Лорел поняла, что угодила в ловушку.
Тамани улыбнулся.
— Вот видишь? И у меня то же самое: я с самого рождения Весенний. Я всегда таким был. Спроси еще, не надоело ли мне жить?
— Но неужели в глубине души ты не понимаешь, что это неправильно?
— Почему?
— Потому что ты — личность, как и все остальные. Почему то, что ты Весенний, должно определять твой социальный статус?
— Между прочим, то, как определяется социальный статус у людей, вообще ни в какие ворота не лезет.
— Да ладно!
— Почему уважают врачей и юристов?
— Потому что они образованные. А врачи спасают людям жизни.
— Их труд лучше оплачивается, и они занимают более высокое место в обществе.
Лорел кивнула, и Тамани продолжил:
— И в чем разница? Осенние феи более образованны и тоже спасают жизни. Зимние приносят еще больше пользы: они защищают врата и весь Авалон от набегов чужаков, скрывают наш мир от людей. По- моему, они заслуживают уважения.
— Ну и что? Никто не выбирает, кем родиться.
— Может, и не выбирает. Но именно от тебя зависит то, как ты выучишься. Все Осенние много работают, ведь просто так зелье не получится. Ты сама мне рассказывала, сколько приходится учить. Через это проходит каждая Осенняя фея. Мы действительно не выбираем, кем родиться, но Осенние много трудятся и целенаправленно совершенствуют свои навыки, чтобы помочь таким, как я. Если это не достойно уважения, то я уже не знаю, что достойно.
В целом Тамани верно сказал, но Лорел чувствовала, что согласна с ним не до конца.
— Я не против того, чтобы уважать Осенних и Зимних. Мне не нравится, как унижают Весенних фей. Вас действительно немало. — Ей на миг стало не по себе: эту же фразу, хоть и несколько другим тоном, недавно произнесла Катя. — Да, Зимние защищают Авалон. Но замыслы других претворяют в жизнь именно Весенние. Ведь физическая работа на вас. Летние отвечают за развлечения. Молодцы! А кто готовит еду? Кто строит дороги и дома? Кто шьет и стирает одежду? — Голос Лорел зазвенел от волнения. — Вы! Весенние феи! Вы не ничто — вы всё!
По глазам Тамани она поняла, что задела больное место.
Он долго думал, а потом тихо произнес:
— Наверное, ты права, но тут уж ничего не поделаешь. Так было всегда. Весенние феи служат Авалону. Мы рады служить, — гордо добавил он. — Я счастлив служить. Мы не рабы, а свободный народ. После работы я могу делать все, что захочу, и идти куда угодно.
— Так ты свободен?
— Да.
— И насколько же?
— Настолько, насколько захочу! — . выпалил Тамани.
— И ты можешь идти рядом со мной? Он молчал.
— И ты вправе стать мне больше чем другом? Если, — Лорел нарочно выделила это слово, — я решилась бы остаться в Авалоне с тобой.
Тамани опустил глаза. Девушка почувствовала, что ему неловко, и все-таки не удержалась:
— Ну?
— Если бы ты захотела, — выдавил он.
— Если бы я захотела?
— Да. Я не могу делать тебе предложение. Инициатива должна исходить от тебя.
Лорел аж задохнулась от возмущения.
— Ты думаешь, почему меня так беспокоит Дэвид? — Тамани смотрел на нее в упор. — Я не могу даже заявить о своих намерениях. Не могу отбить тебя. Мне остается лишь ждать и надеяться, что однажды ты захочешь, чтобы мы были вместе.
— А если я не попрошу? — опустив глаза, тихо сказала она.
— Значит, я буду ждать вечно.
ГЛАВА VIII
Лорел стояла возле кровати, заваленной вещами. Ценность одежды, сшитой феями, заключалась не только в ее красоте. Ничего подобного в мире людей просто не существовало: в Авалоне использовалась ткань, похожая на тончайший шелк. По словам фей (хотелось верить, что они шутили), эта материя соткана пауком-шелкопрядом. Впрочем, неважно, главное, что тонкая ткань пропускала солнечный свет, не мешая полноценному фотосинтезу. Теперь Лорел не нужно было надевать открытые топы и шорты, как раньше.
Отдельно от горы вещей лежало платье, купленное ею на Летней ярмарке после особенно тяжелого учебного дня: эффектный облегающий наряд темно-синего цвета с низким вырезом на спине, сделанным специально для цветка, и подолом в стиле «русалка», резко расширяющимся от колен книзу. Особенный шарм платью придавала тонкая верхняя юбка с многочисленными сборками, которая колыхалась от малейшего дуновения ветра. Лорел стало немного совестно, когда она приобрела это платье — честно говоря, надеть его было некуда, — но пройти мимо такой красоты оказалось выше ее сил.
Лорел окинула взором многочисленные рубахи в крестьянском стиле, похожие на те, что носил Тамани, а также юбки разной длины и платья, которые делали ее похожей на типичную фею из книжки. Она носила их просто так, ради забавы.
Самое грустное состояло в том, что из всех обновок в рюкзак влезла бы лишь их малая часть.
А ведь там уже лежал чемоданчик размером с коробку из-под обуви, который сегодня утром подарил Ярдли. В чемоданчике находился набор эфирных масел и несколько полезных в сражении с троллями зелий, приготовленных Осенними феями, гораздо более опытными, чем сама Лорел. Помимо этого в чемоданчике лежало несколько растительных вытяжек, которые она могла бы впоследствии использовать для защиты своей семьи (конечно, при условии, что когда-нибудь зелья все же начнут получаться).
Чемоданчик был просто спасением, однако он наполовину заполнил собой рюкзак.
Уйдя в раздумья, она не заметила, как в комнату вошла Катя и бросила что-то на кровать со словами:
— Похоже, тебе пригодится.
Лорел взяла с кровати мягкую розовую сумку, материал которой смахивал на бумагу для салфеток. Впрочем, она смутно подозревала, что на деле ткань окажется гораздо более прочной.
— Спасибо! А я как раз собиралась попросить у Селии какую-нибудь сумку.
Катя переводила взгляд с горы вещей на рюкзак и обратно.
— Ты что, собиралась впихнуть туда все?
— Нет, — ухмыльнулась Лорел.
— Вот и хорошо! Иначе понадобилась бы магия Зимнего уровня, не меньше.
Девушки рассмеялись шутке, понятной только феям.
Ослабляя шнурок, стягивающий горловину сумки, Лорел заметила сбоку букву «К», вышитую изумительной каллиграфией.
— Я не могу взять твою сумку. Она с монограммой.
Катя подошла поближе.
— Правда? Честное слово, я и не знала, что там монограмма. У меня этих сумок завались.
— Серьезно?
— Конечно. Раньше мне вещи из прачечной всегда в таком виде присылали. Видимо, там сменился
