— Перестаньте бултыхаться! Вы обрушите берег, — сказал Джон.
— Джон!
— Милая, вам помочь? Стоит только сказать «да».
— Да, — с досадой ответила она.
Он протянул руку.
— Держитесь.
— Только не тяните. Я могу встать сама.
— Охотно верю. Вы все делаете сами.
Она оперлась на колено здоровой ноги и сумела подняться.
— Прошу прощения, — искренне сказал Джон. — Я не хотел вас пугать.
— Вы? — Делла отпустила его руку и отвела в сторону мокрые волосы. — Это вы меня окликнули?
— Да. А кто же еще?
Она покачала головой.
— Никто. — Но ее лицо оставалось встревоженным. — Ну, и что мне теперь делать? Посмотрите на меня. Настоящее чучело.
Вообще-то Делла выглядела весьма живописно. Растрепанные волосы, разметавшиеся по лицу и шее, делали ее похожей на морскую нимфу.
— Наверное, надо взять у хозяйки взаймы сухую одежду.
— Взаймы? Я не хочу, чтобы Одри знала о случившемся. — Эта мысль ее напугала. — Нет, мне нужно незаметно выбраться отсюда.
— Увы, слишком поздно. — Он показал в сторону шатров.
Какие-то люди смотрели на них и махали руками остальным.
— О черт!
Оставалось только вернуться. Когда Джон и Делла добрались до скамьи, прибежала Тереза.
— Делла, дорогая, ты в порядке?
— Немного промокла, вот и все. — Делла улыбнулась. — Ты же знаешь, в последнее время я всегда попадаю в дурацкие положения. Растяпа я, вот и все.
— Перестань наговаривать на себя.
— Я всегда за все в ответе, правда? — негромко сказала она.
Интересно, что это значит? Падение в пруд тут явно ни при чем, подумал Джон.
— Делла…
— Бабушка, пожалуйста, не читай мне нотаций. В другой раз, ладно? — Ее голос слегка дрогнул. — Я хочу уехать. А ты оставайся, — быстро прибавила она. — Развлекись немного. Думаю, кто-нибудь из друзей подбросит тебя и Джона до дому. Если нет, позже я заеду за вами сама.
— Лайза будет проезжать мимо нашего дома. Ей по дороге.
— Если вы не возражаете, то я тоже уеду, — сказал Джон.
— Ладно. Позаботьтесь о моей внучке.
Джон тоном заговорщика прошептал Терезе на ухо:
— Она бы сказала, что может сама позаботиться о себе, но мы с вами думаем по-другому.
Тереза похлопала его по руке.
Джон взял Деллу за руку и повел к шатрам. Они шли сквозь толпу и слышали, что люди шептались у них за спиной. Он не выпускал ее руки, пока они не добрались до машины.
Она села на пассажирское сиденье и молча уставилась в боковое стекло. Впервые Джон не почувствовал исходившего от нее потока сильных чувств. Казалось, она абсолютно пуста внутри. Читать было нечего. Она замкнулась.
Что ж, ничего удивительного.
Изматывающий вечер, в котором она не хотела принимать участия, закончился грандиозным фиаско. Джон знал, какое значение Делла придает соблюдению приличий, и не мог ее осуждать.
— Спасибо за то, что присмотрели за мной, — сказала Делла, выбираясь наружу возле дома.
— Я присмотрю за вами и внутри.
— В этом нет необходимости.
— А я думаю, есть.
— Мне необходимо остаться одной. Если не хотите идти к себе, съездите в поселок. Там есть пивная. — Она повернулась к нему спиной и тяжело оперлась на трость.
— Увидимся утром, — сказал Джон вслед, надеясь, что она обернется.
Но Делла прошла в дверь, не удостоив его взглядом.
И мыслью тоже.
По дороге во флигель Джон пытался понять, как он позволил себе попасть в ситуацию, которая не должна иметь места. Нельзя сказать, что он увлекся мисс Деллой Грин. Подумаешь, какой-то поцелуй, уверял себя он.
Он снова с тоской вспомнил о Дженни Браунинг. Эта молодая вдова ценила его не только как искусного тренера. Но не на публике. Она тоже безмерно чтила этикет. Что бы сказал свет, если бы она появилась в обществе под руку с каким-то тренером, которому еще только предстояло проявить себя?
Влюбленный Джон уверял себя, что в один прекрасный день Дженни увидит в нем нечто большее, чем сексуального партнера, пригодного только для спальни, где они проводили каждую ночь и почти каждое утро.
Но когда правда об их отношениях стала достоянием гласности, Дженни просто уволила его. Это было просто для нее, но не для Джона. Увы, он был без ума от этой женщины.
Тем более что это случилось буквально через день после того, как он был вынужден снять Беста со скачек в Суонси из-за растяжения сухожилия.
Эта двойная обида жила в нем до сих пор.
Войдя во флигель, Фаулер первым делом посмотрел на автоответчик. Но красная лампочка не мигала; это значило, что сообщений ему не поступало.
Чтобы поднять настроение, он решил позвонить сестре Морин, три года назад в поисках счастья переехавшей в Австралию. Перед возвращением в Уэльс он собирался посетить семью сестры в Канберре.
— Джон, как я рада тебя слышать! — радостно воскликнула сестра.
— И я тебя. Что там за шум? Моя племянница мисс Сью Фаулер-Торнтон опять разбушевалась?
— Так и есть, — со смехом ответила Морин. — Как обычно, хулиганит со своими троюродными.
— Так тройняшки у тебя?
— Ты еще спрашиваешь! Ты когда-нибудь слышал выражение «ужасная парочка»? Так вот, умножь это число на два, и ты поймешь, что приходится выносить нам с Лукасом. Мы забрали детей к себе, чтобы Ивлин и Джина могли немного отдохнуть, — сказала Морин, имея в виду их двоюродного брата и его жену. — Не говоря обо всем остальном. Сам понимаешь, выражение «мы с Лукасом» — это сильное преувеличение. Мой муженек хочет только играть с детьми, а все остальное предоставляет нам. «Нам» — это мне и его дочери Лидии, которая пытается искупить возмутительное поведение отца. В настоящий момент она пытается уложить эту банду спать.
Джон взял радиотелефон и пошел в спальню, буркнув на ходу:
— Должно быть, это замечательно.
— Укладывать спать четверых двухгодовалых детей?!
— Ну-ну, не кипятись. Я имел в виду, что замечательно иметь семью. Любимого мужа, с которым можно рожать детей.
На том конце провода воцарилось молчание, а затем Морин сказала:
— Теперь очередь за тобой.
— Разве ты не заметила? Этот день настал и прошел.
— И в твоей жизни не появилось новой женщины?
— Ничего романтического, — уклонился от прямого ответа Джон, продолжив подъем.
— Что-то не верится. Сколько лет этой Делле Грин?
— Под тридцать.
