или получил в наследство бронзовую статую возлежащего на ложе юноши, является ее законным владельцем и может, не дожидаясь собственной смерти, изменить свою жизнь с любого момента, который он захочет изменить. Для этого ему достаточно просто представить момент своей жизни, который ему хотелось бы изменить, положить руку на голову юноши и – вуаля! Вы уже в параллельном мире, а в этом мире возле Статуи останется лежать бездыханное тело владельца. Итак, я вам объяснил принцип действия магической Статуи и ответил на ваш первый вопрос. Задавайте следующий, если есть такое желание.
– А почему на основании Статуи написано по-латыни «Спартак»? – полюбопытствовал Стас.
– Я знал, что вы об этом спросите, – улыбнулся Хранитель. – Об этом все спрашивают. Извольте! Когда в 71-м году до Рождества Христова римский полководец Марк Лициний Красс разбил войско Спартака, то было достоверно известно, что Спартак погиб в сражении, и даже известно имя воина, убившего Спартака: это был некий Феликс из города Помпеи, который в ознаменование своей победы даже украсил свой дом мозаикой с изображением последнего боя Спартака. Эта мозаика была обнаружена археологами, раскопавшими погребенный вулканическим пеплом древний римский город Помпеи. Однако так же достоверно известно, что тело Спартака так и не нашли, и сей факт представлялся неразрешимой загадкой для историков. Они предположили, что уцелевшие воины армии Спартака сумели вынести тело своего предводителя и похоронить его. Предположение недалеко от истины. Необходимо заметить, что в повстанческую армию Спартака входили не только рабы, но и даже римские граждане, пытавшиеся при помощи восставших свести счеты со своими врагами. Один из таких римских граждан, потомок рода, из которого происходил тот самый этрусский юноша, предложил дать возможность своему любимому предводителю избежать гибели в новой жизни. Похищенное тело Спартака было кремировано, сосуд с прахом перенесен на древнее этрусское кладбище и помещен внутрь магической прахохранительницы. Необходимо сказать, что с возрождением к новой жизни лицо Статуи обретает черты последнего владельца или того, чей прах был помещен внутрь Статуи. Естественно, что после вышеописанной манипуляции Статуя обрела лицо Спартака. Верный сподвижник вождя повстанческой армии превратил Статую в предмет тайного культа, для чего и сделал надпись на основании Статуи, удостоверяющую, что это и было последнее прибежище Спартака в этом мире. Итак, я ответил на ваш второй вопрос».
Глава 3
Дочитав до этого места, я вдруг почувствовал непреодолимое желание отбросить листки и заняться более полезным делом, чем чтение разной ерунды. Культ «божественного Спартака»! Это надо же такое придумать! Да еще магическая статуя, призрак Хранителя… Какая-то высосанная из пальца альтернативная история!
Я уже хотел швырнуть листки обратно на полку, но тут вспомнил про требовавшего от Валерии Витольдовны возврата статуи шантажиста, про исчезновение Гардина… Это ведь не мистика, не альтернатива – это реальность. И я продолжил чтение.
«– Подождите! – воскликнул заинтригованный Стас. – Вы утверждаете, что в Италии существовал культ Спартака? Невероятно! Как это могло случиться?
– Почему же невероятно? – пожал плечами Хранитель. – Ничего удивительного. И если вы желаете, я могу ответить на ваш вопрос.
– Разумеется, желаю! – нетерпеливо отозвался Стас.
– Ничего удивительного в таком культе нет: у древних были весьма популярны культы героев, которых в соответствии с принятой тогда традицией обожествляли, – а Спартак, несомненно, был героем для всех, кто ненавидел по тем или иным причинам официальную римскую власть. Ну а с течением времени любой культ обрастает ритуалами. Поклонники тайного культа из числа рабов, которым вдруг удавалось обрести свободу, искренне верили, что это заслуга их обожествленного героя. Богатеи из числа вольноотпущенников делали щедрые дары тайному храму Спартака в знак признательности за то, что он помог им разбогатеть, и в надежде на то, что их покровитель поможет приумножить богатство. Культ получил распространение и в армии: легионеры, среди которых становилось все больше и больше неримлян, верили, что покровительство легендарного воина и умелого бойца Спартака поможет им побеждать и оставаться невредимыми в кровопролитных сражениях. С культом пытались бороться, как случилось позднее с последователями Христа, но адепты культа Спартака не обладали смирением христиан и беспощадно расправлялись со своими преследователями. Поэтому ни один император не рискнул официально дать приказ об искоренении культа Спартака: каждый император знал, что некоторые преторианцы исповедовали этот культ, и потому опасались быть убитыми своей же собственной охраной. Последователи культа в целях сохранения тайны в разговорах между собой и в молитвах избегали упоминания имени «Спартак», а использовали слова «Воин» или «Божественный меч». Таким образом, существование распространенного среди легионеров, гладиаторов, вольноотпущенников и других категорий населения культа Божественного меча осталось неизвестным историкам. Так случилось в силу того, что на территории империи был всего лишь один катакомбный храм, в котором и находилась Статуя и местонахождение которого было известно лишь посвященным. Эти посвященные ходили по империи, собирали пожертвования и записки с просьбами от почитателей культа. И никто, даже самые отчаянные разбойники, не смели напасть на посвященных, ибо знали: их ждет неизбежное возмездие от безжалостных адептов культа Божественного меча!
