выполнил гораздо более успешно, нежели наступательную.
Первый год своего существования (1919–1920) Коминтерн все свои силы обращал на борьбу с социал-демократией. Ленин считал, что поход против «буржуазного» строя требует дисциплинированных кадров из рабочих и вожаков, объединенных организацией, подобной российской партии большевиков. Таких кадров в Европе насчитывалось немного, поскольку социалистические и тред-юнионистские организации изобиловали «ренегатами» и «социал-шовинистами», сотрудничавшими с «буржуазией»: отсюда вытекала необходимость расколоть социал-демократическое движение и оттянуть от него собственно революционный элемент. Особенно это касалось Германии, страны, занимавшей в ленинской стратегии центральное место, поскольку там существовал самый развитой рабочий класс и самое организованное социалистическое движение в мире. Как мы увидим, большевистское руководство готово было пойти на сотрудничество с наиболее реакционными, крайне националистическими элементами в Германии, чтобы подорвать социал- демократическую партию в этой стране. Говорили, что Карла Каутского, этого Нестора немецкой социал- демократии, Ленин ненавидел даже больше, чем Уинстона Черчилля22.
Создать новый интернационал Ленин решил еще в июле 1914-го, когда Второй (Социалистический) Интернационал нарушил свое обещание выступать против войны. Некоторые черты того, что впоследствии стало Коминтерном, можно усмотреть еще в «левой оппозиции» на Циммервальдской и Кинтальской конференциях (1915–1916), где Ленин и его приспешники сделали не вполне удачную попытку перетянуть выступавших против войны социалистов от пацифизма к программе гражданской войны23.
Несмотря на то что вопрос о формировании нового Интернационала в большевистской России был делом решенным, в течение первых полутора лет после прихода к власти у Ленина оказалось много отвлекших его внимание неотложных дел. В течение этого периода предпринимавшимися время от времени попытками наладить подрывную деятельность за рубежом руководил Комиссариат иностранных дел, в котором для этих целей были созданы под управлением Радека специальные иностранные филиалы. Кадры для работы в них подбирались весьма случайным образом. Как вспоминала работавшая секретарем Коминтерна в 1919 г. Анжелика Балабанова, «практически все они попали в Россию в качестве военнопленных. Большинство их вступило в партию недавно, благодаря связанным с членством льготам и привилегиям. Практически никто из них не поддерживал до того контактов с революционным или рабочим движением у себя в стране, не имел ни малейшего представления о социалистических принципах»24.
В конце Первой мировой войны эти агенты, снабженные крупными суммами денег, засылались под прикрытием дипломатической неприкосновенности в дружественные Германию и Австрию, а также в нейтральные Швецию, Швейцарию и Нидерланды для установления контактов и ведения пропаганды. Джон Рид сообщал, что в сентябре 1918 г. Комиссариат иностранных дел содержал 68 агентов в Австро-Венгрии и «значительно больше» — в Германии; неопределенное количество их было также во Франции, Швейцарии, Италии25. Для тех же целей Комиссариат использовал персонал Красного Креста и репатриационных миссий, направленных в Центральную Европу после подписания Брест-Литовского договора для переговоров о возвращении русских военнопленных.
