Тамбовчан удивлять, йо!
– Ё-моё, – прокомментировал Михайло речь Эм Си. – Чую, нашим дарованиям придётся туго. Конкуренция, забодай вас человек!
Скунс с остервенением жевал жвачку, шумно сопя через расширившиеся ноздри. Петер тоже вовсе не горел желанием петь перед неизвестным сбродом, как-никак он выступал перед самой королевой Англии! Ну, или женой пражского мэра. Всё равно, уровень-то международный! Но петух готов был переступить через актёрские амбиции. В глубине своей куриной души Петер нёс настоящий артистический огонь. Этот огонь требовал пищи – зрительских восторгов. И какая разница, кто тебе хлопает – польская женщина или тамбовский волк. Главное, что искусство принадлежит народу!
Проникнувшись пафосом, петух изрёк:
– Я быть хотеть петь на местную публику!
– Много хочешь, – буркнул под нос Вонючка Сэм.
– Раз вы согласны, то и здорово, – подытожил Михайло Ломоносыч. – Сейчас позову народ.
– Сюда? – удивился Гуру Кен.
– А что, идеальное место для концерта. Эй, ребятки, все сюда!
Из леса валом повалили животные: зайцы, белки, бобры, барсуки, ласки, лисы, пара оленей, мыши- полёвки, несколько диких свиней, ежи, ужи, лягушки, – да всех и не перечислить. Зрители рассаживались на склонах оврага. Птицы слетались на поваленное дерево, толкались, гомонили. В траве блестели спинки юрких ящериц. За всю карьеру циркачи никогда не видели столько зверей вместе. А крылатые? Воробьи, овсянки, сороки, филин, канюки, синицы, чибисы…
– Как же мы их раньше не заметили? – ошалело вымолвил кенгуру.
– Нюх потеряли, – тихо сказал Вонючка Сэм. – Допрохлаждались в клетках-то.
Вскоре овраг превратился в Колизей. Дно служило ему ареной или сценой, склоны – зрительскими трибунами. Десятки глаз настороженно изучали экзотических гостей, местные шептались, обсуждая внешность каждого.
Колючий, Серёга и Лисёна расположились наособицу, чуть в стороне от циркачей. Михайло Ломоносыч вышел в центр «арены».
– Вы все слышали, что нас посетили иностранные послы. Вот они… – Медведь жестом дал понять циркачам, что нужно встать.
Четвёрка поднялась. Артисты глуповато улыбались и махали лапами. Петер за неимением лап хлопал крыльями. Зрители ответили аплодисментами и криками.
Медведь переждал волну взаимных приветствий и продолжил:
– Мы тут в нашем лесу живём, мира не знаючи, словно бы и нету, кроме дома, никаких земель, дорогие мои. Ан есть. Нас окружает масса дружественных стран, плотно сжимая в тиски… Тьфу ты, я не об том. Все мы разные. Кто косой, кто колючий, а кто и вовсе косолапый.
Михайло Ломоносыч не чурался самоиронии, и лесные жители это ценили. Они заулыбались, зашептались, дескать, да, таков наш губернатор – строг, но и добр.
– А существуют в матери-природе ещё более необычные звери. Например, кенгуру. Помаши нам, Гуру Кен. Вот красавец… Или вот вам, пожалуйста, шимпанзе. Похож на врага нашего, человека, только лучше: и красивше, и умнее.
Тамбовчане рассмеялись. Анекдот об уме и красоте обезьян дошёл и до российской глубинки. Эм Си этого не знал, поэтому расценил смех как проявление дружелюбия.
– А теперича, ребята, попрошу отнестись посерьёзнее, с пониманием, дело всё же государственное, – понизил голос медведь. – Прибыл к нам гамбургский петух.
С невольным смехом справились почти все. Только какая-то белочка из молодых пронзительно хихикнула и замолкла, сконфузившись.
– И наконец, четвёртый посол. Вы думаете, он енот, а он, наоборот, скунс. Американский, стало быть, пушной зверь. Прошу любить и жаловать. Те, кто не хочет его любить и жаловать, потом могут расспросить Колючего, чем это чревато.
Слух о конфузе с ежом давно облетел весь лес, поэтому смех был особенно громким. Колючий отвернул мордочку. Вонючка Сэм раскланялся.
Ломоносыч призвал собрание к порядку и перешёл к сути:
– Пора нам обменяться с гостями опытом, найти общие интересы, узнать друг друга получше. Предлагаю начать с культуры. Мы споём-спляшем, заслушаем иностранных друзей, составим, так сказать, впечатление. Кто за?.. Против?.. Воздержался?.. Чего тебе, бурундук?
Толстенький низколобый зверёк с внешностью куркуля встал и спросил:
– Можно я воздержусь?
– Вот ведь скряга! – воскликнул Михайло. – Голоса и то ему жалко! Ладно, принято единогласно при особо жмотистом воздержавшемся.
Губернатор сел в первом ряду.
Вниз скатились зайцы. Птицы вдарили залихватский мотив, косые пустились в пляс. Замелькали лапки, ушки, хвостики кнопочкой, завертелись юлой проворные зайчата, совершая невероятные прыжки друг через друга.
– Wow, – выдохнул Ман-Кей, одёргивая пиджак и поправляя медальон. – Рубятся круче хип-хоперов. Реальный брейк-данс!
Танец закончился, и медведь объявил выход тамбовского певца:
– А сейчас, дорогие мои, выступит Колючий в традиционном для себя жанре лесного шансона! Поддержим!
Ёж появился с самодельной гитарой. Короткий игольчатый бобрик на макушке топорщился с особенным задором. Колючий ударил по струнам и запел, находясь в рамках классических трёх аккордов. Голос ежа звучал уверенно и нагловато, но из-под образа сорвиголовы выглядывал весьма душевный паренёк:
Коренные жители леса рукоплескали. Циркачи вежливо похлопали, но им совершенно не понравилась баллада Колючего. Иноземцы оказались вне жанра и не смогли оценить очарования лаконичной подачи.
Да и, нужно признаться, ёж фальшивил.
Петер не выдержал и попросил слова:
– С вашим позволением я хотеть иметь петь!
– Вот это по-нашенски! – одобрил Михайло. – Поприветствуем нашего гамбургского… друга!
Овраг огласили радостные крики и аплодисменты. «Какие благодарные зрители», – умилился петух. Ему предстояло сосредоточиться. Фонограммы не было. Значит, а капелла.
Сохраняя академическое спокойствие и неизъяснимое достоинство, Петер занял место в центре «арены». Запел чистейшим тенором:
Публика была покорена.
– Ай да Петер, ай да молодец, – приговаривал Михайло Ломоносыч, смахивая слезу. – Говорит ни в склад ни в лад, а спел-то как безупречно! Талант!
– Браво! – умилённо пролаяла Лисёна.
– Таких надо в артисты, а не в послы, – глубокомысленно изрёк Серёга.
А Колючий промолчал, потому что считал себя проигравшим по всем статьям.
Под гром оваций петух раскланялся, посылая зрителям воздушные поцелуи, и уселся рядом с друзьями.
– Замечательно, Петер, ты показал настоящий уровень, – шепнул Гуру Кен.
– А что, товарищ кенгуру, не хочешь ли и ты удивить нас каким умением? – спросил Михайло.
