– Потом исчез Великий Виртуал. Галахэн, по слухам, дал ему возможность спастись.
– Галахэн?!
– Ну да. Удивляет? Меня тоже. Ты его лишил всего, а он тебе помог… Может быть, он был не такой эгоист, как ты, может быть, Сопротивлению ты был нужен живой…
– А я ушел в подполье.
– Ты уверен, что ушел?
– Уже не уверен.
– Потом он объявился в Сети. Хакером, на голову выше всех. Однако большинство считало, что какая-то группа просто взяла его громкий псевдоним – он в конце жизни называл себя Супервизором – то есть хакером, для которого открыта вся Сеть. Что у него, или у них, не отнимешь – это правда. Что не раз помогало Сопротивлению и выводило из себя правительственные службы.
– А ты сама считаешь, кто он?
– Не знаю. Я не верю в сращивание с Сетью. Может он создал двойника-робота в Сети на основе самообучающихся алгоритмов, может быть, ловко исчез и сейчас где-нибудь сидит, опутанный проводами для связи с Сетью и капельницами для подачи питания. В любом случае, он не человек, потому что логика у него не человеческая.
– А ты давно в Сопротивлении?
– Не очень. Само Сопротивление в том виде, которое ты видишь, то есть левое крыло, сформировалось всего год назад. Сначала оппозиционеры виртуальности просто глухо роптали против сужения обычных развлечений вне дома: выпивки, пикников, путешествий и пр. Они и сейчас есть и даже представлены в правительстве. Только к их лозунгам об ограничении виртуальной жизни сейчас никто не прислушивается. Часть ушла в отшельничество, ограничив контакты с электронными средствами связи. Самая радикальная часть стала левым крылом Сопротивления.
В дверь постучал и вошел высокий, неправдоподобно белый парень в «вечной» куртке. Лицо его показалось Тонни знакомым.
– Здравствуй, Тонни, рад тебя видеть очно.
– А разве мы знакомы?
– Да. Я – Белый Призрак.
– Да? А я думал, что вы и в самом деле призрак.
– Но в данный момент – лейтенант Сопротивления. Левого крыла, конечно.
Тонни наконец понял, где он уже видел этого парня:
– Так это вы прикрывали нас во время операции?
– Ну да. Частенько приходится, знаешь. Только не надо меня тыкать ножом. – Он улыбнулся. – Я такой же живой, как ты. Но пока не буду вдаваться в подробности.
– Примите мои благодарности и восхищение. Такой бой я видел только в фантастических боевиках.
– Не стоит благодарности. Хотите поесть?
– Неплохо бы.
– Сами понимаете, автоматических линий доставки здесь нет. А свеженького, небось, хочется? Здесь недалеко есть ферма. Настоящая. Можем прогуляться, если хотите. Кстати, Командор тоже там.
Они вышли из дома и начали подниматься по косогору. Во дворе, под маскировочной сеткой Тонни увидел флаер и спросил Призрака:
– Наш?
– Ну да. Я его уже починил. Вообще, скажи спасибо Командору – в блокированном воздушном пространстве он сумел довести вас в целости и сохранности.
– Слушай, Призрак, а у тебя есть нормальное, человеческое имя?
– Есть. Белый маг. – Призрак улыбнулся.
– Ты – Белый маг?
– Ну да. Помнишь, как ты энергию у меня через астрал качал? Когда ты пыжился, мне главное было не рассмеяться. Я ведь тебе ни джоуля [59] не передал – потому что это в принципе невозможно.
– А откуда же взялась энергия?
– Боги подыграли.
– Так ты здесь живешь?
– Иногда.
– А как же ты по Сети ходишь?
– А вот, просто и хожу. Да ты не бери в голову. Кстати, мы пришли.
Такие фермы Тонни видел только на старых картинках – поле, размеченное колышками и засеянное разными овощами; картофельные грядки; вдалеке – кукуруза. Куры, гуси, свиньи. Глаза Крэга разбежались.
– Что, думаешь, не осталось таких? – Призрак засмеялся. – Я думал, тоже – знаешь, синтез, еда дешевле воды. Ан нет, есть еще у нас чудаки. Заходи, познакомишься.
Они зашли в уютный, небольшой домик. Комнаты его словно сошли со сказочных картинок. За деревянным столом сидел Командор и спорил с высоким сухим стариком:
– Я, батя тебе вот что скажу: все это очень хорошо. – Он неопределенно махнул рукой за окно. – Вот только кто пойдет за тобой? Это же сколько трудится надо, чтобы этот овощ на стол получить, – он взял со стола редиску и надкусил ее. – Только не надо мне говорить, что она лучше искусственной. Вся ее химия давно просчитана. Сколько их съел – все такие вот. Только крупнее.
– А ты меня слушай, пацан, – старик налил себе что-то из высокого кувшина. – Вы там, в городе, с чего с ума посходили? Среда вас заела. Человек – он существо природное, от земли. Вы там себя камнями поокружали, ящики вам все заменили. Едите все искусственное. Ну да, редиска у вас такая же. Не спорю. Только души в ней нет.
– Это в редиске-то душа? – Командор засмеялся.
– Нет, в самом овоще ее, конечно, нет. Душа должна быть в вас. Вот ты посади ее, вот ты удобряй ее, вырасти, вложи в нее свою душу и будет у душа нее.
– Тонни, знакомься, новолуддиты,[60] можно сказать, самое правое крыло Сопротивления, – Командор похлопал старика по плечу. Ничего искусственного не признают. Странная позиция, не правда ли? Хотя… – Командор налил из кувшина молока в стакан. – Знаешь, как молоко пастеризуют?
Тонни пожал плечами:
– Искусственное не нуждается в стерилизации. Для гурманов естественное обрабатывается нанороботами, которые отлавливают из него всю подозрительную живую органику…
– Да. И вот что странно. Обработанное таким образом молоко дает меньше энергии. То есть по калориям – все тоже, но нечто неуловимое исчезает, распадается какая-то структура. Здешние луддиты обладают очень интересными способностями, которые мы утратили, окружив машинами. Как-нибудь покажу. Видимо, нельзя приобрести что-то, не потеряв ничего. Кстати, я от матери рожден. По старинке. И многие из нас. И едим мы не все искусственное. Неувязочка у тебя, старик.
Старик уже так захмелел, что не ответил на вопрос.
– Тут все в поле; еду брать разрешили. Так что не робей.
Они набрали продуктов и направились назад.
– А что, здесь все такие? – спросил Тонни.
– Да нет, конечно. Это старик – единственный реликт остался. Но тех, кто по-старинке ведет натуральное хозяйство, немало. Особенно в последнее время добавилось. Не от того, конечно, что натуральное лучше. Не хотят зависеть от системы. На самом деле они прогрессивные технологии используют, включая робототехнику. Только все электронные развлечения, даже телевизор, не
