– Отберем наиболее подходящие, – ответил Липатов. – Понятно, что мелкие предметы, вроде табакерок и пудрениц, не подходят. Кроме того, нас интересуют предметы, датированные концом четырнадцатого века, а таких там совсем немного. Вся мебель явно более поздняя. Вот, пожалуй, пара шкатулок подойдет. Вообще, надо обратить пристальное внимание на шкатулки и сундуки: это вещи, необходимые в обиходе. Их часто ремонтировали, поэтому с датировкой музейные работники могли ошибиться – особенно если они не имели специального образования в этой области. Так что мне придется самому поехать и осмотреть все мало-мальски подходящие предметы из музея.
– Надо бы проверить и морской музей в Перасте, – осенило меня. – Ведь Пераст много ближе к Рисану, чем Котор. Просто там нет специальной экспозиции, посвященной графам Ивеличам. Экспозиция музея размещается в бывшем доме Витко Боевича, убитого в Дубровнике на дуэли капитаном Матеа Змаевичем, будущим русским адмиралом. Поэтому акцент сделан именно на этих двух исторических личностях и их родственниках. Но вот вещи из дома Ивеличей вполне могли там оказаться.
– А вы откуда это знаете? – удивился Липатов.
– Я был в обоих музеях на экскурсии, когда ездил отдыхать в Будву, – объяснил я.
– Ну вот, у меня уже есть личный чичироне для поездки в Черногорию! – рассмеялся Липатов. – Итак, будем готовиться к путешествию! Пора на месте, в полевых, так сказать, условиях, раскрыть тайну Джованни Тозо.
«И раскрыв ее, постараться не закончить жизнь, как Андрей Тузов», – мысленно добавил я.
Фролов не любил откладывать что-либо в долгий ящик. Он немедленно связался с Волковым и поручил ему – как независимому эксперту – экспертизу древка стрелы, которой был убит несчастный Сергей Геннадьевич. Волков довольно быстро выполнил работу. Результат оказался ошеломляющим.
Глава 13
Заключение, которое мне зачитал по телефону Фролов, гласило: «Материал представленного образца: зеленовато-желтая, тяжелая, твердая и свилеватая древесина. По особенностям структуры можно уверенно заключить, что это древесина ветви оливы. Возраст до прекращения роста – семьдесять лет. Регион произрастания дерева – Южная Далмация (восточный берег Адриатического моря от южной части побережья Хорватии до Албании). Дерево было высажено в период от одна тысяча трехсотого до одна тысяча триста пятидесятого года. Последняя обработка древесины выполнена не более двух-трех месяцев назад».
Оно почти буквально повторяло заключение Волкова, которое он, с его слов, дал покойному академику Липатову по кресту с серебряными гвоздиками. Возраст ветви был существенно меньше: видимо, для изготовления древка была срезана достаточно тонкая прямая ветка. Возможно, это была тонкая трость или жезл, который кто-то совсем недавно превратил в арбалетную стрелу. Но зачем?
– Наверное, убийца хотел дать понять тем, кого представлял Загоруйко: дескать, убийство связано с крестом из ветви оливы и не пытайтесь им завладеть, – предположил я.
– А откуда он мог знать, что следствие обратится к Волкову, а не ограничится стандартной материаловедческой экспертизой? – задал резонный вопрос Фролов. – Ведь можно просто указать, что материал древка стрелы: зеленовато-желтая, тяжелая, твердая и… как там… ну, не важно, короче, прочная древесина, предположительно оливы – и этого будет вполне достаточно для следствия.
– Вот я, например, подумал: если дело передали в следственное управление города, то уровень расследования будет более высокий, – ответил я. – Разумеется, это дилетантский подход, но убийца мог думать так же. А у вас самого нет ощущения, что киллер-арбалетчик не был профессионалом? И что арбалетчик из «Старбакса» не имеет ничего общего со стрелком из «трехлинейки» с глушителем?
– Мои предположения гроша ломаного не стоят, если не подкреплены фактами, – заметил Фролов. – А факты таковы: и тот и другой стреляют очень хорошо. И ушли оба грамотно. Вот так… Ищем следы. И пока это все.
В это момент раздался звонок мобильника. Я взглянул на номер вызывающего абонента: Тавров. Хм… Не ждал его звонка. Что-то случилось? Пришлось торопливо распрощаться с Фроловым.
– Слушаю вас, Валерий Иванович!
– Слава, ты, часом, не рядом с Липатовым?
