На мгновение его поглотила темнота; то был поток черной энергии, живший собственной жизнью.
Страх… ненависть… ужас…
Но чьи это были чувства? Лошади? Женщины?
Джон вздрогнул и тут же вынырнул обратно.
Да, все верно. Лошадь и женщину объединяет некий ужас, который он еще не мог определить. Джон попятился, не желая разрывать их связь. Кроме того, ему было нужно остаться одному и собраться с мыслями. Обдумать случившееся. И найти способ приблизиться не только к жеребцу, Но и к женщине.
Ее разбудил вопль.
Нет, это не человек, поняла она, очнувшись.
— Кто там?
Ответом ей был шепот ветра. Она была одна.
В окно врывался лунный свет и падал на стеганое одеяло, казавшееся особенно уютным в холодную весеннюю ночь. Еще один вопль, полный страха и гнева, заставил ее выбраться из постели. Она поняла, кто это.
Сердце заколотилось как сумасшедшее.
— Бест! — ахнула она.
Влажный холодный воздух коснулся ее босых ступней, проник сквозь длинную ночную рубашку и начал щекотать ляжки, словно не желая выпускать ее наружу. Она умудрилась миновать темную кухню, ничего не задев по дороге, добралась до чулана и сунула ноги в покрытые грязью ботинки.
Выскочила во двор и побежала к конюшне. В стойлах метались потревоженные лошади. Но Беста на месте не было. Внезапно из-за сарая вновь донеслось ржание. Она вылетела наружу и устремилась к пастбищу на высоком берегу. От реки тянулись языки тумана.
Но туман не скрывал картины, которая заставила ее оцепенеть от ужаса.
Привязанный к ограде жеребец пятился от человека с обрезком свинцовой трубы. Если чистокровной лошади перебить бабки — а именно таковым было намерение негодяя, — ее останется только пристрелить.
— Стой! — крикнула она.
Негодяй на мгновение оглянулся. В лунном свете его искаженное лицо казалось безумным. Таким же безумным, как гнедой жеребец, рвавший повод, который привязывал его к забору.
Она бросилась вперед, чтобы прекратить бойню, потому что рука преступника уже поднялась для нового удара. Бандит был пьян; его шатало из стороны в сторону.
Боясь за жеребца, она встала между негодяем и животным.
— Прекрати!
Слишком поздно. Взвившийся в воздух обрезок трубы вместо лошадиной бабки обрушился на ее голень. Раздался хруст… Ее затопила волна тошнотворной боли и заставила опуститься на траву. Ее сдавленному крику ответило гневное ржание Беста.
Защищая хозяйку, жеребец оскалил зубы и рванулся к бандиту. Труба опустилась, и чудесный бархатистый нос гнедого треснул, как перезревшая слива. В лунном свете кровь казалась черной.
Из ее глаз брызнули слезы.
— Ты поплатишься за это! — яростно крикнула она. — Ты конченый человек! Теперь никто не подпустит тебя к лошадям на пушечный выстрел!
Бандит повернулся к ней. Его лицо превратилось в гротескную маску, и она поняла, что этот человек не позволит ей рассказать о случившемся.
К горлу подкатил комок.
— Не подходи! — глухо вскрикнула она, отползая к берегу.
Труба поднялась в воздух. Он приближался.
Она лихорадочно огляделась в поисках какого-нибудь оружия. У столба стояли вилы. Если она доберется до них, то появится крохотная надежда на спасение.
Она быстро откатилась в сторону и подняла вилы, заставив бандита остановиться.
Но ее ждал новый ужас, еще более сильный…
Делла отогнала от себя страшное воспоминание, сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться, и ощутила близость защищавшего ее большого теплого тела.
— Ах, Бест, мы с тобой два сапога пара, верно? — Она протянула руку, прикоснулась к одному из шрамов и кончиками пальцев погладила его.
Бест вздрогнул, тревожно заржал и попятился.
— Не волнуйся, милый. На сегодня достаточно. И с тебя, и с меня.
Теперь нужно подняться. После операции прошло три месяца, а Делла все еще не могла совершать простейшие движения.
Она неловко оперлась на здоровое колено, положила ладони на землю, оттолкнулась и с трудом встала на ноги. Левое колено слушалось плохо. Она часто оступалась, после чего нога мучительно болела несколько часов, а иногда и несколько дней. К счастью, сегодняшнее падение ей не повредило.
Делла шагнула к изгороди, с досадой заметив, что ее походка стала еще более неуклюжей.
— Пойдем, Бест. Пора в стойло, — еле слышно пробормотала она.
Я пойду на все, думала она. Сделаю что угодно, лишь бы Бест стал прежним. Если ничего не выйдет, все потеряно.
Дело не двигалось, а она была единственным человеком, которого мог терпеть Бест. Как ни странно, та роковая ночь заставила его привязаться к ней. Только Делла могла входить в его стойло, кормить и чистить жеребца, хотя иногда он не позволял этого и ей. Доверию мешал тайный страх, всегда готовый вырваться наружу. Во всяком случае, тренер, которого они наняли для работы с чистокровным жеребцом, уцелел чудом: Бест загнал его в угол и оскалил зубы.
Теперь жизнь Беста зависела только от нее.
Бремя было невыносимым.
Делла отвела жеребца в стойло и вышла из конюшни.
Не желая встречаться с бабушкой и сестрой Шарон, которая уже должна была вернуться из школы, она пересекла двор и прошла в офис. Нужно еще раз заглянуть в гроссбух.
Может быть, она что-то пропустила. Какие-то суммы, с помощью которых можно оплатить неотложные счета.
Войдя в офис, она остановилась как вкопанная. Кожаное кресло, стоявшее за ее письменным столом, было занято.
Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь стрельчатые окна, освещали мускулистое предплечье и широкую ладонь, державшую фотографию в рамке. На фотографии была изображена Делла с родителями. Снимок был сделан незадолго до смерти отца.
— Кто вы такой и что вы здесь делаете?
Незнакомец развернул кресло и невозмутимо встретил ее гневный взгляд. Мужчина был смуглым и красивым. Темные волосы падали на его высокий лоб, из-под черных бровей смотрели пытливые голубые глаза. Незнакомец улыбнулся, отчего на его правой щеке образовалась ямочка, придававшая ему озорной вид.
— Пытаюсь как можно больше узнать о ферме Гринов, — непринужденно ответил он, ставя фотографию на место. — Джон Фаулер к вашим услугам.
— Джон Фаулер?.. — повторила она. — Тренер?
— Он самый.
Ее мозг лихорадочно заработал. Делла была уверена, что этот человек прибыл ради Беста. Но почему?
— Объясните.
— Когда я получил от вас письмо, просившее о помощи…
— Я не писала вам никакого письма!
— Но вам нужна моя помощь, не так ли?