.
— Бог Кришна сказал, что когда–то был демон по имени Махиша, который практиковал великое воздержание, чтобы получить благоволение бога Шиву, а Шива на самом деле не отличался от Кришны. Потому что может быть только один Бог. Махиша в течение пяти тысяч лет неотступно думал о Шиве и предавался созерцанию, сосредоточившись на нем и его шестисложной мантре — Ом Мамах Шивая. Но Шива не являлся ему, и Махиша задумал устроить огромный костер и принести в жертву Шиве все, что он имел, в надежде, что тогда Шива уж точно явится. Махиша сжег одежду, драгоценности, оружие — даже своих пятьдесят жен. Но Шива так и не пришел. Тогда Махиша задумался: что же еще я могу ему предложить? Я отрекся от всего, что имел. Но потом сообразил, что у него осталось еще его тело, и решил его тоже сжечь, по кусочку. Сначала он отрубил себе пальцы ног, потом уши, потом нос. И все это бросил в огонь. Сидя на горной вершине в благословенной Кайлаше, Шива пришел в ужас при виде этого. Он не хотел, чтобы его приверженец, пусть и демон, так себя разрубал. И когда демон был уже готов вырвать свое сердце, Шива явился ему.
Он сказал:
— Ты совершил подвиг сурового аскетизма, Махиша, и доказал свою преданность мне. Проси, чего хочешь, и я дарую это тебе.
Тут Махиша улыбнулся себе, потому что ради этого все и затеял. Он сказал:
— О, бог Шива, у меня всего лишь две просьбы. Я хочу, чтобы меня нельзя было убить и чтобы любой, кого я трону за макушку головы, был убит.
