несмотря ни на что, любовь моя, даже если весь мир вокруг меня рухнет, я встречу свою судьбу с улыбкой на устах, потому что твоя бескорыстная любовь сделала меня самым счастливым человеком на земле.
Клер прижала письмо к груди, ее сердце бешено колотилось от радости. Как давно она мечтала о том, чтобы кто-нибудь когда-нибудь написал ей подобные строки. И вот это случилось. Ее страстно любили, и эта любовь побеждала само время. Клер охватил восторг. Она взяла лист бумаги, села за стол и начала описывать для Тома то, что я попытался скрыть от вас, уважаемые читатели, чтобы пощадить ее скромность.
О Дерек, мой милый Дерек!
Ты не представляешь себе, что значило для меня обнаружить твое письмо там, где оно и должно было «ждать» меня. К тому же я с изумлением обнаружила, что я просто схожу сума от любви к тебе. Это письмо — последняя капля, которая заставила меня поверить в мою судьбу и безропотно принять ее. И знаешь, первое, что я намереваюсь сделать, — это выполнить твою просьбу, любовь моя, прямо сейчас, не теряя ни секунды, несмотря на то что румянец стыда заливает мои щеки. Но как я могу отказать тебе в том, что уже и так принадлежит тебе? Я расскажу тебе обо всем, что было между нами, хотя это и будет для тебя неким руководством к действию, и ты должен будешь вести себя в точности так же, как ни странно это звучит. Но все, что с нами происходит, вообще находится за гранью разумного.
Мы будем любить друг друга в маленьком номере пансиона «Пикар», того самого, что напротив чайного салона. Я пойду туда за тобой, когда решусь поверить твоим словам. Несмотря на это, когда мы будем пробираться к нашему номеру по узкому коридору, ты увидишь, что я ужасно напугана. Сейчас у меня появилась возможность объяснить тебе это, любовь моя. Наверное, тебя удивит то, что я скажу тебе, но в нашей эпохе девушек из буржуазных семей, таких как моя, учат прежде всего подавлять свои желания. Принято считать, что акт любви надлежит совершать исключительно в мыслях о продолжении рода, и если мужчине позволительно в некоторой степени демонстрировать удовольствие, которое он испытывает, удовлетворяя плотские желания, то мы, женщины, должны выказывать абсолютное безразличие, так как любой намек на получаемое при этом наслаждение выглядит аморально. Только так относится к этому всю жизнь моя мать, и только так смотрят на это мои замужние подруги. Но я другая, Дерек. Я всегда ненавидела притворство так же сильно, как вышивание. Я уверена, что мы, женщины, имеем такое же право, как и мужчины, испытывать наслаждение и выражать его так, как каждая из нас сочтет нужным. Я также полагаю, что, чтобы вступать в интимные отношения с мужчиной, необязательно связывать себя с ним брачными узами. Для этого достаточно просто любить его. Я в это верю, Дерек, и пока мы шли с тобой по коридору, я вдруг поняла: настал момент, когда я должна доказать, что действительно способна вести себя в соответствии со своими убеждениями, или признаться, что это был просто самообман. Я была напугана, Дерек, но только потому, что я совершенно неопытна в вопросах любви. Теперь ты все знаешь и, надеюсь, отнесешься ко мне с пониманием и деликатностью, но не будем забегать вперед. Я расскажу тебе обо всем подробно, шаг за шагом, позволь мне вести повествование по порядку, ведь для тебя речь идет о событиях, которые еще не произошли. Что ж, довольно предисловий.
Номер пансиона, куда ты приведешь меня, будет очень скромным, но уютным. Уже почти совсем стемнеет, поэтому ты сразу зажжешь лампу, которая будет стоять на столике возле кровати. Я буду смотреть, как ты это делаешь, прижавшись к двери, не смея пошевелиться. Ты нежно посмотришь на меня несколько секунд и подойдешь, медленно, с улыбкой, как будто пытаясь успокоить испуганное животное. Приблизившись, ты посмотришь мне прямо в глаза, желая прочесть в них что-то или, напротив, приглашая меня заглянуть в твои, а затем очень медленно склонишься ко мне, позволив мне почувствовать твое горячее дыхание до того, как я смогу ощутить прикосновение твоих мягких губ, ищущих мои. Я на несколько мгновений потеряю всякую связь с реальностью, ведь это будет мой первый в жизни поцелуй, Дерек, и, хотя я много раз представляла его себе, я могла только догадываться об этом чувстве необыкновенной легкости, поднимающей тебя в облака, но мне было даже не вообразить себе, какова может быть другая, плотская сторона поцелуя, как другие губы, теплые и трепещущие, прижимаются к моим. Я отдамся этому чувству и наконец отвечу тебе с той же нежностью, почувствовав, как мы понимаем друг друга без слов, как мы превращаемся в одно целое. Теперь я знаю, что ничто не может более приблизить друг к другу две души, чем поцелуй любви, как желание одного, нашедшее отклик в душе другого.
