– Вчера вечером, Кошка, вы держали себя очень по-джентльменски, – прошептала она. – Этот негодяй вас ударил очень больно?
– Не помню, – ответил он, пожирая ее глазами. – Может быть, слегка. Бог мой, то что вы сейчас делаете, сводит меня с ума.
Она опять улыбнулась ему. Ужас только что прошедшей ночи уступил место мыслям о будущем и о мужчине, нежный взгляд которого был теперь прикован к ней.
– Это лишь начало, – прошептала она.
Глава 27
– Скальпель... Губка, пожалуйста... Скоп приготовить... Как вы себя чувствуете, Кристин?.. Отлично, превосходно... Вы все еще хотите продолжать смотреть всю эту процедуру на мониторе?.. Тогда ладно. Поехали.
Молодая женщина на операционном столе, мать троих детей, просила сделать ей местный, а не общий наркоз. Хотя по правилам нужен был общий, Сара согласилась! Она сделала первую перевязку трубы с помощью лапароскопа в конце первого года своей стажировки. Операция прошла без сучка без задоринки, так же, как двадцать или двадцать пять других, сделанных ею с тех пор, в трех из которых применялся местный наркоз с большой дозой успокоительных. Она стала дьявольски хорошим хирургом. Одной из лучших, если не самой лучшей среди стажеров. Почему же ее жизнь в больнице превратилась в ад?
– О'кей, Кристин. Вы смотрите на то, что находится внутри вас. На самом кончике лапароскопа находится маленькая, но очень сильная лампочка. Рядом с источником света находится волоконно-оптическое устройство, которое передает свет и может изгибаться во все стороны. Волоконная оптика передает изображение на это вот приемное устройство и потом на телевизионный монитор. В данный момент ваш левый яичник – вот эта маленькая розовая точка в середине экрана – светится как звездочка! Поразительно, правда?
Волоконная оптика. Сара невольно задумалась об ученом, который изобрел это потрясающее устройство, значительно расширившее границы хирургии. Может быть, это самое замечательное открытие после изобретения анестезии. Вознаградила ли жизнь изобретателя за это изобретение? Разбогател ли он? Обрел ли покой? Или же проблемы, болезнь или махинации других людей осложнили его жизнь?
– ...Порядок, Кристин. Ваша труба полностью освобождена. Теперь я перехвачу ее маленьким пинцетом на термокаутере и прижиганием закрою ее. Если вы хотите продолжать и дальше наблюдать за операцией, то увидите, как жировые клетки тканей шипят и лопаются. Потом, чтобы перестраховаться на будущее, я повторю эту процедуру и на второй точке, расположенной ближе к вашей матке. Прижигание умертвит чувствительные нервы, так же, как и ткань трубы, поэтому после операции в этой области болей не будет, если вы вообще почувствуете какую-либо боль...
«Мы сделаем... После того, как мы сделаем...» Мысленно повторяемые, эти фразы звучали так же неуклюже, как чувствовала себя и она сама. Она мельком взглянула на сестру. Бывало, они любили ассистировать ей, болтали и шутили в перерывах. Теперь, намеренно или невольно, в ее отношениях с ними образовался холодок.
Она и Мэт сообщили в полицию об убийстве Эндрю. Но детектив, которому поручили расследование этого дела, не смог найти тело Эндрю или каких-либо доказательств преступления. Он не смог разыскать Томми Це-то или хотя бы найти свидетеля, который пожелал бы подтвердить хотя бы часть их рассказа. Дело против нее о преступной халатности в лечении продолжалось своим чередом и, подогретое ее бездоказательным рассказом о ночи в Чайнатауне, все еще привлекало к себе внимание средств массовой информации. В госпитале ходило много нелепых слухов. По одному из них, Эндрю бросил жену ради Сары, а потом уехал в Австралию, когда Сара променяла его на другого мужчину. По другому – Сара убила Эндрю после скандала с любовником и выдумала историю с китайской бандой на случай, если будет обнаружено его тело. Страшно разочаровывало то, что без каких-либо конкретных доказательств она была беспомощна заставить сомневающихся поверить в правдивость своего рассказа.
Пресса всячески изощрялась в россказнях о Саре и о порядках в Медицинском центре Бостона. Газета «Глоб» опубликовала отвратительное письмо президента ассоциации жителей Чайнатауна, где ее утверждения о тонге и насилии квалифицировались как наносящие ущерб общине. В различных публикациях и передачах мотивы ее поведения ставились под вопрос, так же, как ее моральный облик и даже здравый рассудок. А хуже всего то, что ничего не изменилось. Абсолютно ничего.
Горя желанием обелить имя Сары и укрепить собственную пошатнувшуюся репутацию, Мэт нанял частного сыщика. После почти трех недель, израсходовав более двух тысяч долларов, этот человек практически не собрал никакой информации, кроме того, что Це-то больше нет в Бостоне и, возможно, даже в стране. Никто, с кем он разговаривал в Чайнатауне, не знал ничего о докторе Эндрю Трюскоте.
– Вот и все, Кристин. Пара пластырей, и вы на пути к выздоровлению, – подвела итог Сара. – Благодарю вас всех. Большое вам спасибо.
В ответ что-то пробормотали, но никто не похвалил работу, которая на самом деле была выполнена великолепно. Сара стянула с себя перчатки и заторопилась в комнату с шкафами медсестер, чуть не плача. Она обязана была выполнять работу и все доводить до конца – особенно после того, как погиб Эндрю. Но она сомневалась, что когда-либо опять будет чувствовать себя комфортно в МЦБ. Когда поднимаешься на пьедестал, то становишься легкой добычей для других. Она даже представить себе не могла, насколько зыбкими могут быть репутация врача и профессиональное уважение к нему. Было невероятно мучительно сознавать, что более двух лет неизменно хорошей работы – она всегда задерживалась, если надо, всегда шла навстречу, когда требовалась помощь, – смазывались беспочвенными слухами и разными намеками.
Она переоделась в свежий халат, зашла в почтовую комнату, чтобы заглянуть в свой ящичек. Среди докладов по патологии и копий оперативных распоряжений лежала записка от Розы Суарес, датированная сегодняшним утром и содержавшая просьбу связаться с ней. Было также письмо от председателя совета попечителей больницы, направленное через систему компьютерной связи. Конверт не отличался от других, которые на часто получала и которые касались проведения совместных мероприятий штатных сотрудников и попечителей или в которых содержалась просьба переслать свежие данные о ее учебной деятельности. На этот раз содержание конверта оказалось не рутинным. Письмо, подписанное какой-то машинисткой от имени председателя правления, любезно извещало Сару о том, что ввиду путаницы и неясности, связанных с ней и ее будущим, подкомитет правления по использованию профессиональных сотрудников просил заведующего родильно-гинекологическим отделением доктора Рэндала Снайдера представить альтернативную рекомендацию на пост главного стажера будущего года.
– Проклятье! – Сара засунула письмо в карман халата и стукнула кулаком по стойке.