– Нет, я дома, один.
– Хорошо. Есть информация по грабителю, который так нелепо погиб возле подъезда дома Липатова. В подмосковной Купавне одна старушка «божий одуванчик» обратилась в милицию с заявлением о пропаже жильца – Колтунова Виктора Павловича. Жилец оплатил проживание за три месяца, и, когда он месяца два не появлялся в съемной комнате, хозяйку взволновало, что он и дальше может не появиться – значит, прямой ущерб бабуле, надо срочно нового жильца искать. А как селить нового жильца, если вещи предыдущего постояльца в комнате? Вот и явилась она в милицию с заявлением о пропаже жильца. Заявление бабули восприняли без энтузиазма. Старушку уговорили его забрать и посоветовали после окончания оплаченного жильцом срока просто собрать его вещи и отдать их, если вдруг жилец объявится: дескать, не обижайся мил-человек, но платить надо вовремя, особенно одиноким пенсионеркам со скромными доходами. А коли будет возмущаться и качать права, то немедля звонить участковому, и тот решит все проблемы. Вот бабулька и решила собрать пожитки Колтунова. Взяла его сумку, и показалось ей странным: сумка пустая, но тяжелая. Полезла любопытная старушка в сумку, а там в потайном кармане пистолет! Настоящий, с полной обоймой, и еще запасная имелась. Перепуганная старушка сразу же бросилась в милицию. Провели обыск. Помимо оружия нашли паспорт Колтунова, и тут один из оперов вдруг сообразил, что лицо Колтунова ему вроде бы знакомо. В комнате жильца сняли отпечатки пальцев. Кроме отпечатков пальцев хозяйки квартиры, на предметах обстановки оказались отпечатки пальцев только одного человека – Торбы Ярослава Ивановича, тысяча девятьсот семидесятого года рождения, уроженца украинского города Тернополь. Тебе ничего не говорит это имя?
– Честно говоря… – растерянно пробормотал я, лихорадочно роясь в архивах своего мозга.
– Не вспоминай, ты можешь этого и не знать, – сжалился Тавров. – Так звали того самого беглого рецидивиста, которого на твоих глазах сбила машина возле дома Липатова.
Вот оно что!
– Но зачем ему два паспорта? – удивился я. – Ведь я так понимаю, что фальшивые документы денег стоят. А откуда у беглого рецидивиста деньги? Похоже, что документами его снабдил наниматель.
– Скорее всего, так оно и есть, – согласился Тавров.
– Но где-то Торба должен был встречаться с нанимателем, – продолжал я. – А раз он в розыске, то лишний раз выходить на улицу он бы поостерегся. Что там сказала старушка насчет посетителей ее жильца?
– Был один посетитель. Она обратила внимание, что он старался прятать лицо и не снимал перчаток, заходя в комнату Торбы. Высокий, одет в пальто из серебристой плащовки и шляпу с широкими полями. Старушке удалось мельком увидеть лицо гостя, когда он выходил из туалета и внезапно столкнулся с ней в полутемном коридоре. По ее уверениям, она узнает его, если увидит в жизни. Но фоторобот составить не смогла.
– А в туалете снимали отпечатки пальцев? – спросил я.
На том конце линии связи на полминуты воцарилось молчание. Затем снова раздался голос Таврова:
– Слава, ты гений! Ну уж в туалете перчатки он должен был снять обязательно! Впрочем, милиция сразу потеряла интерес к делу, как только выяснилось, что находящийся в розыске рецидивист уже мертв. Но я пошлю человека, который снимет отпечатки пальцев по всей квартире, в первую очередь в туалете и ванной комнате. Старушка ведет очень замкнутый образ жизни и вряд ли впускает в дом случайных людей. Если наниматель Торбы прикоснулся к чему-нибудь в туалете, кроме сливной ручки, то мы легко вычислим его отпечатки. Ладно, сейчас же позвоню своему криминалисту.
Тавров дал отбой. Он снова разбудил во мне охотничий инстинкт, жажда деятельности вспыхнула во мне с новой силой, и я вдруг вспомнил, что давно не проверял электронную почту.
Я бросился к компьютеру и торопливо застучал клавишами, набивая логин и пароль от почтового ящика. Там оказалось два непрочитанных послания. Но главное, одно было ответом от адресата «berloga». И в нем было вложение! Дрожа от нетерпения, я открыл письмо. «Уважаемый Мечислав! Не знаю, зачем вам