Последние слова Хранитель произнес торжественно, с нескрываемым восхищением.
– И как же исчезла такая могущественная организация? – спросил Стас.
Хранитель посмотрел на него и сказал:
– Я отвечу, поскольку это продолжение ответа на предыдущий вопрос. Все дело в христианстве. Идеи правят миром! Не сила, а идеи. Сила лишь инструмент претворения идеи в жизнь, но без Идеи Сила – ничто! Христианство несло мощнейший нравственный и идеологический потенциал, перед которым в те времена не могла устоять никакая сила. Лишь ислам смог на равных состязаться с христианством. Когда Римская империя стала христианской, воины стали молиться Михаилу Архангелу и Георгию Победоносцу. Интерес к культу упал, просвещенные замуровали ходы, ведущие к подземному храму, и разбрелись, кто куда. И лишь в восемнадцатом веке храм случайно обнаружили и, как водилось в те времена, немедленно разграбили. Статую купил в антикварной лавке портового города Чивиттавекья русский путешественник и привез в Санкт-Петербург. Затем Статуя попала в императорскую коллекцию и украшала помещение одного из дворцов. После революций и Гражданской войны Статуя сменила много владельцев. Ей удалось уцелеть, поскольку революционные власти благосклонно относились к увековечиванию памяти «вождя восставшего римского пролетариата Спартака». Но никому из них не приходило в голову возродить культ Спартака – они поклонялись новым вождям.
– Это понятно, – кивнул Стас. – Новые времена порождают новых вождей. Но вот что интересно: вы не похожи ни на древнего этруска, ни на сподвижника Спартака.
– Это верно, – грустно подтвердил Хранитель. – Я коренной петербуржец, окончил в 1897 году Техноложку… то есть Технологический институт.
– А как же в таком случае вы стали Хранителем Статуи? – спросил Стас.
Мрачный смех Хранителя сухими орешками раскатился по углам комнаты.
– Я бы с удовольствием ответил на ваш вопрос, – отсмеявшись, невесело произнес Хранитель. – Но это был четвертый вопрос, Станислав Евгеньич. А я имею право ответить только на три вопроса. А эти правила нельзя нарушать никогда и ни при каких обстоятельствах. Ну-с, я свою миссию выполнил и, с вашего позволения, удаляюсь! Владейте Статуей, любуйтесь, пользуйтесь… Можете попробовать возродить культ Спартака! Хе-хе… Шучу, разумеется. Удачи вам в ваших трудах по изменению прошлого, паче чаяния возникнет такая необходимость. А удача вам теперь ох как нужна! Хотя вы сами об этом пока и не догадываетесь…
Хранитель подошел к Статуе и исчез. Просто растворился во вспыхнувшем вдруг вокруг Статуи сиянии, как кусок воска в кипятке, был – и вот уже нет.
Стас некоторое время сидел, пытаясь разгрести извилинами осевшую под черепной коробкой информацию. Потом лег, но сон не шел. Стас встал, закурил и отправился на кухню. Пуская дым в приоткрытое окно, он размышлял о свалившемся на него чуде и не знал – радоваться или ужасаться.
«Допустим, что это все – правда. Ну хотя бы на минуту допустим! Что тогда? Моя жизнь вроде бы и так неплохая, чтобы в ней что-либо менять. Да разве может быть плохой жизнь здорового, крепкого физически и нравящегося женщинам мужчины, не обремененного семейными заботами, которому едва перевалило за тридцать, со вполне приличным окладом на службе и увлекательным хобби, приносящим периодически