В марте 1919 г. ответственность за подрывную деятельность за рубежом переложили на Коммунистический Интернационал. Непосредственным стимулом к созданию новой организации послужило решение Второго (Социалистического) Интернационала провести в Берне первую послевоенную конференцию. Дабы перехватить инициативу, Ленин в спешке созвал Учредительный конгресс собственного Интернационала, состоявшийся в Кремле 2 марта. Вследствие того, что транспортные и коммуникационные трудности воспрепятствовали установлению прямой связи с потенциальными сторонниками этого начинания за рубежом, конгресс превратился в фарс: большинство делегатов оказались либо членами русской Компартии, либо проживавшими в России и не представлявшими никаких зарубежных организаций иностранцами. Из 52 делегатов от 35 компартий только пятеро прибыли из-за рубежа, и всего один (немец Гуго Эберляйн-Альбрехт) имел официальный мандат своей организации. [Balabanoff A. Impressions of Lenin. Ann Arbor, Mich., 1964. P. 69–70. Подобно многим проживавшим в Советской России членам-основателям Коминтерна, Эберляйн сгинул во время сталинских чисток.]. Аптекарю Борису Рейнштейну, российскому уроженцу, возвратившемуся на родину из США, чтобы оказать помощь революции, и выступавшему в качестве «представителя американского пролетариата», засчитали пять мандатов, хотя он представлял исключительно себя самого. Все это напоминало знаменитый исторический эпизод, когда во время Французской революции группу проживавших во Франции чужеземцев нарядили в национальные костюмы различных народов и привели на заседание Национального Собрания в качестве «представителей Вселенной». [«19 июня [1790]…был неожиданно устроен самый настоящий спектакль, приковавший к себе взгляды толпы: собрали шестьдесят иностранцев, людей без родины, промышлявших в Париже жульничеством и интригами. Им дают пышное наименование посланников всех народов Вселенной; одевают в специально подобранное платье, соблазняют посулом выплатить двенадцать франков каждому — они соглашаются играть предназначенные им роли… Их представляют как пруссаков, голландцев, англичан, испанцев, немцев, турок, арабов, индусов, татар, персов, китайцев, монголов, триполитан, швейцарцев, итальянцев, американцев и граубюндцев. Они одеты в наряды этих народов. Костюмерная театра «Опера» вся пошла в ход. При виде такого чудовищного маскарада все вытаращились и замерли в ожидании пояснений. Когда таковые были даны, зал стал шумно выражать свое одобрение. Галерка, которой лестно было видеть всю вселенную посреди Национального Собрания, забила в ладоши и затопала ногами» (см.: Memoirs du Marquis de Ferrieres. Paris, 1822. Vol. 2. P. 64–65. Процитировано в кн.: Higgins E.L. The French Revolution. Boston, 1938. P. 150–151)].
Надежды, которые питали основатели Коминтерна, были безграничны: состоявшийся в декабре 1919 г. Всероссийский Съезд Советов заявил, что его создание — «величайшее событие в мировой истории»26. Зиновьев, назначенный Лениным председателем Коминтерна, писал летом 1919 г.: «Движение набирает такую головокружительную скорость, что можно с уверенностью сказать: через год мы уже забудем, как Европе пришлось когда-то вести войну за коммунизм, потому что через год Европа станет коммунистической. Борьба же за коммунизм будет перенесена в Америку, может быть, также и в Азию и другие части света»27. Тремя месяцами позже, во время празднования второй годовщины октябрьского переворота, Зиновьев выразил пожелание, чтобы ко времени третьей годовщины «Коммунистический Интернационал одержал победу во всем мире»28.
По мнению Зиновьева, в первый год своего существования Коминтерн являлся не более чем «обществом пропагандистов»29. Тем не менее к заявлению этому не следует относиться с излишней доверчивостью, поскольку большая часть деятельности организации была скрыта от глаз. Например, случайно стало известно, что глава советской миссии Красного Креста в Вене передал местным коммунистам 200 000 крон на основание печатного органа их партии, «Weckruf»30. Поскольку большевики относились к газете как к ядру политической организации, подобное действие выглядит чем-то большим, нежели пропаганда.
Ленин занялся делами Коминтерна всерьез только летом 1920 г., когда гражданскую войну можно было считать законченной. Концепция была проста: превратить Коммунистический Интернационал в филиал РКП(б), с такой же структурой и также подчиненный директивам ЦК. Добиваясь исполнения этой цели, Ленин не терпел никакого противодействия: сопротивление осуществлению принципа «демократического централизма» служило основанием для изгнания из рядов партии. Сам принцип, этот оксюморон, получил в устах Зиновьева такое определение: «безусловная и необходимая обязательность всех решений высших органов для низших»31. Возражения, вызванные им у западных коммунистов, Ленин отмел как меньшевистскую болтовню.
По требованию Зиновьева, желавшего утихомирить находившихся в его распоряжении работников, 19 июля открылся Второй конгресс Коминтерна, на этот раз не в Москве, а в Петрограде. Место проведения съезда до последнего момента держалось в глубокой тайне, чтобы не навлечь на Ленина покушения. Сам он выехал из Москвы в Петроград ночью простым поездом. [Balabanoff A. Impressions of Lenin. P. 110. После этого и вплоть до самой смерти Ленин в Петрограде не бывал.]. Через четыре дня заседания конгресса переместили в Москву, где они продолжались до 7 августа. На этот раз иностранцев собралось больше. Присутствовали 217 делегатов из 36 стран, из них 169 с правом голоса. Русские составляли примерно треть; следующими по величине были делегации из Германии, Италии и Франции. Небрежность, отличавшая