В этот момент сладкая дрожь пробежит по моему телу, заставляя меня забыть о том, кто я и где нахожусь. Неужели это те самые ощущения, которые моя мать и мои добропорядочные подруги пытались подавить в себе? Я буду наслаждаться ими, Дерек. Я вся отдамся им, я приму их как величайшее сокровище моей жизни, потому что я знаю, что я испытаю их в первый и последний раз. Я знаю, что после тебя в моей жизни больше не будет ни одного мужчины, и воспоминания об этих ощущениях будут поддерживать меня до конца моей жизни. Земля начнет уходить у меня из-под ног, мне покажется, что я взлетела бы, если бы твои сильные руки не обнимали меня за талию.
Ты немного отодвинешься от меня и посмотришь на меня нежно и с любопытством, наблюдая за тем, как я пытаюсь восстановить свое дыхание. Что же дальше? А дальше пришел момент сорвать с себя одежду и броситься в объятия друг друга, но ты будешь казаться таким же нерешительным, как и я, не осмеливающимся двинуться дальше, возможно, боясь меня напугать.
И будешь прав, любовь моя, я ведь никогда еще не раздевалась ни перед одним мужчиной. Я почувствую и страх и стыд, я даже подумаю, а так ли это необходимо — раздеваться. Я слышала от своих тетушек, что моя мать выполняла супружеские обязанности таким образом, что мой отец никогда в жизни не видел ее обнаженной. В соответствии со строгими правилами своей эпохи целомудренная госпожа Хаггерти ложилась на кровать в нижней юбке, в которой было проделано отверстие, позволяющее ее супругу с достоинством исполнить свой долг. Но я буду рада поднять перед тобой свою нижнюю юбку, Дерек. Я хочу насладиться каждым мгновением нашей встречи, поэтому я преодолею свой стыд и сама начну раздеваться, пристально глядя тебе в глаза. Я сниму шляпку с перьями и повешу ее на вешалку у двери. Потом я сниму свою накидку, расстегну высокий ворот блузки, освобожусь от корсета, сниму верхнюю юбку, турнюр и нижние юбки. Я останусь в одной рубашке. Продолжая смотреть в твои глаза, я спущу ее бретельки и почувствую, как она соскальзывает с меня вниз — словно снег с еловых ветвей. И наконец я сниму панталоны, как будто завершая этот сложный ритуал разоблачения, представая перед тобой совершенно обнаженной, отдавая свое тело в твои руки в полном осознании, что именно ты тот человек, которому оно должно принадлежать, — капитан Дерек Шеклтон, освободитель человечества, единственный мужчина на земле, которого я могла полюбить.
А ты, любовь моя, ты будешь наблюдать за этой длинной церемонией с любопытством и нетерпением, как зритель, который, затаив дыхание, следит за тем, как из-под инструмента скульптора, отсекающего все лишнее от глыбы мрамора, появляется прекрасная скульптура. Когда ты увидишь, что я приближаюсь к тебе, ты сбросишь с себя рубашку и брюки, сбросишь стремительно, как будто порыв ветра сорвал их с веревок, на которых они сушились. Мы упадем в объятья друг друга, и наши тела соприкоснутся, я почувствую силу твоих рук, привыкших держать оружие. Они обхватят мое тело, понимая его хрупкость, сжимая его с чрезвычайной осторожностью. Мы упадем на наше ложе, не отводя взгляда друг от друга, и моя рука прикоснется к твоему животу, пытаясь найти шрам, который оставила на нем пуля, выпущенная Соломоном, когда ты сумел выжить, победив смерть, как другие люди побеждают болезнь, но я буду так взволнована, что не смогу найти его. Твои уста, влажные и теплые, начнут покрывать поцелуями мое тело, а потом ты бережно и деликатно проникнешь в него, и я почувствую тебя внутри себя, твои осторожные движения в своем лоне. Но, несмотря на твою деликатность, твое проникновение причинит мне резкую боль, я попытаюсь слабо протестовать и даже сожму в руках твои волосы. Но почти сразу эта пытка станет терпимой, даже сладостной, и я почувствую, как что-то, что всегда было во мне, наконец пробуждается. Как я могу описать тебе, что я почувствую в этот момент? Представь себе арфу, которой впервые касается рука музыканта, чтобы извлечь из нее звуки, о которых сама она даже не подозревала. Представь себе горящую свечу, с которой стекают капли воска, расплавленного огнем, и ткут на канделябре прекрасное затейливое кружево. Я хочу сказать, любовь моя, что никогда до этого момента я не подозревала, что способна испытывать такую бурю чувств, такое наслаждение и ликование, которое охватит все мое существо. И хотя стыд заставит меня крепко сжать губы, пытаясь удержать крики восторга, рвущиеся из моей груди, я не
