его особыми способностями, или он просто очень хорошо ее знал.
— Ты прав. — У Сары возникло чувство, будто ее застали врасплох. — Так оно и было.
— Я в этом и не сомневался. — Дю Гар стукнул кулаком по столу. — Готов поспорить, эти джентльмены вовсе не так заинтересованы в поисках истины, как уверяют. А что, если на улицах говорят правду и след действительно тянется в Букингемский дворец?
— Ты заходишь слишком далеко, Дю Гар.
— Разве? Честно говоря, здесь, в Уайтчепеле, про герцога Кларенса рассказывают странные вещи. Одни говорят, что ему плевать на власть и он с большим удовольствием посвятил бы себя искусству; другие уверяют, что женщинам он предпочитает мужчин; третьи клянутся, что он по ночам выбирается из дворца и проводит время с девицами легкого поведения. Странное создание, в самом деле. И кто поручится, что он не способен на убийство?
— Я. — Сара решительно покачала головой. — Это невозможно. Герцог не преступник.
— Почему ты так в этом уверена? Тебя запугали «серые кардиналы»? Неужели ты так опустилась, Кинкейд?
— Чепуха. Но я повторяю: герцог Кларенс не может быть преступником.
— Pourquoi pas. Да почему же, Сара?
— Я не могу тебе этого сказать.
— В чем же причина? — Дю Гар говорил очень громко, и Сара опять испугалась, что они привлекут внимание.
— Очень просто, — ответила она, понизив голос. — Дело в том, что внук королевы, как и ты, «охотится на дракона» и в таком состоянии он, как и ты, просто не может совершить убийство.
В больших глазах Дю Тара отразилось безмерное изумление.
— Ну дела… — пробормотал он. — А я думал, меня уже ничего не может удивить.
— Теперь ты понимаешь, почему это дело так важно?
— Bien sur, разумеется. Если страсть герцога к «дракону» предать огласке, его перестанут подозревать в убийствах, но ему придется расстаться со всякой надеждой на престол. Если же правду скрывать и дальше, он останется под подозрением, что только на руку уличным подстрекателям.
— Именно. И убийца рассуждает точно так же. Судя по всему, его цель — ослабить монархию. Оставляемые им знаки достаточно красноречивы, чтобы направить мысли людей в нужном ему направлении, но при этом слишком загадочны, чтобы сразу распознать фальшивку. За всем этим стоит очень развитый разум, преследующий дьявольскую цель. Для достижения ее и совершаются убийства беззащитных женщин. И я хочу найти и привлечь к ответу обладателя этого разума.
— Хм. — Дю Гар достал из внутреннего кармана камзола наполовину выкуренную сигару и, пыхтя, прикурил ее. — Но ты забываешь, что ты не констебль и не криминалист. Лучше остаться на поприще археологии.
Сара поморщилась. Дешевый табак издавал невыносимый запах.
— Убийца, — ответила она, — использует археологию для прикрытия своих чудовищных преступлений, и я этого не допущу. Я видела фотографии жертв и не потерплю, чтобы наследие древней культуры использовали в таких подлых целях, чтобы подобное варварство…
— И тебя при этом интересует только лишь репутация археологии?
— Что ты хочешь сказать?
Дю Гар улыбнулся:
— Я вижу тебя насквозь, Кинкейд, даже спустя столько времени. Для тебя важна не археология и не женщины. Ты просто чувствуешь, что должна оправдаться за что-то перед самой собой.
— Какая ерунда, Дю Гар.
Француз пожал плечами:
— Может, и ерунда. Но у меня такое впечатление, будто ты пытаешься отогнать тень прошлого. Пытаешься загладить свою вину за что-то, в чем вовсе не виновата. Я уверен, твой отец сказал бы то же самое.
Сара вздрогнула.
— Пожалуйста, Дю Гар, не начинай…
— А почему нет? Разве ты не решила вернуться к жизни, Сара? Разве ты не говорила, что…
— Черт побери! — выругалась Сара, от чего любая леди из Мейфэра пришла бы в ужас. Все знают, что для меня хорошо, а что нет. Я просила у тебя не совета, Дю Гар, а лишь помощи. Ты поможешь мне или нет?
— По крайней мере в тебе сохранился прежний огонь, Кинкейд, — спокойно отметил француз. — Oui, я тебе помогу, хотя в этом загадочном деле что-то не так. Я чую беду, Сара, и мне страшно.
— Беду? Какую?
— Не знаю, но могу попытаться узнать. Может, спросить у карт? Или у «дракона»?
— Нет. Не стоит ради меня разрушать здоровье.
— Ma cherie, там уже нечего особо разрушать. «Охота на дракона» отняла у меня лучшие годы жизни. Посмотри на меня — я старик.
— Тогда остановись, — коротко сказала Сара.
— Иногда мне бы этого хотелось, — шепотом признался Дю Гар. — Но хочешь узнать тайну? — Он склонился над столом, так что его лицо оказалось совсем близко. Она почувствовала горький запах табака. — Я не могу остановиться. Слишком поздно…
Француз тяжело откинулся на спинку стула и громко рассмеялся. Он притягивал и отталкивал Сару одновременно. Точно как тогда…
Вдруг с улицы донеслись громкие голоса. Даже через грязные окна можно было разглядеть, что на Коммёршл-стрит собралась толпа, перегородившая оживленное уличное движение. Обитатели квартала — мужчины в поношенных коричневых куртках и пальто, девицы легкого поведения в дешевых пестрых платьях — перекрикивали друг друга, многие угрожающе сжимали кулаки.
— Что там случилось?
— Откуда я знаю. — Дю Гар пожал плечами. — В Уайтчепеле такое в порядке вещей. Не стоит так…
Но Сара уже не слушала. Она встала и вместе с другими посетителями «Десяти колоколов» направилась к выходу. Над людской массой на фоне грязных кирпичных домов возвышалась фигура народного трибуна. Чтобы все его видели, он взобрался на ослиную повозку. Чем-то похожий на цыпленка, он был одет в добротное серое шерстяное пальто, однозначно указывающее на то, что его счастливый обладатель не является обитателем здешних кварталов. Он обращался к толпе с красным от возмущения лицом, сжимая от переполнявшей его ярости кулаки. Голос врезался в холодный воздух, как острый нож:
— …Сколько еще людей должно погибнуть, я вас спрашиваю, прежде чем в Вестминстере соблаговолят обратить внимание на то, что происходит?
— Точно! — раздались одобрительные возгласы в толпе.
— Он прав!
— Сколько еще женщин найдут в канавах с перерезанными глотками? Сколько еще знаков должно быть намалевано на стенах их кровью, пока констебли наконец-то выйдут на след, который из Ист-Энда, без сомнения, ведет в другой конец города, прямиком в Букингемский дворец?
Кое-где раздались аплодисменты; девицы, возможно, знавшие жертв, в знак одобрения заверещали. Оратор довольно кивнул, и Сара заметила в его глазах странный блеск, свидетельствовавший не только о решимости, но и о фанатизме. Так, значит, это и есть один из тех подстрекателей, которые бродят по улицам и настраивают людей против королевского дома, чьи зажигательные речи находят благосклонных слушателей…
— Доколе? — спрашиваю я власти предержащие в Вестминстере и Букингеме, — громовым голосом продолжал «друг народа». — И вас всех я спрашиваю о том же: сколько вы еще собираетесь терпеть полное бездействие властей и совершенное равнодушие правительства к тому, что гибнут люди? Что вы валяетесь в грязи, а богачи и правители едят на золоте? Этому нужно положить конец. И этому будет положен конец, если мы все встанем единой стеной…
